– Чего, неделю в кино пускать не будете, да? – ехидно спросила Наташка, второй день пребывавшая в центре внимания и наконец-то ощутившая себя, «звездой».
– Причем здесь кино? – мать пожала плечами так, словно все были обязаны знать способы наказания четырнадцатилетних девочек, уличенных в краже, но поскольку класс молчал, ей пришлось пояснить, – за свой поступок Даша получит ремня.
– Круто, блин! – как всегда, засмеялся Кручинин.
Даша была в шоке. До этого ее даже шлепали так давно, что знала она об этом исключительно со слов матери, а самое страшное наказание, которое помнила, было стояние в углу в третьем классе, когда вместо того, чтоб убирать в комнате, она сбежала к подружке смотреть видик. Что такое ремень, Даша даже представить не могла; это было нечто из старинной жизни, которую они проходили по истории – да, тогда детей и даже некоторых взрослых, вроде, наказывали таким варварским способом. И, вот, мало того, что теперь этот ужас обещали ей, так еще и весь класс был в курсе!
– Мам, ты что, собираешься… – кровь бросилась Даше в лицо; было стыдно даже договаривать фразу до конца, и она уставилась на мать округлившимися глазами, в которых мгновенно высохли слезы, а остался только ужас.
– Собираюсь, а что? – мать недоуменно пожала плечами, – если все знают, что ты совершила, то пусть знают и как ты будешь наказана. Вы согласны, Лариса Ивановна?
Учительница, похоже, не была согласна, но, чтоб не ронять родительский авторитет, еле заметно кивнула.
– Так что? – мать снова обратилась к классу, – принимается?
– А чего, нормально, – ответил Олег Мартынов, физически самый сильный, что давало ему право отвечать за всех, и весело подмигнул, – Дашка, как завтра сидеть-то будешь?
Даша не знала, куда провалиться. Если б мать сразу не взяла ее за руку, она б, наверное, просто убежала и ревела со стыда в каком-нибудь темном углу до самого вечера.
– А я Вам не верю, – вдруг подала голос Наташка, – Вы свою дочку бить не будете. Поругаете, небось, и все. А у нас деньги потом начнут пропадать – они ж не планшет; их не отличишь…
– Да не воровка я! – закричала Даша в отчаянии.
– Врешь! А зачем спрашивала, сколько он стоит?
– Так! Хватит! – поскольку Лариса Ивановна продолжала бездействовать, мать, по праву единственного дееспособного взрослого, взяла правление в свои руки, – Наташ, поскольку украли твою вещь, то, как самое заинтересованное лицо, можешь вечером зайти и узнать, будет ли Даша наказана и как.
– Мам!! – такого унижения Даша не могла выдержать – она кинулась, пытаясь ударить мать свободной рукой, но та легко перехватила это движение, и Даше осталось лишь снова зареветь.
– Конечно, зайду, – Наташка довольно ухмыльнулась, но, поймав неодобрительный взгляд учительницы, демонстративно развернулась к ней, – а что такого?
– Все правильно, Наташ, заходи, – мать посмотрела на часы, – так, мне пора. Считаем, что мы договорились, и никаких бойкотов, – она отпустила дочь и вышла, ни с кем не прощаясь.
Почувствовав свободу, Даша чуть тоже не выскочила из класса, но вовремя сообразила, что мать не успела уйти, а чтоб скандал продолжался еще и в коридоре, на глазах у всей школы?.. Она рухнула за парту и закрыв лицо руками, зарыдала.
– Даш, – Лариса Ивановна погладила ее по голове, – лично я не сторонник таких методов, но если мама решила, ничего не сделаешь. Ты хоть расскажи, зачем украла этот чертов планшет?
– Я приколоться хотела… – слыша нормальное обращение, Даша убрала руки от лица.
Весь класс, собравшись вокруг, прислушивался к начавшемуся диалогу, ведь домашнее наказание, это одно, но им-то тоже требовалось выработать свою линию поведения.
– И в чем же прикол? – Лариса Ивановна присела рядом, но Даша молчала, не зная, как доступно объяснить учительнице, что это не справедливо, когда при одинаковых возможностях у Наташки есть все, а у нее ничего, – ты ж не клептоманка, чтоб бессмысленно брать чужое. Что-то ж ты планировала сделать с планшетом, или как?
– Да толкнуть она его планировала, – подсказал Грошев, лучше всех знакомый с миром спекулянтов и барыг, – у «жучков» он нормально стоит.
– Это правда, Даш? Тебе дома денег не дают?
– Дают… – Даша чувствовала, что голова ее раскалывается, и не от мыслей, а от воцарившейся пустоты. Она уже не знала вообще ничего, и продолжала реветь, размазывая слезы.
– Ладно, Даш, тебе надо успокоиться, хорошо подумать, а потом, надеюсь, ты нам все объяснишь, – посмотрев на часы, Лариса Ивановна встала, – урок у нас получился сорван, но ничего не поделаешь – в жизни случаются форс-мажоры. И все-таки, давайте, усаживайтесь. Кто-нибудь помнит прошлую тему?
Расселись все быстро, но тему никто не захотел вспомнить.
– Понятно, – Лариса Ивановна вздохнула, – давайте тогда в оставшееся время просто поговорим. Предлагайте – о чем?
Класс загудел. Лариса Ивановна, наверное, думала, что все взялись подыскивать тему, но Даша слышала, что, например, обсуждали сзади, Кручинин с Орловым:
– Блин, Дашкина мать – баба реальная, да? Только почему дома? Надо прямо в классе! – шептал Кручинин восторженно, – как я вчера порнуху в Интернете глядел – там старшеклассницу, симпотную, типа Ритки Хохловой из 11-го, училка накрыла с сигаретой и выпорола при всех. Прикинь, у нас бы Лариса с Катьки Журбиной трусы сняла и линейкой по голой жопе!..
– Да зачем?.. Катьку я б ее лучше трахнул…
– Кого? Она ж, дура! Я б трахнул Ритку Хохлову. Там, что ножки, что сиськи, что рожа!..
– Ага, так она тебе даст. Таких трахают только отличники…
Даша невольно слушала всю эту чушь, и радовалась, что даже таким дебилам ее кража совсем не интересна. Она перестала реветь, и в голову стали возвращаться мысли; пусть сумбурные, но уже подлежавшие выражению словами. К примеру, она подумала: …Вот, курить реально вредно, а я-то только прикололась. Может, мать все-таки передумает?.. Достав платочек, вытерла слезы, и видя происходящие изменения, Настя толкнула подругу под локоть.
– Даш, а, правда, чего ты с ним хотела сделать?
– Сама не знаю, – глубоко вздохнув, Даша проглотила последние слезинки, – я ведь не собиралась его красть, честно.
– Не, Наташку ты клево опустила, – Настя засмеялась, – о, небось, ей дома влетело, когда явилась без планшета. Так ей и надо!.. Даш, а тебя когда-нибудь били?
– Никогда.
– Меня тоже…
Разговор прервался, потому что Наташа подняла руку.
– Лариса Ивановна, Вы, вот, так на меня посмотрели – ну, когда я сказала, что хочу прийти к Скворцовой. Но Вы ж сами учили, что за свои поступки надо отвечать!
Зря она произнесла эту фразу, так как в русском человеке, живущему по принципу «авось, пронесет», она автоматически вызывает протест. Возникла пауза осмысления, когда слышно было, как Даша пару раз шмыгнула носом, и за это время в сознании многих произошел резкий поворот – наверное, они вспомнили поступки, отвечать за которые совсем не хотелось. И первым озвучил новое понимание ситуации Артем Ефремов.
– Слушай, Горохова! – крикнул он, – а ты всегда за все отвечаешь? Или это касается только других?
– Я всегда!
– Неужели? – оставив в покое Дашу, Настя обернулась, – а ну-ка дай тогда свой дневник!
– Зачем? – опешила Наташа, – не дам я тебе ничего! Кто ты такая? – она села, но тут уж заинтересовалась Лариса Ивановна.
– Насть, а что у нее в дневнике?
– А Вы, Ларис Ивановна, сами гляньте.
– Да я его каждый день вижу, – тем не менее, учительница взяла дневник, лежавший на парте; ей Наташа не могла помешать, и покраснев, опустила голову.
– Лариса Ивановна, – продолжала Настя, – Вы не эту неделю смотрите. Отверните назад. Помните, у нее трояк по русскому был? И где он? Вы смотрите-смотрите дальше – она у нас, вообще, типа, чуть не отличница!
Весь класс уставился на Наташку с тем же удивлением, с каким недавно взирал на Дашу. Ситуация, вообще, поменялась кардинально – теперь Наташка заревела.
– Но тут нигде, вроде, не подтерто… – Лариса Ивановна удивленно смотрела каждую страницу на свет.
– В том-то и фокус, – засмеялась Настя, – у нее два одинаковых дневника – этот и чистый. Она скрепки разгибает, страницу вынимает, а вставляет чистую и заполняет.
– Класс! – восхитился Грошев, знавший толк в аферах.
– Я тебе дам, класс! – Лариса Ивановна погрозила ему пальцем, – Наташ, это правда?
Но та лишь продолжала реветь, громче и громче.
– Что ж за день открытий такой! – вздохнула Лариса Ивановна, – одна, оказывается, ворует, другая подделывает документы… убийц хоть среди вас нету?
– Нету… – ответил нестройный хор.
– И то, слава богу, – Лариса Ивановна усмехнулась, – а тебе, Горохова, я напишу, чтоб завтра отец пришел в школу, – она взяла ручку, – и проверю…
– Не проверите, – покачала головой Настя, – она ж дома лист поменяет, а завтра, к уроку, обратно этот вставит. Она и с оценками раньше так делала, а потом поняла, что Вы назад не смотрите, и перестала дергаться.
