лежал, уткнувшись головой в руль. "Вот точно так Алекс, когда я выдаю ему свою очередную гениальную идею" – мелькнула мысль. Еще один зомби монотонно бился в запертую дверь. Автобус дальше не идет, просьба покинуть салон. Этот похоже не успел.
Еще триста метров и мы входим во двор моего дома.
Тут я совсем замедлилась. Я слишком живо помнила ту компашку, что ошивалась у подъезда. И вряд ли это алкаши из малосемейки, точнее вряд ли это живые алкаши. Но и оставаться на улице ночью идея не из лучших. И интернет. Зарядка для телефона. Кошку покормить. Оппа! Мысль налетела ураганом и смела все предыдущие.
Дочка! Этот беспредел только у нас твориться или до Америки докатился? Или прикатился из Америки? Когда последний раз я говорила с дочерью то? Я ускорилась, никакие зомби меня не остановят. Мне срочно нужно позвонить. Лифт не работал по прежнему.
– Хоть что-то осталось неизменным, – ободрила я псину и мы двинулись на шестой этаж.
Тишина радовала. Собака прихрамывала все явственнее. Я крепко сжимала охапку полыни. Сейчас, еще один пролет и мы добрались.
–Аххххаааа! – раздалось шипение.
Собака отпрянула, я споткнулась о нее и едва не покатилась по лестнице. Зомби? Неет. Это моя кошка. Встречает.
– Маркиза! – вырвался крик. – Ты какого на лестнице сидишь? Я ж дверь заперла. Или нет? Идем домой, я тебе вот подружку привела. Давайте, девочки. Я хочу закрыть дверь и выключить это дурацкое кино.
Кошка не двинулась с места. Разве что, изгиб спины чуть смягчился. Я подхватила ее и осторожно заглянула в квартиру. Посреди коридора красовались ботинки Алекса. Отлично. Зачем торопиться спасать меня, лучше зайти домой, отдохнуть, выспаться. Я вошла. Заперла за собой дверь и опустила кошку на пол. Собака жалась к ногам.
Из кухни доносилось чавканье и хруст.
– Сань, – окликнула я. – Ты что двери то настежь бросил?
– Мммм? – получила исчерпывающий ответ.
О, и здесь стабильность, прям камень с души упал. Я поставила телефон на зарядку, решительно прошла в кухню. И застыла. Алекс сидел на полу у распахнутого холодильника и жевал куриные головы. Кости отвратительно громко хрустели, ошметки мозгов разлетались вокруг. Две мысли сцепились за право занять место в моей голове: "Зря я ругала кошку за то, что ест неаккуратно" и "Мама права, стоит чаще готовить еду".
– Санечка, – заискивающе проговорила я, – ты чего? Проголодался? Сварить кофе?
Алекс обернулся. Землистый оттенок кожи меня не напугал, ну с ночи человек. А вот глаза. Глаза подернулись белесой пеленой, он смотрел в упор и не видел меня. Изо рта вытекала струйка слюны, клювик прилип к уголку рта. Но это же Алекс! Не какой-то дурацкий зомби. Александр заворчал и тряхнул головой. Жалобно заскулила собака.
– Зачем ты сожрал кошкину еду? – зло спросила я. – Трудно картошку почистить? Ну так подождал бы. Я между прочим, обзвонилась. Прощалась уже. А ты… Вечно так. Чем зверей теперь кормить? Я не пойду в магазин, хватит с меня на сегодня.
Алекс неловко поднялся. Блин, он крупнее дамочки на пляже. И я не смогу так в глаз. Он же не чужой. Запах полыни мешался с запахом разложения. Бежать? Куда бежать? Я рассчитывала на его силу и разум, а теперь что? Нет. Лучшая защита – нападение.
– Развел свинарник тут! – я потиху заводилась. – Есть тебе нечего? Хозяйка я хреновая? А сам? Балкон третий год зашить не можешь! И рычишь еще! Нечего на меня орать, понял! И выплюнь, наконец, эту мерзость. Приготовлю я еду. Видишь, принесла?
Я ткнула ему в лицо полынь. Что-то сверкнуло в пустых глазах. Понимание? Или это закатное солнце отразилось? Из коридора раздался телефонный звонок. Эта мелодия поднимет меня и из гроба, это дочь звонит.
– Сань, я отвечу, а ты займись балконом, – я собрала остатки решимости и произнесла это не дрогнувшим голосом.
Медленно попятилась в коридор.
– Привет, солнышко.
– Привет, тебе не позвонишь, так ты и забудешь о ребенке, – ага, доченька капризничает.
– Да нет же. Ты как? – следующий вопрос застрял в горле.
– Все хорошо. Только вот звонка от мамочки не дождешься. Номер забыла? В интернете какой-то бред, все пишут о зомби. Это новая мода у вас?
Что-то за спиной упало и разбилось. Я вздрогнула.
– Юль, слушай, давай я перезвоню чуточку позже, а? Тут у нас с Са…
– Понятно, – голос прозвенел январским льдом. – Алекс – превыше всего. Вы вечно соритесь и миритесь. Мне надоело уже это слушать. Мне неинтересны ваши отношения. Я по маме скучаю, а не по ним. Перезвони.
– Юль, – в трубке раздались короткие гудки.
Ладно. Потом поговорим. Она поймет. Я медленно вернулась в кухню. Пусто. Осторожно осмотрелась, прошла в зал. Пол в зале сверкал разбитым сервизом, Саня так отказался от кофе? Ну и ладно. Где ж он сам то? На цыпочках пробралась к балкону.
Он сидел на полу, спиной ко мне. Я подскочила и захлопнула дверь. Решение пришло неожиданно, я чуть не пела от радости. Рецепт есть, полынь я принесла и, кажется, он все еще пытается меня понять. Все обязательно будет хорошо. Дверь прочная и стекла тройные, сам выбирал. "Как знал!" – истерично хихикнула я.
Алекс встал и повернулся.
Лицо посерело больше? Или здесь свет не очень? Я подошла и положила руку на стекло:
– Не волнуйся, все будет хорошо.
Он тяжело поднял руку сжатую в кулак. Что он держит? Я прижалась к стеклу. Он медленно расправил лист бумаги с каракулями. "Гггхххяяяааа неееехммм боргххх" и чуть ниже "убгхххееейй".
Слезы потекли из глаз и картинка расползлась. Я покачала головой:
– Хрен, ты так просто от меня отделаешься.
Через минуту я уже растирала полынь с солью.
***
Время искорежилось и застыло нелепой кляксой. Дни катились минутами липких снов. Борьба за выживание. Скудные запасы. Болезнь Алекса. Тоска. Одиночество. К людям нельзя. Нет веры в спасение. Надежда – истонченное реальностью, в дырах сомнений полотно. Любовь с бельмами пустых глаз, окровавлена, измучена, истощена. Страхи – сильны, многогранны, мучительны. Вдох с привкусом разложения, выдох с безысходностью. Каждый сам по себе, ожесточены одиночеством, окутаны горем, вооружены жестокостью. Сжатые губы и кулаки, напряженные взгляды и спины. В плену страха сердца. Смерть – решительна и милосердна, вездесуща и стремительна. Голод – коронованный правитель. Слуги его костлявы и жадны. Раззявленные рты, оскаленные зубы, цепкие пальцы. Правитель беспощаден, покорны подданные. Жатва его безмерна. Живой и мертвый – его данники.
– Мало еды! Голод близко! Страшно без еды! Голод ужасен! Нужно больше еды! Слабый – еда! Зверь ли, птица, человек.
Человек – еда? Сосед, товарищ, ребенок, старик. Кровь, мясо, мозги – это надежда на спасение? Ужасна и беспощадна она. Труслива, слепа, бессильна. Лучше жизнь без надежды. Принятие голода. Музыка и молитва. Смирение. Свобода выбора: забота и уход за слабыми и нуждающимися или страх