«Вот уж этого мне не надо!» – думала Полина.
Однажды, когда у нее была задержка, она долго мучилась, скрывала от всех, даже к врачу боялась обратиться. Позже узнала, что это от простуды, но ужас долго не проходил.
Безотцовщины девочка наелась сполна. Сменяющиеся один за другим ухажеры мамы, дом, в котором вечно не хватало еды, пьянки-гулянки, отчимы, пожирающие ее похотливыми глазами.
Маму, хрупкую, худую, со светлыми, прямыми и вечно нечесаными волосами, Полина жалела, считала, что ей не повезло в жизни. Своего родного отца видеть ей никогда не приходилось. Поговаривали, что она была дочкой цыганского барона. Некогда в их южном городке стоял цыганский табор, и черноокий красавец цыган зашел в одноэтажный барак напиться воды. Худенькая белобрысая девушка, подавшая ковш с водой, стала его любовницей. После того как табор снялся и ушел, у нее родилась дочь, вылитая цыганочка, крепкая, ширококостная, с черными глазами и волосами, совсем не похожая на свою субтильную, почти альбиноску, мать. Позже Полине казалось, что имя, которое ей придумала мама, как-то связано с простором, лугами, полями, где кочуют цыгане.
В школе Полина училась хорошо и легко, без напряжения, и могла бы продолжить учебу, однако для этого пришлось бы уехать из городка, но на это у них с мамой не было средств. Однажды, снимаясь на паспорт у местного фотографа, она узнала от него слово «фотогеничность». Он предложил в рекламных целях позировать ему для витрины фотомастерской.
Юная черноокая красавица раздула огонек в затухающем бизнесе – к нему валом повалил народ. Кто фотографии для свадьбы заказывал, кто снимался для любимого, чтобы подарить на память.
Фотограф был маленький, тщедушный и имел прозвище Чаплин, потому как чем-то напоминал великого актера.
Чаплин считал, что он зря прозябает в этом забытом богом городке, что в нем погиб великий художник. Однажды он предложил чернявой девчушке посниматься в ином виде. Добыв фрак и черные чулки в сетку, он водрузил ей на голову высокий цилиндр и усадил на стул задом наперед. Сделал серию фотографий, одну из которых купил местный журнал.
– Ты прирожденная фотомодель, – убеждал ее Чаплин, – в этом твое будущее, ты станешь звездой.
Правда, старый школьный учитель, который опекал безнадзорную девушку, отговаривал Полину, убеждая ее поехать в район и поступить в училище: «Там компьютеры есть. Компьютеры – это будущее. Ты способная, быстро научишься. Тебя в любую фирму возьмут. Подучишь язык. Характер у тебя стойкий, для современной жизни подходящий. Если в модели подашься, кто-нибудь из спонсоров тебя приглядит, ребенка заделает и бросит. А с ребенком без отца твоя жизнь пойдет под откос. Сама знаешь. Верь старому человеку».
Но Полине так не хотелось верить строгим словам старого учителя, она предпочитала ласковые уговоры Чаплина и приходила к нему тайком от всех. В темных подвалах лаборатории опытный мужчина, не сумевший реализовать себя в профессии, обучал ее не только искусству фотомодели, но и искусству любви, которую Полина уже успела попробовать довольно рано, совсем без него. Цыганская кровь играла, и в пятнадцать, еще совсем девчонкой, она начала взрослую жизнь. Мальчик-старшеклассник пообещал после армии жениться, но она, не выдержав разлуку, изменила ему сразу, а потом пошло-поехало. Однажды, задержавшись после уроков, соблазнила молоденького преподавателя физкультуры, которого обожали все девчонки, потом местного диcк-жокея, приезжего командированного и... Чаплин стал очередным.
– Ты должна это чувствовать, ощущать мужское тело, его плоть, – пыхтя, как ему казалось, над неопытной ученицей в затхлой лаборатории, поучал он. – Иначе какая из тебя фотомодель? Ты должна научиться любить секс. Тебе должно это нравиться! Ведь тебе нравится это, скажи «да», девочка. Правда, хорошо? Рассказывай мне, что ты чувствуешь. Тепло разливается по твоему тельцу. У тебя мягкое бархатное тельце, и мы с тобой летим. Летим. Ты ощущаешь полет?
С детства наблюдая за жизнью беспутной мамаши с часто меняющимися партнерами, Полина не относилась к сексу как к чему-то постыдному. Однако забеременеть очень боялась. Она твердо решила: никаких детей без отца!
Чаплин работал медленно, портфолио Полины заканчивать не торопился. Каждый день после школы, забросив сумку с тетрадками, она спускалась туда, где строгая табличка гласила: «Посторонним вход воспрещен», – и в красном свете фонаря, снимая с себя нехитрые одежки, до одурения возбуждала немолодого и некрасивого мужчину.
Слух в маленьком городке полз медленно, но однажды в их совместную творческую работу ворвалась жена Чаплина. Высокая, грудастая, с белыми пышными кудрями, по прозвищу Барби, она была владелицей местного кафе. Все знали, что она содержит мужа и оплачивает аренду его фотомастерской. Одной рукой взяв Чаплина под мышку, она уволокла его домой и по дороге устроила такой скандал, что весть об этом разнеслась по всему маленькому городку.
Мама Полины, как всегда с утра выпив немного пива и погрозив отчиму кулаком за то, что он очередной раз пытался залезть под юбку Полине, заикаясь, произнесла:
– Уезжай из нашего города, иначе тебе эта длиннорукая Барби жизни не даст.
Все знали, что Барби крышуют и бандиты, и местная милиция, поэтому стоит ей шевельнуть пальцем, как от Полины останется мокрое место.
Но упрямая, с независимым характером в крутого отца девочка наотрез отказалась уезжать. Работа с фотографом ей нравилась. Несостоявшийся художник был не только очень изобретателен и искушен в сексе, но и сулил Полине другую жизнь, красивую и обеспеченную.
Убрать малолетку Барби не решилась. Не из соображений морали, а потому, что боялась потерять постоянную клиентуру своей забегаловки, хоть и не бог весть какую, однако со своими принципами!
И тогда пройдошливой коммерсантке пришел в голову мудрый план.
Она подловила Полину по дороге из школы в фотомастерскую, как раз когда та намеревалась вновь поразвлечься с ее мужем, и пригласила вечно голодную девушку в свое кафе. Там настоящая официантка подала девушке на первое тарелку борща, на второе кусок жареного мяса с картошечкой и даже не забыла третье – яблочный пирог.
Обалдев от такого изобилия, молоденькая, но настороженная, как дикий зверек, девочка разомлела. Вот тогда хитрая владелица кафе, подсев к ней, затеяла ласковый разговор. Она пела, как хороша Полина и как она согласна с мужем, что ей действительно светит голливудское будущее. Она видела ее фотографии, и они сразили ее наповал. Девушка слушала слова соперницы без особого доверия.
Ну какая из нее фотомодель, если за душой ни гроша, даже до районного центра доехать не на что? И зачем портфолио, над которым они вдвоем с ее мужем так трудятся?
– Тебе нужен настоящий мастер, который вложит в тебя деньги, раскрутит тебя. Столица – вот твое будущее. Верь мне, я в бизнесе не первый день! Все эти девчонки на обложках журналов, которым ты завидуешь, – чистый бизнес! Вот тебе пятьсот баксов и мотай отсюда в Москву.
– Тысячу, – не растерялась Полина, – и пусть Чаплин закончит мой альбом.
– Больше нет, обещаю, как эти истратишь, пришлю еще пятьсот. – Барби не врала, умом коммерсанта она понимала: если все сорвется, Полина может приехать назад.
– Я верну. Как только заработаю, верну. Мне чужого не надо!
– Уматывай побыстрей, а деньги можешь не возвращать! Ты красивая, – жена Чаплина окинула ее завистливым взглядом, – и молодая. Найди спонсора, вот тебе мой совет. Тебе должно повезти!
Поразмыслив, Полина решила взять, что дают.
С пятью сотнями баксов в лифчике девушка добралась до столицы.
Там она и познакомилась с Асей.
Девушки сняли недорогую квартирку.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Простенькая, вечно улыбающаяся Ася, с мягким, приветливым характером, теплая и домашняя, устраивала резкую, горделивую Полину, стремившуюся подчинить себе все вокруг. Совместная работа в магазине тоже объединяла их.
Сошлись они еще и потому, что у Аси, так же как у Полины, не было отца. Но мать светловолосой кудрявенькой Аси в отличие от матери Полины всегда была верна любимому. В их дом не ступала нога другого мужчины. Всю жизнь она обожала своего единственного, который и был Асиным отцом. Мужчины Асе, воспитанной романтичной мамой, казались совершенно небесными существами, почти ангелами. Она сочиняла для них музыку и посвящала им свои песни.
Мать Аси тоже была музыкантшей. Жили они в маленьком, некогда закрытом и засекреченном Энске, теперь обычном российском городе, из которого все разбежались и где работа для музыканта оказалась только в детском саду. Там мама Аси аккомпанировала голоштанным детишкам, которые пели хором, как весело шагать по просторам и запевать хором. Там и сформировались музыкальные пристрастия Аси. С отцом своим Ася лично знакома не была, потому что у него всегда была другая семья. Однако он, когда родилась девочка, признал ее как свою дочь, дал свое отчество. Правда, фамилию Ася носила мамину.
