– Значит, пропала первого апреля, а найдена третьего.
Андрей смотрел на тонкий профиль Ии Пинской. Чёрное кружево платка просвечивалось трепещущими от дыма лучками вечернего солнца.
– Что касается машины, то вряд ли её можно найти. В городе действует несколько групп угонщиков. Если в первые часы, по горячим следам, автомобиль не удалось обнаружить, его просто перекрашивают. Потом меняют номера – и на самой «тачке», и на деталях. Ставят в отстойник на некоторое время. Если удаётся оторваться от преследования, перегоняют в другие населённые пункты, подальше от Питера…
Озирский достал пачку «Пэлл-Мэлл», вынул сигарету. Ия, похоже, не курила, иначе в таком состоянии непременно составила ему компанию.
– Насчёт Анжелы, я вам вот что скажу. Если всё было так, как предположил эксперт, похитители должны были знать, что органы подходят для их пациента. В таком деле рисковать нельзя. Добудешь таким образом почки, а они потом не приживутся! Получается, данные вашей дочери были в руках тех, кто её погубил. Ни вы, ни ваш муж не водили знакомств, скажем так, с подозрительными людьми? Вы всех хорошо знали? Можете за них поручиться? Никаких криминальных элементов в своём кругу не замечали?
– Что вы! Мы с мужем очень разборчивы в выборе друзей! – Ия порозовела впервые с того момента, как окликнула Андрея. – И речи быть не может…
– Понятно. – Андрей глубоко затянулся. Мозг его напряжённо работал. – Ия, если вы позволите, я займусь вашим делом.
– Как?!
Пинская даже приоткрыла рот. За бордовой от помады губой сверкнул золотой зуб. Андрей удивился – ему казалось, что Ия ещё молода для коронок.
– Вот так, неофициально?…
– Да, вот так. Это будет даже лучше. Никому не придёт в голову, что вы нашли сыщика на кладбище. И я буду свободен от необходимости постоянно советоваться с начальством.
– Как в детективе! – Ия невесело усмехнулась. – Вы действительно хотите мне помочь? Я не прошу заниматься машиной. Мы с мужем хотим одного – чтобы эти изуверы были арестованы и понесли наказание.
– Оставьте мне номер своего телефона. Могут потребоваться новые данные. Про вашу машину я уже всё знаю.
Андрей подумал, что нужно приниматься за дело – убирать могилу, красить оградку. Иначе можно не успеть до закрытия кладбища.
– Возьмите мою визитку. – Ия достала из ридикюля маленькую карточку. – Тут все координаты. А вы кого-нибудь подозреваете, Андрей?
– Нет, пока никого. – Озирский спрятал визитку во внутренний карман куртки. – Меня заинтересовало дело – такого я ещё не расследовал. А теперь, с вашего позволения, я займусь уборкой. Кроме меня, этого никто не сделает. Мать Натальи умерла, а её подруги любят только живых.
– Так бывает часто, – согласилась Ия. Потом вскочила со скамейки. – Разрешите, я помогу вам! Вместе мы быстро справимся.
Глотая слёзы, она сгребла со скамейки оставленные Озирским ветки вербы, аккуратно положила их на свою сумку. А потом, вслед за Андреем, подошла к устланной венками могиле, которая всё равно сейчас выглядела сиротливой, покинутой…
* * *
Там, на Северном кладбище, Андрей совершенно забыл, что должен вскоре лететь во Владивосток. Сейчас в Приморье глубокая ночь, думал он. А когда наступит утро, можно позвонить Серёге Иванову и сказать, что приехать не получится. И, слава Богу, потому что не придётся мучиться от мыслей о Серёгиных расходах на приём и обслуживание питерского гостя. Лучше пригласить приятеля к себе, тем более что тут живёт его кузина. Иванов, конечно, обидится, наговорит кучу пакостей, а потом пропадёт на год-два.
Но Андрей не мог любоваться красотами Тихого океана и уссурийской тайги, когда в Питере воруют детей и вырезают у них внутренности. Не успели расправиться с людоедами, как появилась новая группировка с такой же жуткой специализацией. Вообще-то Серёге надо сказать, что начальство передумало, не отпустило. Всё-таки отработал только полтора месяца, а это мало.
Вывернув у станции метро «Озерки» на проспект Энгельса, Озирский глубоко вздохнул, постепенно возвращаясь к реальности. Ремень безопасности впился в плечо, а кожа оказалась слишком чувствительной, даже болезненной. Руки сильно вспотели в перчатках. Пока они убирали Натальину могилу, Ия Пинская несколько раз вопросительно взглянула на Андрея, но ничего не сказала. А ему пришлось рассказывать о том, как погибла первая жена, чтобы отвлечь внимание от перчаток. В конце концов, после трудов праведных, руки свела судорога – будто бы в них снова вбили гвозди.
Андрей предлагал подвезти новую знакомую до дома, но она сказала, что встретится здесь с мужем. Втайне обрадовавшись этому, Озирский попрощался и пошёл к своей машине, наконец-то стащив опостылевшие перчатки. Сегодня он был не в кожанке, а в эластичной японской куртке, которая не стесняла движений и выгодно подчёркивала все достоинства фигуры.
До Удельной, где располагалась автомобильная барахолка, было уже недалеко. Ещё по пути в Парголово Озирский приметил, что торговля тут в самом разгаре. На барахолку съезжались автолюбители и мотоциклисты почти со всего города, особенно из северных районов. Проспект Шверника, который в народе чаще называли Вторым Муринским, так как был ещё и Первый, находился неподалёку отсюда. Завсегдатаи могли что-то знать о похищенной машине Пинского. Многие из здешних ребят были обязаны Андрею – кто по мелочи, кто по крупному. Благодаря нему они могли свободно заниматься не очень-то приличным, даже с точки зрения нынешних хилых законов, бизнесом.
Озирский остановил машину у поребрика, вылез на тротуар, щурясь от низкого уже солнца. Оно светило с северо-запада – из-за станции метро и железнодорожной платформы. Этот квартал был застроен «сталинками» и немецкими двухэтажными коттеджами. Барахолка шумела около одноэтажного домика, стены которого недавно покрыли светло-зелёной штукатуркой.
В меру возбуждённая толпа пока не собиралась расходиться, хотя было уже поздно. Юные мотоциклисты, оставив своих «железных коней» в стороне и сняв шлемы, лениво наблюдали за торговлей. Кое-кто из них и сам изучал товар, спорил с продавцами, прикидывал, стоит ли брать. На простых, грубо сколоченных ящиках, были разложены всевозможные детали и целые механизмы. Солнечные зайчики скакали по стене домика, отражаясь от множества зеркал заднего вида.
Перекурив, Андрей бросил сигарету в урну. Увидев черноволосого щуплого парнишку со смуглым маленьким личиком, в чёрной кожаной куртке и брюках из плащёвки, направился к нему. Ахмета Халилулина Андрей в своё время здорово выручил. В прошлом году, на проспекте Обуховской Обороны, они встретились с рэкетирами. Те так и не поняли, кто им так здорово вправил мозги, но Ахмета с тех пор уже не пытались обижать.
– Привет! – Озирский протянул Ахмету «Пэлл-Мэлл». – Угощайся в честь праздника.
– Это – ваш праздник, Андрей, – кротко возразил Ахмет. – Но всё равно спасибо. – И взял сигарету.
– Вот и правильно. Бог для всех един.
Андрей повертел в руках зеркала, «дворники», коснулся пальцем распредвала. Рядом с ними, на виду у покупателя, бородатый верзила проверял, заряжен ли аккумулятор.
– Тебе что-нибудь нужно? – с готовностью спросил Ахмет, посасывая сигарету. Крылья его приплюснутого носа шевелились, щёки втягивались. – Или просто навестить меня решил?
– Слушай, Ахмет, ты не можешь припомнить такую вещь?… – Андрей перешёл на тихий шёпот. – Знаешь ли ты что-нибудь о «девятке» цвета крем-брюле? Она с кожаной решёткой на заднем стекле и проволочными сетками на фарах. Она была похищена первого апреля на проспекте Шверника…
Озирский говорил, а сам жалел, что не знает татарского языка – тогда бы они с Ахметом поговорили нормально. Агент, в свою очередь, не знал ни польского, ни французского. Так они и перешёптывались, боясь, что кто-нибудь услышит хотя бы несколько слов – и тогда Халилулину крышка.
Ахмет, всё ещё смакуя «Пэлл-Мэлл», устремил чёрные глаза вдаль, словно замечтался о чём-то приятном. Озирский не торопил его. Прикурив от спрятанной в кулаке зажигалки, он рассматривал товар, поражался обилию и качеству представленной продукции. Справа от Ахмета откормленный беловолосый дядя предлагал свечи и масляные фильтры. На прочих ящиках располагались карбюраторы, поршневые кольца, прокладки, измерительные приборы, лобовые и ветровые стёкла, решётки и чехлы на сидения.
К тому времени, как Озирский составил полное представление о барахолке, Ахмет ожил.
– Была такая «тачка».
Халилулин смотрел вроде бы в другую сторону, но говорил отчётливо.
Андрей взял одно из зеркал, повертел его в руках, одновременно пре следуя две цели – воздать видимость торговых переговоров и увидеть за спиной подозрительных людей, если они вдруг появятся. Но пока всё было спокойно.
– Ты её видел? – встрепенулся Андрей.
– Видел. – Ахмет всё так же смотрел вдаль.
