Жизнь шла своим чередом, с нападения дроу прошло десять лет, и Ксар погрузилась в будни лесного стража. Она часто покидала их с отцом домик у подножия Облачных Вершин и бродила по всему Змеиному лесу, выхаживая зверей и возвращая к тропе заплутавших странников. Однажды она увидела человека, что брел через бурелом далеко от проторенного людьми пути. Он болезненно припадал на одну ногу, и Ксар подумала, что ему, возможно, требуется помощь. Кроме того в его фигуре было что-то до боли знакомое. Она подкралась поближе, и сердце затрепетало от радости — это был Ригель. Он стал еще шире в плечах и годы, кажется, только прибавили ему сил, но в смоляных волосах появилась седая паутина. Что бы с ним ни случилось, это оставило неизгладимый отпечаток.
— Здравствуй, Ригель! — сказала эльфийка, выйдя ему навстречу. — Я думала, ты погиб в Подземье. Рада, что это не так!
Он оторопел, а затем его лицо просияло от радости:
— Ксар!
Секунда, и хрупкая эльфийская фигурка потонула в медвежьих объятиях.
— Как я счастлив тебя видеть, — шепнул он в заостренное ухо. — Ты ничуть не изменилась и не постарела ни на год, а вот я…
На лице Ригеля и правда появились скорбные морщинки, на лбу, в уголках глаз и вокруг рта, словно что-то состарило его прежде срока, но голос оставался все таким же бархатным и добрым.
— Чепуха, — фыркнула Ксаршей, стыдливо освобождаясь из объятий. — Но что ты делаешь здесь, в глуши? Я всегда думала, что ты вернешься обратно в деревню.
Он слегка помрачнел:
— Я хотел, но ты знаешь… я женился, и моей жене там не рады, — Ригель улыбнулся прежней юношеской улыбкой. — Мы решили поселиться в лесу. Последнее ранение поставило точку на моей карьере воина, — он похлопал себя по хромой ноге, — но мы с Нари всегда мечтали пожить тихой жизнью, а дикой чащей нас с ней не напугать, не из того теста сделаны. Мы разбили временное жилище, но ищем место, где бы осесть. Может, ты подскажешь?
Эльфийка удивилась. Да, во времена юности они с Ригелем часами гуляли по лесу, но никогда не заходили глубоко в чащу. Это дикое и опасное место, поэтому как бы ни было тяжело, безопасней для них было бы жить в деревне. Она подумала это, но смолчала, слишком была велика сила счастливого момента их воссоединения. Они брели вместе по бурелому, как в давние времена, и Ригель рассказывал ей о своих приключениях. Эльфийка осознала, что безумно счастлива вновь общаться с кем-то, после смерти Паррена она месяцами могла не проронить ни слова.
— Мне очень повезло тогда примкнуть к группе героев, и это не раз спасало мне жизнь, — рассказывал мужчина. — В каком-то смысле я и сам стал героем, но… — его лицо вдруг помрачнело, а глаза стали стеклянными, словно он видел сейчас далеко не лес, — Подземье никого не щадит. Это место, куда не стоит ходить ради славы, поэтому не будем об этом. Лучше расскажи, как ты жила все эти годы.
— Паррен умер, — горестно вздохнула Ксаршей. — Круг с горем пополам принял меня в свои ряды.
— Мне очень жаль, — огорченно ответил Ригель. — А деревенские, надеюсь, не обижали?
— Нет, мы успели сбежать и больше не возвращались.
— Знаешь, я переживал, — признался мужчина. — Не стоило так уходить, но я был молод и глуп, не подумал, что люди могут обозлиться на тебя. Хорошо, что ты не пострадала.
У Ксар потеплело на душе от его слов. На свете есть как минимум один человек, который беспокоится за нее.
За этим разговором он вывел ее к своему временному жилищу. На небольшой полянке горел костер, в котелке над огнем булькал отвар из сладких ягод и ароматных трава, и над этим импровизированным очагом хлопотала женщина, с ног до головы укутанная в черный балахон, но увидев ее лицо, эльфийка поразилась. Не было никаких сомнений, что эта женщина из дроу. Об этом говорили темно-серая кожа, большие красные глаза и снежно-белые волосы, выбившиеся из-под капюшона. Она внимательно посмотрела на Ксар, и утонченное лицо озарилось приятной улыбкой.
— А вот и Нари, — сказал Ригель с заметной нежностью в голосе. — Как видишь, она тоже дроу. У нее золотое сердце, несмотря на то, что она всю жизнь прожила в Подземье. Ей там было не место, она не желал поклоняться этой их мерзкой богине…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Лолт, — подала голос Нари. — Эту мерзкую богиню зовут Лолт, ты все никак не запомнишь, как и мое полное имя. Ишитнари.
Она произнесла это с нотками ворчливой, грубоватой нежности, и Ксар невольно вспомнила мать Ригеля, которая часто общалась с ним в той же манере. Кажется, между этими двумя действительно была эмоциональная связь, и настороженность друидки по отношению к эльфийке утихла.
Когда отвар был готов, они расселись под корнями дерева, наслаждаясь мягкими сумерками и стрекотанием сверчков.
— Знаешь, когда Паррен умер, я долго размышляла, — сказала вдруг Ксар. — Может где-то есть края, где, таким как я и Ишитнари, есть место?
— Мир очень большой, — отозвался Ригель. — Одно только Подземье такое огромное, что и представить себе сложно. Возможно, где-то и есть такое место, но нам с Нари оно так и не встретилось, а ведь нам пришлось проскитаться какое-то время. Поэтому мы и решили жить в глуши, вдали от всех, даже если это и опасно. Среди людей ведь тоже несладко, и я боюсь за благополучие Нари.
— Мои земли недружелюбны к человеку, но если вы останетесь, я вам помогу, — ответила эльфийка.
Она взялась было помочь другу с его раной, но вскоре поняла, что ее нехитрая магия здесь бессильно.
— Как ты получил ее? — ворчала девушка. — Похоже на открытый перелом в нескольких местах, словно тебя трепал дикий зверь… Как нога вообще уцелела?
— Корниат, мой друг, не позволил отнять ее, — ответил Ригель. — Он сказал, что я выживу, но буду страдать всю оставшуюся жизнь, а если отнимут — не протяну и дня. Я всегда верил ему, ведь он видит будущее, поэтому выбрал этот путь. Не переживай так сильно, я уже привык, давай только травки от боли время от времени.
На следующий день она помогла им найти прекрасное место для лесного сруба. Ригель построил домик и завел маленькую пасеку в память о старой семье и ее традициях. Нари большей частью сидела дома, за стряпней, вышивкой или другим рукоделием. Солнечный свет причинял ей боль, поэтом она выходила только в сумерках или ночью. Раз в неделю Ксаршей обязательно проверяла, как поживают ее друзья, делая перерыв в своей неусыпной лесной службе. Скоро их жизнь наполнилась новыми хлопотами, когда у Ригеля и Нари появился первый ребенок. Тощий взлохмаченный мальчишка, похожий на выпавшего из гнезда вороненка. Нари назвала его Келафейн — “певец смерти”.
— Жуть какая, — фыркнул Ригель. — Да я и не выговорю такое имя. Буду звать его… скажем… Угольком.
Он и правда был весь черненький словно печная гарь, а глаза большие и вишневые, совсем как матери. Мальчик рос очень внимательным и любознательным, больше всего любил гулять по лесу вместе с Ксаршей, читать следы, распознавать птиц по голосам, наблюдать за жизнью зверей и насекомых. Это ему нравилось куда больше материнских наставлений, каким должен быть настоящий мужчина, если ему посчастливилось родиться темным эльфом.
— Он должен быть красивым, опрятным, послушным и обходительным! — разорялась Нари каждый раз, когда чумазый сорванец возвращался домой, набив полные карманы жуками и слизняками. — А ты как маленькое лесное чудище! Лучше б взял пример с отца.
Ригель на это предпочитал помалкивать. Характер у Нари был стальной, властный, словно у царицы, так что даже здоровенный мужик трепетал от ее недовольства.
Они прожили так несколько лет, наслаждаясь нехитрым семейным счастьем, пока однажды боли Ригеля не стали настолько нестерпимыми, и их не смогли унять ни травы, ни магия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Видимо, пора, — вздохнул он. — Пришло время уйти.
Он вытащил старую потрепанную карту, развернул и пробежал глазами по красными пометкам.
— Корниат сказал, что если однажды боль невозможно будет унять, мне нужно отправиться к нему. Не знаю, как это мне поможет, но он всегда оказывался прав.
