— Ты о ней? — спросил он, подойдя к Флику вплотную. — Ну что ж, возьми! — и он протянул ему Дору. Но Флик только опустил глаза и склонил голову.
— Нет?! Тогда вернись в строй! — грозно прорычал Хопер, наступая на Флика.
Тот, не поднимая головы, попятился. Несколько секунд длилось молчание. Наконец, Хопер обвел взглядом стоявших рядом муравьев, и сказал:
— Похоже, что вы, муравьишки, — он произнес это с подчеркнутым презрением, — начинаете забывать, где ваше место! Что ж, мы удвоим вашу норму!
Все ахнули.
— Но… ведь мы… — попыталась что-то сказать Ата, однако Хопер ее не слушал. Подойдя к своему брату, он протянул к нему руку — тот испуганно съежился — и оторвал от его панциря самую тонкую чешуйку.
— Мы вернемся в конце сезона, когда последний лист, — он уронил чешуйку, и все смотрели, как, кружась, она опускалась на пол, — упадет с дерева!
Наступило молчание.
— Желаю приятного лета! — прошипел Хопер, и, обращаясь к своим, закричал: — Погнали!
И тотчас все кузнечики присели на полусогнутых ногах, крылья их затрещали, превратившись в туманные облачка за спиной, и они, подпрыгнув, один за другим исчезли в отверстиях крыши, которые пробили, ворвавшись в муравейник. Последним, ухмыляясь и подмигивая, взлетел неуклюжий братец Хопера, промахнулся, со всего размаха врезался в потолок, охнул, и, наконец, вылетел через отверстие вслед за остальными.
Муравьи стояли, словно окаменев, и смотрели вслед страшным посетителям. А затем они медленно опустили глаза и увидели в середине толпы Флика, который, понурившись, не решался ни на кого взглянуть. Он лучше всех понимал, что дела муравейника плохи.
***
Королевский суд заседал под красивым белым грибом. Гриб светился, как большая лампа, освещая стоявший под ним стол, составленный из нескольких гладких камешков. За столом заседал королевский совет в полном составе — четверо самых уважаемых муравьев, в том числе мистер Торни и мистер Сойл. На головах у них были надеты фиолетовые венчики цветов, изображавшие судейские шапочки. В центре за столом сидела принцесса Ата с маленькой короной на голове.
— Итак, Флик, что бы ты мог сказать в свою защиту? — спросила принцесса.
Флик, стоящий перед судьями, еле слышно пробормотал:
— Простите… простите меня за то, что я сделал! Я не думал, что так получится. Особенно я не хотел подвести вас, принцесса…
— Но ты, Флик, подвел меня!
— Я только пытался помочь…
— Помоги, не помогая нам! — воскликнул мистер Сойл — он любил говорить афоризмами.
Но Флику, услышавшему эти слова, пришла в голову какая-то мысль, и он уже ничего не слышал и не видел. Он топтался на месте и бормотал:
— Помощь… помощь…
— Флик, ты приговариваешься к месяцу рытья тоннелей! — заявила принцесса Ата, но мистер Сойл тотчас возразил:
— Ваше высочество, разрешите напомнить вам о проекте Флика «Тоннель без тоннеля». Сколько хлопот тогда это нам принесло — я его еле откопал. Пусть теперь его медицина к себе возьмет, — и он указал на сидевшую рядом пожилую Флору — начальницу медицинской службы муравейника. Та дернулась, как от удара:
— Нет-нет, ни в коем случае! У медицинской службы и так полно хлопот!
А Флик между тем полностью ушел в свои мысли, и его уже ничто не волновало — ни суд, ни возможный суровый приговор… Он бормотал:
— Придут и помогут… конечно! И мы могли бы… русло реки теперь осушено, мы могли бы перейти его, и позвать помощников… Ну, разумеется! Они придут и помогут… Прекрасно! — последнее слово он выкрикнул во весь голос.
— Прекрасно?! — переспросил кто-то из судей.
Даже сидевшая в стороне старая Королева услышала и вмешалась:
— Что прекрасно?
Флик вприпрыжку подбежал к ней:
— Ваше величество, мы могли бы послать кого-нибудь за помощью!
Все ахнули:
— Покинуть Остров?!
Королева приложила палец ко лбу:
— И как это я не додумалась, ведь это верная смерть!
— Это так, — поддержали наперебой судьи. — Нельзя уходить с Острова! Там змеи, птицы и большие жуки вдобавок.
— Вот именно! — вскричал Флик. — Большие жуки! Они придут и отомстят. Позовем жуков, и избавимся от Хопера и его банды!
— Глупости, — переговаривались судьи и Ата, — кто решится на такое безумие?
— Я! — воскликнул Флик. — Я добровольный доброволец!
— Ха-ха, — королева похлопала Флика по плечу. — Ты отважный малый, но кто же станет помогать кучке муравьев?
— Мы могли бы хотя бы попытаться. Я могу пойти в город и поискать там!
— Это займет у тебя не меньше месяца, — заявила принцесса Ата.
Судьи переглянулись.
— Муравсовет! — воскликнул Торни, все сдвинули головы над столом, и стали тихонько шептаться.
— Отличная идея, принцесса! — сказал Торни.
— Прямо в точку!
— Великолепное решение!
— Подождите, а что я решила? — недоуменно спросила Ата.
— Расстаться с Фликом!
— И мы спокойно продолжим сбор урожая.
— Если Флик уйдет, он больше не…
— Он больше ничего не натворит!
Судьи заняли свои места, и Ата огласила приговор:
— Флик, по зрелом размышлении мы решили удовлетворить твою просьбу.
— Правда? — растерянно сказал Флик.
— Правда? — удивленно повторила королева.
Флик стремительно кинулся к столу и схватил принцессу за руку.
— Спасибо, принцесса, огромное спасибо! Я не подведу вас! Я обещаю! — и он тряс руку принцессы так энергично, как будто хотел ее оторвать.
— Хорошо, хорошо, Флик, — сказала Ата, отнимая у Флика руку и незаметно потирая ее — Флик в пылу своей благодарности изрядно ее помял.
— О, я только исправлю нанесенный ущерб, — заявил Флик, — и сразу отправлюсь!
Советники пришли в ужас.
— Нет-нет! — в один голос закричали все. — Иди, уходи, отправляйся как можно скорее!
Флик довольно улыбнулся и кивнул головой — он уже полностью был поглощен своим проектом, и ни на что иное не обращал внимания.
***
На следующий день, рано утром, едва только взошло солнце, Флик бодрой походкой направлялся к берегу ручья. За спиной у него был скатанный в рулон толстый теплый листок, которым можно было укрыться от ночного холода, к нему были привязаны снизу четыре семечка — дорожный запас пищи. На голове была шляпа, сделанная еще из одного листочка. Флик шел гордо, как победитель — ведь он выполнял собственный проект, он сам, добровольно напросился, и ему разрешили! То, что это сделали специально, чтобы от него избавиться, ему просто не приходило в голову.
Когда Флик шел еще недалеко от муравейника, муравьи, выкапывающие корешки, прекратили работу, и, пока он проходил мимо, молча стояли и смотрели на него. Для них это было ужасно — покинуть свой муравейник, куда-то уйти… Некоторые жалели Флика, считая его уже покойником. Другие, и таких было, конечно, большинство, смотрели со злорадством на муравья, который всегда во все вмешивался, стараясь изменить привычный ход жизни, и создавал проблемы. И все, разумеется, были сердиты на Флика за то, что он своей неосторожностью навлек бедствие на весь муравьиный род. Как же теперь быть? Они никак не успеют до осени снова заготовить достаточно еды, чтобы откупиться от Хопера и его головорезов. А ведь еще нужно себе собрать запасы на зиму! Что же будет? Неужели муравейник погибнет? Хорошо еще, что для большинства это было так же невозможно представить, как конец света. А если бы они могли представить… Если бы только они могли вообразить! Трудно даже поверить, какое отчаяние овладело бы всеми! А те, которые были достаточно умны, и знали, что их ждет — они, к счастью, неплохо владели собой и молчали, чтобы не подрывать дух всех остальных.
Флик поднялся по откосу, ведущему к берегу ручья, на бугорок, оглянулся и увидел множество глаз, которые смотрели на него — злорадных, сочувствующих, унылых, равнодушных… Но Флик не задумывался над этим тонкостями. Он поднял над головой руки и бодро прокричал:
— Не волнуйтесь! Судьба колонии в надежных руках! Ну, пока…
С этими словами Флик повернулся и зашагал дальше. Но не успел он сделать и несколько шагов, как его настиг дружный восторженный рев муравьиной толпы. Как бы кто ни относился к Флику, но его смелый, решительный поступок, его отважные слова заронили в сердца надежду, и на какой-то миг все поверили, что он дойдет, вернется, приведет с собой помощь, и колония будет спасена…
— Вот так! — воскликнул Флик. Теперь, когда все поверили в него, он просто не мог, не имел права вернуться ни с чем. Его настроение, и так всегда бодрое и жизнерадостное, поднялось на недосягаемую высоту. Ему хотелось петь, кричать, совершить нечто особенное… Но он тотчас вспомнил, что и так должен совершить такое, чего еще никогда не делал ни один муравей, и сдержал порыв восторга.
