— Джипси, мы горим! — закричал, подскакивая к ней, Пети. — Вы с Мэни…
— Мэни медитирует! — заявила Джипси. — Он в трансе.
— Ну, так выведи его оттуда!!! Вы с мужем — следующие. — И Пети одним прыжком метнулся обратно к выходу на арену.
— Мэни, наш выход! — сказала Джипси, обращаясь к сидевшему под навесом большому зеленому богомолу[1].
— Ну, вот, — заявил тот, открывая глаза, — опять! И снова я спасаю представление… Джипси, идем! — и он по рассеянности широким шагом направился в глубь палатки. Оттуда тотчас донесся звон разбитого стекла.
— Сцена в другой стороне, дорогой! — заметила Джипси, последний раз взглянув на себя в зеркало.
— Да, я знаю…
***
— Ну, ты достал, парень! — кричал Френсис, наступая на навозника. — Сейчас лишишься всех своих противных глаз! Еще одно слово — и ты покойник!
— Ой, боюсь! — глумливо отвечал мух, отшатываясь и переглядываясь со своим дружком.
Слим, стоявший сзади, подхватил Френсиса под мышки и отставил в сторону.
— Френсис, позволь, я все улажу. — И, обернувшись к мухам, наставительно заявил: — С дамой так не разговаривают!
К счастью, как раз в этот момент Пети ударил в гонг, и, когда затих протяжный звон, объявил:
— Дамы и господа! Позвольте мне представить вам чародея Мэни и его помощницу Джипси! — и он снова изо всех сил ударил в гонг, причем от резкого движения полетел с возвышения вверх тормашками.
Светлячки прикрыли свои прожектора синими стеклышками, создавая на арене таинственный фиолетовый полумрак, и в круге света появился Мэни:
— Из самых далеких и загадочных мест неизведанной Азии я привез вам китайскую коробочку метаморфоз! — вспыхнул полный свет, и все увидели стоявший рядом большой ящик, покрытый иероглифами. Джипси вспорхнула и скрылась в ящике, крышка захлопнулась.
Между тем Пети ворвался за кулисы:
— Рози! Вся труппа! На сцену!
— Хорошо, сейчас идем! — Рози, большая черная паучиха, в сопровождении носорога Дима двинулась на сцену, говоря:
— Пошли, ребята, наш выход! — это относилось к двум братьям-акробатам Хоу и Роу, стоявшим тут же в уголке. Братья, небольшие жучки, смотрели на нее круглыми глазами.
— Вы что, не поняли? — воскликнула Рози. — Наш выход!
Но те вскочили друг на друга, изобразив пирамиду, и одновременно хлопнули в ладоши всем шестью руками, скалясь самым дурацким образом.
— Ничего не понимают! — махнула рукой Рози, отворачиваясь.
Тем временем на арене Мэни, делая руками красивые пассы в сторону коробочки, где скрылась Джипси, торжественно говорил:
— Я вызываю дух Конфуция! — но тут кто-то из публики заорал:
— Пошел вон, халтурщик!
Мэни обернулся, как ужаленный:
— Я хочу знать, кто это сказал! — угрожающе заявил он.
В этот миг один из навозников запустил в него гнилой ягодой, угодив прямо в лицо, так что его чалма съехала на сторону.
— Как вы смеете! — завопил Мэни, воздевая руки. — Дикари!
Но тут еще три ягоды попали в него, и он, повернувшись, уныло заковылял с арены, получив еще одну ягоду в спину. А в коробочке суетилась и подскакивала Джипси, не зная, что ей делать:
— Мэни, Мэни!
— Живешь всего двадцать четыре часа, — заявил один из навозников, — и что же, терять их здесь? Пошли отсюда! — и все навозники, снявшись с мест, громко жужжа, стаей направились к выходу.
— А-а-а! — завопил Пети. — Я прогорю из-за этих бездарей…
Он кинулся за кулисы, миг спустя выскочил оттуда со спичкой в руках, и дико завопил:
— Пылающая смерть!
Улетающая публика притормозила и обернулась.
— Я держу в руке спичку, — продолжал между тем Пети, — и она определит, жить или умереть жукам этим вечером! Через секунду я подожгу этот ряд спичек, — Пети показал, как он это сделает, — ведущий к липкой бумаге, смоченной горючей жидкостью.
В это время Хаймлих уже прыгал на тюбике с бензином, поливая закрепленную вертикально бумажку.
— Прямо на нее нацелены наши великолепные пушечные ядра Хоу и Роу! — братцы при этих словах спрыгнули с трапеции из-под купола, и оказались на возвышении рядом с пушкой.
— Выстрел из пушки произведет Дим. — Дим, стоящий на площадке высоко над пушкой, помахал зрителям рукой. — Он прыгнет по сигналу, который прозвучит через пятнадцать секунд! — и Мэни, занявший место рядом с таймером, перевел его ручку, поставив на цифру 15.
Зрители заинтересовались, и опустились на землю, внимательно слушая Пети.
— Одна надежда у жуков на выживание — наша повелительница нитей Эр-Рози! — и он театральным жестом указал на паучиху, стоявшую на площадке под куполом, а та послала зрителям воздушный поцелуй.
— По страховочной паутинке Рози спустится на эти две стойки, — стойки стояли между пушкой и бумагой, смоченной бензином, — и сплетет паутину всего за пятнадцать секунд!!! — последние слова Пети проорал так, как будто от зрителей его отделяло не меньше мили расстояния.
Зрители переглянулись — они были заинтригованы:
— Не может быть! Это надо увидеть! — и они стали поспешно рассаживаться по местам.
— Вам этого мало? — вскричал Пети. — Тогда мы все будем действовать вслепую! — и он чиркнул спичкой. Пока спичка разгоралась, все артисты надели на глаза повязки. Паук-оркестр начал выбивать тревожную дробь.
— Дамы и господа! — торжественно провозгласил Пети. — Предлагаю тем из вас, у кого слабые нервы, удалиться! Этот трюк настолько опасен, что если хоть кто-нибудь ошибется…
Но в этот миг Хоу наступил на ногу Роу, и тот, разозлившись, дал хорошую плюху своему братцу. Хоу покатился кубарем, и вышиб горящую спичку из рук Пети. Спичка упала и подожгла цепочку спичек, ведущую к бумажке, политой бензином.
— Ах! — вскричал Пети.
Дальнейшие события развивались стремительно.
— Что, уже? — воскликнула Рози, прыгая на стойки из-под купола. — Ниточка, тянись! — и она стала проворно оплетать стойки паутиной.
Между тем Хоу налетел на Мэни, Мэни упал, и задел ручку таймера. Зазвенел звонок, Дим прыгнул на пушку, пушка выстрелила. Роу, успевший занять позицию в стволе, вылетев, попал в Пети, стоящего на дороге, а Пети полетел прямо на листок липучки! К несчастью, у Рози не оказалось пятнадцати секунд, необходимых для того, чтобы паутина приобрела достаточную плотность. Пети пролетел между нитями, и влип точно в центр политой бензином бумаги.
А между тем спички загорались одна за другой, и огонь все ближе подбирался к несчастному директору цирка… Пети прилагал неимоверные усилия, чтобы освободиться, но липучка держала его крепко.
— О, нет! — воскликнул Слим, стоящий рядом с паутиной, и в ужасе смотревший на подползающий к Пети огонь. А Хаймлих прыгал и суетился, восклицая:
— Вода, вода! Нам нужна вода!
Слим и Френсис кружили вокруг него, зрители хохотали, а Пети все дергался, пытаясь вырваться. Наконец, сделав поистине героическое усилие и оставив на липучке несколько чешуек своей шкуры, Пети оторвался и прыгнул вперед. Захохотав от восторга, он устремился дальше, но в этот миг бумага, сдвинутая с места прыжком Пети, упала на него сверху, вспыхнув от горящих спичек. Пламя поднялось столбом, скрыв все. Зрители замерли, многие закрыли глаза. Наконец бумага догорела и рассыпалась пеплом, явив почерневшего, дымящегося, но живого Пети. Он стоял, освещенный прожектором, не в силах двинуться с места. Вся труппа собралась вокруг.
— Это не я… это паутина… — виновато пробормотала Рози.
— Вы все уволены! — заявил Пети. Артисты ахнули.
Тут, наконец, подбежали Френсис, Хаймлих и Слим. Каждый из них нес в руках по большому шарику воды, они впопыхах вылили всю воду на дымящегося Пети, накрыв его с головой, и можно было видеть, как Пети беспомощно плавает внутри образовавшейся громадной капли…
И тут раздались аплодисменты опомнившихся зрителей:
— Ух ты! Класс! Подожгите его снова!
***
Стояло раннее утро, еще не начинало светать. На цирковом фургоне двое светлячков-осветителей сворачивали вывеску «Блошиный цирк Пети». Цирк собирался в дорогу, но уже без уволенных артистов…
Недалеко стоял маленький домик смотрителя мусорной свалки. Под навесом горел фонарь с противомоскитной сеткой вокруг. Две мухи пролетали мимо, и одна из них направилась прямо к свету.
— О нет, Гарри! — отчаянно закричала вторая. — Не смотри на огонь!
— Не могу удержаться, он так прекрасен… — и с этими словами бедняга подлетел к фонарю вплотную. Щелкнул электрический разряд, раздался отчаянный вопль, и труп несчастного Гарри покатился в мусорный бак, стоящий под фонарем.
А мимо разыгравшейся трагедии, не обратив на нее внимания, прошел Флик. Он направлялся к свалке, и говорил сам себе:
