Я помещаю руку с капельницей на его плечо и обнимаю его за шею другой рукой. Он поднимает меня на руки.
Его близкое присутствие станет моей погибелью. Уткнувшись лицом ему в грудь, делаю глубокий вдох. Когда он не двигается, я смотрю вверх. У него закрыты глаза, будто ему больно. Я произношу его имя так тихо, что не уверена, слышит ли он меня, но его глаза открываются, и он смотрит вниз, наши взгляды встречаются.
Снова возникает трепет внизу живота, и я хочу сказать ему, но не решаюсь, не зная его реакции.
Он продолжает двигаться, поддерживая меня одной рукой, и тянет за капельницу второй. Опускает меня на пол в ярко освещенной ванной комнате. Я задыхаюсь, когда вижу свое отражение в зеркале над раковиной.
Кто-то заплел мои длинные волосы, но не туго, прическа превратилась в неряшливый беспорядок. Я поднимаю руку, чтобы заправить выбившиеся пряди за уши. У меня до сих пор темные круги под глазами, мои веки выглядят фиолетовыми, а цвет лица болезненно-желтый. Ни один из этих цветов не сочетается с моими темно-карими глазами, я выгляжу как в фильме ужасов. И только сейчас замечаю: на мне одна из белых футболок Лиама. Она мне велика, и я вдруг чувствую себя сироткой Энни (прим. перев.: «Сиротка Энни» — мультфильм студии «Мульттелефильм» по мотивам стихотворения Джеймса Виткомба Рейли. Нянька Энни, присматривая за малышами, рассказывает им на ночь страшные сказки про гоблинов, которые утаскивают непослушных проказничающих детей)
Стараясь пересилить накатывающиеся слезы, я отвожу взгляд.
— Ты в порядке? — Говорит он немного отрывисто.
Я не чувствую себя хорошо. Я смахиваю слезу.
— Ты дальше сама справишься? — Его голос звучит нетерпеливо.
— Да. — Шмыгаю я носом.
Он походит ко мне, поднимает мой подбородок и пристально смотрит мне в глаза. — Я буду снаружи, — говорит он мягко, прежде чем выйти, закрыв за собой дверь.
После того, как я справляюсь со своими делами, то остаюсь сидеть на крышке и даю волю слезам.
— Я жалкая, — говорю я себе, перетаскивая капельницу к раковине и даже не зная, почему плачу. Помыв руки, брызгаю водой на лицо. Когда поднимаю глаза, доставая полотенце, я вижу отражение Лиама в зеркале.
— Готова?
— Да, но я могу ходить.
— Я так не думаю. — Он берет меня вместе с капельницей. Несет в комнату и опускает на свою кровать, затем набирает номер телефона.
— Мисс Шоу готова к тарелке супа. Спасибо. — Он отключает телефон.
— Ты бы мог дать мне воды, пожалуйста, — я шепчу.
Он идет в ванную комнату и возвращается со стаканом воды, затем помогает мне сесть, чтобы я смогла его выпить. Моя рука дрожит от его близости, пока я держу стакан, и он протягивает руку, чтобы поддержать его. Когда я допиваю воду, раздается стук в дверь.
Лиам шагает к двери и впускает в комнату небольшую седовласую женщину с подносом в руках. Она ставит поднос на прикроватный столик.
— Как мы себя чувствуем, дорогая? — Она ждет моего ответа, подкладывая мне подушки за спину.
— Хорошо, — мягко говорю я и смотрю в сторону Лиама, но он стоит на балконе, глядя в темноту.
Она кладет мне на колени полотенце. — Тебя покормить? — Спрашивает женщина, потянувшись к чашке на подносе.
— Нет, я ... могу сама, спасибо.
— Лиам, вам нужно приобрести столик на колесиках, как в больнице, — говорит она, протягивая мне миску.
Лиам поворачивается.
— Все прекрасно... на самом деле, — заверяю ее.
Суп очень вкусный. Курица с лапшой, и я уверена, что это домашняя пища. Я осознаю, что Лиам и женщина смотрят, как я ем, но мне все равно. Я съедаю все до последней капли, удивляясь, что ко мне вернулся аппетит. Я такая голодная, что думаю, смогла бы съесть еще одну чашку, но мои глаза уже начинают закрываться. Лиам тянется к миске, забирая ее из моих вялых пальцев. Я смутно слышу его разговор с этой женщиной.
Когда я снова открываю глаза, в комнате уже светло. Не знаю, утро сейчас или вечер.
Пожилой человек сидит в одном из кресел, положив ногу на ногу. Он что-то пишет.
Я смотрю на дверь и задаюсь вопросом, где Лиам.
— Ах ... вы уже проснулись. — Он любезно улыбается и откладывает бумаги в сторону, вставая. — Я доктор Хайнс. — Он берет меня за руку, лежащую на животе. Капельницы больше нет.
— Я убрал капельницу пару часов назад. До тех пор, пока вы не будете нормально питаться и не начнете нормально усваивать пищу, придется потерпеть. Как вы себя чувствуете?
— Хорошо, — шепчу я, и он отпускает мою руку, чтобы налить стакан воды из графина, стоящего на ночном столике. На этот раз моя рука не трясется, когда я держу стакан.
— Утром, когда проснулись и вставали с постели, вас не тошнило?
— Нет.
— А сейчас?
— Нет.
— Хорошо, — говорит он, улыбаясь.
Он ждет, пока я допью воду, а затем ставит стакан обратно на стол, прежде чем снова сесть, взять ручку и опять начать что-то писать.
— Вы можете вставать с постели, когда почувствуете себя лучше, но я хочу, чтобы вы как можно больше лежали следующие несколько недель, пока не восстановите силы. Я выпишу антигистаминный препарат, который поможет справиться с тошнотой и бессонницей. Следуйте инструкциям, которые вам дала доктор Лайл, пейте витамины, много отдыхайте, и тогда приступы утренней тошноты и рвоты пройдут. — Он снова улыбается мне.
— Спасибо.
— Всегда, пожалуйста, юная леди.
Я все еще немного смущена. — Почему я здесь, а не в больнице?
Мне кажется, что он пытается сдержать улыбку. — Мистер Джастис не хочет даже слышать об этом. А так как Энни бывшая медсестра, мы подумали, что вам будет лучше в привычной обстановке.
Энни? Кто такая Энни, и почему Лиам настаивает на моем пребывании здесь? Я закрываю глаза, все так запутано. Я хотела бы, чтобы кто-то объяснил мне, почему я здесь.
Где Лиам? Я хочу узнать, который час, но часы, всегда стоящие на ночном столике, отсутствует.
— Сколько сейчас времени?
Врач закрывает ручку, прежде чем посмотреть на меня. — Сейчас пять тридцать.
— Вечера? — Спрашиваю с удивлением.
Он смеется. — Да. Вы проспали двенадцать часов с момента последнего пробуждения.
Неудивительно, что я чувствую себя так хорошо. В последние три недели мне практически не удавалось поспать
— Какой день недели?
— Четверг.
— Что? — Я тихо ахнула. Был вторник, вторая половина дня, когда я пришла сюда, чтобы сказать Лиаму о ребенке. Я проспала почти сорок восемь часов подряд, за исключением короткого пробуждения этим утром.
Врач встает. — Ну, мисс Шоу, я ухожу. Вернусь завтра, чтобы осмотреть вас.
— Спасибо, доктор Хайнс.
Он улыбается, берет свою сумку и уходит, в дверях сталкиваясь с женщиной, которая приносила для меня суп, заходящей в комнату с подносом.
— Как насчет миски томатного супа?
Я сажусь повыше, облокачиваясь на спинку кровати.
— Звучит вкусно.
Она ставит поднос на постель, размещая его на моих коленях. Помимо супа на нем еще маленькие крекеры в форме рыбок, стакан молока, а также небольшая миска пудинга.
— Сейчас съешь столько, сколько сможешь, дорогая.
— Спасибо.
— Пожалуйста. Хочешь принять душ после того, как поешь?
— Да, пожалуйста, — говорю я прямо перед тем, как отправить ложку очень вкусного супа в рот. Опять же, я уверена, что суп домашнего приготовления.
— Вы домработница Лиама?
— Да. Разве Лиам не сказал? — Она качает головой. — Ах, он такой, — она так говорит о Лиаме, что невольно заставляет меня улыбнуться. Я не смеялась с того самого дня, как покинула «Джастис Хаус».
— Меня зовут Энни, и я буду жить здесь в течение следующих нескольких недель, чтобы помогать тебе.
Я с трудом проглатываю молоко, которое только что отпила. Что?
— Давай, я приготовлю тебе вещи после душа.
У меня нет здесь никаких вещей, но мне кажется, что она говорит о полотенцах и о еще одной из футболок Лиама, так что я больше, чем удивлена, когда она возвращается из гардеробной Лиама с одним из моих платьев и халатом.
Мои брови поднимаются, я уже хочу задать вопрос, когда она останавливается на полпути в ванную, уловив мое недоумение.
— Я думаю, что госпожа Холли съездила в твою квартиру и упаковала некоторую твою одежду, дорогая.
— О, — тихо говорю. Теперь я действительно в шоке.
Я доедаю все, что было на подносе, и Энни убирает его в сторону, затем стоит рядом со мной, когда я встаю с кровати. Я чувствую слабость, но уже не так все печально. Энни идет вместе со мной в ванную. Когда она убеждается, что я могу оставаться в вертикальном положении самостоятельно, она уверяет меня, что будет прямо за дверью, если мне что-нибудь понадобится, и выходит из ванной.
Как же хорошо. Я стою под душем, позволяя ему успокоить боль в мышцах. Когда я выхожу, то нахожу свою косметичку, лежащую на полочке. Слава богу, Холли упаковала мою зубную щетку. Заплетаю влажные волосы в свободную косу и надеваю халат. Я чувствую себя виноватой, что так долго была в душе, зная, что у Энни, вероятно, есть дела поважнее, чем сидеть и ждать меня.
