— Гм-гм, — послышалось деликатное покашливание. — Извините, что прерываю, но, Леш, тебе завтра выступать на совете директоров. Собрание на девять утра.
Катю словно окатило ледяной водой — Артем Николаевич холодно смотрел на застигнутую врасплох парочку. С его длинного черного плаща прямо на пол стекали капли дождевой воды, а сапоги оставляли грязные мокрые следы. Темные волосы растрепались непогодой, он провел по ним рукой, стряхивая влагу.
— Елена, вытрите пол, — камнем в воду бултыхнулось указание, и Катя ухватилась за возможность избежать дальнейшего общения с Алексеем, побежала за половой тряпкой. Младший Сикорский с долей сожаления провел ее глазами и повернулся к брату, с укором смотрящему на него.
— Можешь ничего не говорить, — разочарованно проворчал Алексей. — Это бы не помешало завтрашней речи.
— Ты знаешь, Леша, что речь здесь ни причем, — осадил его Артем. — Тебе мало? Оставь служанку в покое. Займись подготовкой к свадьбе.
— Ой, я разберусь, — недовольно парировал Алексей.
— Света приедет со дня на день, — с нажимом сказал старший брат, и младший тихо чертыхнулся.
— Не лезь не в свое дело! Со Светкой я разберусь.
— Она не подарит тебе, если заметит, что ты снова пошел налево. Мало наворотил? Хочешь, чтобы появилась еще одна жертва? Впрочем, твоя жизнь — поступай, как знаешь.
— И это ты мне смеешь указывать, что делать, а что нет? После того, что ты сделал? Удобно — ни чувства вины, ни сожаления. Мне бы поучиться.
— Не тому учишься.
Катя застыла с бешено колотящимся сердцем. Она уже схватила швабру в маленькой каморке за углом и теперь не решалась вернуться, чтобы вытереть следы, ждала, когда Сикорские уйдут в крыло дома, где располагались их спальни.
И понесло их обоих к комнатам прислуги! Алексей то понятно, посещал Яну, а вот что понадобилось Артему… Чтобы пройти к себе в кабинет или в спальню, ему вовсе не обязательно было проходить через эту часть дома. И вот теперь женщина услышала роковые слова «еще одна жертва». К чему это имело отношение? Стоит ли понимать эту фразу буквально?
Сердце стучало, словно часть заводного механизма, громко и гулко. Катерине казалось, что этот звук заглушает даже завывание ветра за окнами. Стоны воздуха, циркулирующего в трубах, временами становились похожи на завывание диковинного зверя. От этих хрипов-вздохов стыла кровь.
А вдруг Катю сейчас устранят, как свидетеля жуткого признания? И она «уйдет с работы» при загадочных обстоятельствах, как ее предшественница Надя, или исчезнет без вести, как ее собственный муж?
Братья заговорили тише, их речь стала неразборчива для посторонних ушей, отчетливым осталось лишь возмущение, которым клокотал Алексей, и холодный укор, которым одаривал его Артем.
Катя затаила дыхание, прислушиваясь, но не могла больше разобрать ни слова. Алексей громко выругался и удалился размашистым шагом. Старший Сикорский последовал за ним. Служанка шумно выдохнула — они ушли в противоположную от нее сторону, так что больше не придется пересекаться с хозяевами. На негнущихся ногах прошла к огромной грязной луже, которая осталась на месте, где проводил нравоучения своему любвеобильному брату Артем Николаевич, поставила ведро и начала старательно убирать это безобразие.
Грязные следы тянулись от черного входа до самой спальни старшего Сикорского. Кате пришлось, орудуя шваброй и ведром с чистой водой, проследить весь путь, который заканчивался у хозяйских покоев. К разочарованию любопытной женщины, Артем Николаевич нигде не останавливался и больше ни в какую комнату не заходил, так что, что ему понадобилось в крыле прислуги, осталось загадкой.
Дверь резко отворилась.
— Елена, почистите обувь и отнесите мою одежду в чистку, — раздался голос старшего Сикорского. Катя вздрогнула от неожиданности и призвала все свое самообладание.
— Слушаюсь, — она сделала старомодный книксен, который настоятельно требовала от своих подопечных Клавдия Олеговна, и застыла, ожидая, что ей вынесут одежду.
— Войдите заберите, — с легким раздражением кинул непонятливой служанке Артем Николаевич и по-тигриному мягко прошел внутрь спальни. Мужчина успел переодеться в светлую полосатую пижаму и накинуть поверх длинный бархатный халат. В подобном наряде его голубые глаза казались еще ярче, а полосы на одежде лишь подчеркивали его схожесть с белым тигром.
Катя нерешительно прошла следом. Ей еще не доводилось заходить в спальни хозяев дома, кроме Ксениной. Ее встретила небольшая уютная гостиная, обставленная в классическом стиле. Сквозь приоткрытые двери виднелась еще не разобранная кровать в спальне. Сквозь еще одну дверь уютно шумела вода, наполняющая ванную. Катерина быстренько подхватила грязную одежду, оставленную на кремовом диване, безнадежно залитом дождевой водой с плаща, и взяла в руку черные ботинки, залепленные грязью.
— Лена! — Катя медленно развернулась к Артему Николаевичу. — Извините, что вмешиваюсь, но хочу дать Вам дружеский совет — на работе стоит заниматься работой.
Катя вспыхнула до корней волос, которые уже начали пушиться и сворачиваться в непослушные завитки, выбиваясь из прилизанной гульки.
Уже когда бежала сломя голову, снова подвернула ногу и с тихим «дурацкие каблуки, кто придумал такую форму!» чуть не скатилась с лестницы, остановилась, пытаясь заглушить стыд и негодование.
— Не виноватая я, он сам пришел, — проворчала себе под нос. Такая глупая ситуация! Она ведь действительно не давала повода Алексею Николаевичу предположить, что доступна и не против присоединиться к ряду его почитательниц. А Артем Николаевич, видимо, строгих взглядов на счет взаимоотношений хозяев дома с прислугой, теперь считает, что она, Катя, обнимается с его братом по углам. Оправдываться перед ним было еще более глупо и некрасиво, чем промолчать, поэтому покорно проглотила обвинения, что противоречило ее рассудительной, но вспыльчивой натуре. Катерине бы наплевать, вряд ли ее уволят после прохождения испытательного срока накануне предстоящей недели, но тем не менее остался неприятный осадок и досада. И самое главное, за две недели она так и не продвинулась в своем расследовании. Количество вопросов лишь увеличивалось.
Глава 4. Нападение
Дом Сикорских начинялся гостями, словно готовящийся к пылу-жару пирог. Приезд каждого из них привносил новые оттенки в царствующую атмосферу, изменяя ее, добавляя остроты и пряности в молчаливое безвкусие будней. Вялая тягучая жвачка двухнедельного испытательного срока Катерины наконец закончилась. Катя усвоила каждый из длинного ряда пунктов поведения прислуги: нужно быть невидимкой, быстрой и сноровистой; нужно успевать наводить идеальный порядок в кратчайшие строки; нельзя входить в апартаменты хозяев; кабинеты Сикорских — табу; заговаривать с хозяевами или их гостями первыми — табу (рекомендация избегать их без прямого приказа явиться к ним); выходить во двор после наступления темноты запрещается (разве что хочешь чтобы тобой поужинал один из волкодавов); западное крыло дома закрыто для посещения прислугой и все в таком же духе.
Многие запреты и рекомендации не были прописаны, и до них приходилось додумываться самому: не лезть под руку кухарке Валентине, дородной и весьма деятельной женщине, считающей, что кухня — ее владения, или же что можно говорить Яне только то, что хочешь, чтобы узнал весь штат прислуги без исключения.
Среди сотрудников охранной службы есть весьма неплохие ребята, общительные и добрые, которые вовсе не прочь поболтать с симпатичной новенькой. Катя виртуозно съезжала с тем, которые относились к ее личной жизни, и научилась незаметно подводить к вопросам, которые интересовали ее саму: кто и как часто посещает дом или же странности в поведении хозяев.
Братья Сикорские были неисправимыми трудоголиками — постоянно в делах, в разъездах. Их сестра Ксения тоже в доме бывала редко — но по иным причинам: тусовки, встречи, очередные попытки выстроить отношения, которые не разобьют ей сердце. Катя искренне сочувствовала Сикорской. Богатая и красивая, с отличным образованием, с толпой знакомых и друзей, она оказалась безнадежно одинокой.
