Посвящается Т. Королёвой
Как начался белый свет, было мне от роду семь лет.
Жил я со своим родным дедушкой, звать дедушку – Мирошка. У дедушки Мирошки денег не было и трошки. Дедушка тогда еще не женился, а батька мой еще не родился.
Жили мы в палатах куда как богато: от наготы и босоты ломились шесты!
Жили хоть в нужде, да припеваючи: нужда и плачет припеваючи!
Богачи едят калачи, да не спят – ни в день, ни в ночи; а мы – чего ни хлебнем, да заснем!
Богатый не золото ест, и мы не камень гложем.
Да и что нам золото, светило бы солнышко!
У нас и два гроша – куча хороша; у нас одна копейка – и та ребром. Так нам не о чем тужить, как нечего прожить. А коль денег ни гроша, так слава хороша. Не от того мы оголели, что сладко и пили, и ели; а, знать, на наши денежки прах пал.
Боже мой, Боже, всякий день то же: солнце встанет – хочется есть.
Батька мой, который тогда еще не родился, жил не ровно: хлеб есть – так соли нет; соль есть – так хлеба нет; а я, добрый молодец, жил с дедушкой Мирошкой ровно: ни хлеба, ни соли. Только во сне я хлеб-соль и видел: хлеб-соль и во сне хорошо.
Боже мой, Боже, всякий день то же: полдень приходит, обедать пора. Бывалоча реку дедушке:
– Деда, а деда! Надо бы пообедать!
– Так хлеба нет! – отвечает дед.
– А кнут есть?
– Есть.
– Айда собак гонять!
И всё-то у нас на месте было: двор-то под окошком, крапива у порожка, изба-то у ворот, тольки задом наперёд.
Двор-то у нас кольцом, три жердины конец с концом, три кола забито, три хворостины завито, небом накрыто, а светом обгорожено, горюшком обхожено!
А изба-то у нас большая: на первом венце – порог, на втором – потолок, двери и окна буравом наверчены. Хоть сидеть в избе нельзя, да глядеть гожно.
А в избе-то у нас – горница. Наша горница с Богом не спорница: на дворе тепло – и у нас тепло; на дворе холодно – и у нас холодно!
А в избе-то у нас – печь. Наша печь – из одного кирпичика! На печи в решете – три засушинки!
Словом, дом у нас – полная чаша. Всё есть, только птичьего молока нет. Мило тому, у кого много всего в дому.
Лошадей было много: шесть кошек езжалых, двенадцать котов стоялых.
Один жеребец самый бойкий – кот сибирский – был на цепь прикован к столбу печному.
Был тот кот ученый, пенсне носил не снимая: он всегды на печи лежит, днем пенсне на носу поправит – и давай книжки читать, а вечером пенсне на кончик носа передвинет – и сказки сказывает. Этот кот даже мышей во сне ловил в пенсне: и во сне, а в пенсне!
– Слава Богу, хорошо живем, грех жаловаться! – говаривал дедушка Мирошка. – Слава Богу, не без доли: хлеба нету, так скотина есть!
А скотины у нас было – таракан да жуколица[74], медной посуды – крест да пуговица, деревянной посуды – сучки в бревнах, одежи – мешок да рядно. Жили в радости: у кого нет рубашки, тот рад и ветошке!
А коровушек у нас было – почитай, стадо: бывалоча, ползут по стене три мухи, а дедушка потирает ладошки и бормочет:
– Ох, хорошо!
– Что хорошо, дедунь?
– Три коровушки есть, отелятся, будет шесть!
И до того у нас всё хорошо – ни задавиться, ни зарезаться нечем. И холодовали, и голодовали, и нужу[75] знавали.
У нас двор кольцом, и анбар с крыльцом. А в анбаре у нас всегда – полный порядок: и мышей нет – перевелись! И то сказать: запас закромы ломит, а пусто – легче!
А наша квашня – ни густа, ни пуста: не замесишь густо, как в анбаре пусто.
И в хозяйстве у нас – полный порядок: ничего лишнего – ни сохи, ни бороны. Да и то сказать: меньше на дворе, легче голове.
Земли́ у нас с дедушкой Мирошкой было видимо-невидимо: пол да лавки сами засевали, а печь да полати внаймы отдавали.
Родилось в тех чертогах хлеба премного. Стали убирать – некуда девать.
Сколь дед был умен, столь я догадлив! Склали скирду на печном столбу; велика скирда – глазом не окинешь, а взглянуть не на что!
И завелись в скирде мыши, стали хлеб точить.
Жеребец наш бойкий – кот сибирский – прыг на столб! Мышей не изловил, только пенсне разбил, скирду в лохань уронил!
Дед заголосил, а я вопросил:
– Деда, а деда! Чем теперь кормиться-то будем?
– Эхма! Будем живы, будем и сыты! – ответствует дед. – Ничего, проживем: из щеп похлебку сварим!
– Из щеп похлебки не сваришь! – замечаю я. – Вот разве что кашу из топора.
– Твой намек мне невдомек! Не перечь старшим! – сердится дедушка Мирошка, обронивший топор в колодезь ещё о прошлом годе, когды по всему двору за комариком гонялся. – Ничего, внучек, с голоду не помрем! Будем сыты крупицей, пьяны водицей! А посему и жить не скучно, и помирать не тошно!
Сколь дед был умен, столь я догадлив! Вытащили хлеб из лохани, пересушили и обмолотили. Только разгребай да по зерну подбирай.
Много хлеба-то у нас ныне – три сусека. В первом сусеке мак, в другом точно так, а в третьем растянись да и ляг.
Пусть бы не было муки в закроме, не переводился бы только печеный хлеб. Хлеб на стол, так и стол престол; а хлеба ни куска – так и стол доска! Хлеба ни куска – так и в тереме тоска; а хлеба край, так и под елью рай!
Хлеб да вода – здоровая еда! Покуда есть хлеб да вода, всё не беда! Калач приестся, а хлеб – никогда!
Не дорог виноград терский, дорог хлеб деревенский: немного укусишь, а полон рот нажуешь!
Только ангелы с неба не просят хлеба! Хлеб наш насущный даждь нам днесь! Боже мой, Боже, поедим, поспим да опять за то же!
Как млад Иванушка-дурачек с чивым[76] дедушкой мирошкой весь мир напоили
Посвящается О. Задорожному
Кончилась главная битва страны: не Куликовская, не Полтавская, не Бородинская, не за Париж, не за Берлин, а куда более изнурительная и героическая – за урожай. Стало быть, подошло время к наиважнейшему ежегодному торжеству – празднеству урожая. Гопля! Не нам будничать, а нам праздничать: наступил срок переложить печаль на радость.
А где пировать, тут и пиво наливать. На нашей сторонке, сторонушке теперь пиушко поваривают, урожайщину справляют!
А на праздник и у комара сусло, и у воробья пиво!
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Голи́к – веник из прутьев, с которых обиты листья.
2
На́долба – вкопанная стойка.
3
Забажа́лось – захотелось.
4
Колды́тося – однажды.
5
Талды́ – тогда.
6
Гай – лиственный лес.
7
Аще́ – если.
8
Улучить – найти, подстеречь, захватить.
9
Испознать – распознать, узнать точно.
10
Отгадка: шиповник.
11
Шебала́ – баклуша; шуточно, бранно – голова.
12
Ретова́ть (от реть, ретивый) – сердиться, браниться.
13
Сыкну́ться куда – кинуться, сунуться.
14
Угану́ть – угадать.
15
Отгадка: орех.
16
Ви́ца – длинная ветка.
17
Ви́сна – обвисшая ветка.
18
Сидеть на слуху – чутко подстерегать кого-то.
19
Стрекли́ва – от стрекать (жалить).
20
Варна́читься – сердиться, петушиться.
21
Ша́ну́ться – кинуться, шарахнуться.
22
Гилка – древесная ветка.
23
Отгадка: береза (банный веник; лучина; бере1ста на горшки; бере́зовица – нацеживаемый весною березовый сок, который, перебродив, образует сладковатый напиток).
24
Тюлю́кать – тюрю́кать, насвистывать, напевать; петь пташкой.
25
Сидеть на ладу – наготове.
26
Холзыка́ть – некрепко сидеть; скользить.
27
Юри́ться – яриться.
28
Хаха́литься – смеяться, хохотать.
29
Хля́нуться – кинуться.
30
То́жде – тоже.
31
Тоежь – тоже.
32
Дребь – дебри.
33
Отгадка: осина.
34
Разбузы́каться – расшуметься (от слова буза).
35
Та́моньки – там.
36
Ёчки – душа, сердце.
37
Е́жда – ежели.
38
Дыба́ть – шагать.
39
Ту – тут.
40
