— В таком случае, твоё подсознание очень умное и милое, — не упустил возможности похвалить самого себя Сократ, и тут же требовательно приказал: — Помоги мне сдвинуть этот камень.
Я с недоверием покосилась на внушительную глыбу, которая, судя по древнему виду, лежала на этом месте еще до нашествия монголо-татар, а после заявила с улыбкой:
— Чтобы выкорчевать эту каменюку потребуется экскаватор.
— Неа, — не согласился с моими выводами кот и, судя по натуге в голосе, уже приступил к толканию. Хотя внешне казалось, что он просто решил обнюхать камень, прикрыв при этом единственный глаз. — Сами справимся, просто надо хорошенько постараться.
Мне все еще не нравилось происходящее, но все же кот был прав — меня подталкивало в спину любопытство. А еще очень хотелось узнать, чем же закончится моё знакомство на кладбище с говорящим котом?
Но лучше бы я вернулась к Тиму и поехала в школу.
Глава II
Присев на корточки рядом с котом, я по его примеру положила ладони на камень и попыталась толкнуть. Но едва мои руки коснулись холодной шершавой поверхности, как кончики пальцев словно обожгло током.
— Ай! — вскрикнула я от неожиданности и попыталась убрать руки, но не смогла. Ладони буквально притянуло к камню, и чем яростнее я сопротивлялась, тем сильнее что-то давило, удерживая и не отпуская.
— Не дергайся, — тоном, полным серьёзности, приказал Сократ. Вся его дурашливость и наигранная назойливость разом куда-то делись, словно дождем смыло. — Так будет легче.
— Что значит «не дергайся»?! — с ощущением нарастающей паники едва не прокричала я. — Меня к нему словно примагнитило! Что происходит?!
— Расслабься, — приказал кот. И едва он это сказал, как мир полыхнул ярко-красным светом.
Дальше события начали развиваться с немыслимой скоростью. Не успела я окончательно перепугаться, как меня словно подцепили животом на крюк, дернув вверх, к небу. И я полетела, ощущая себя подхваченной ветром пушинкой, а вокруг все вертелось, кружилось и сверкало со скоростью взбесившегося волчка.
— Эй, ты там в сознании? — спросил знакомый голос, когда меня перестало вращать, переворачивать и изгибать.
— Еще не поняла, — простонала я и попыталась пошевелиться, на что тело тут же отозвалось болью. Болело всё и сразу, но сильнее всего болели колени, кисти рук и голова. Так, как будто меня протащили с километр по камням, приложив пару раз головой об бетонную плиту для профилактики.
«Наверное, надо открыть глаза и проверить наличие конечностей», — подумалось мне, но следовать советам собственного разума категорически не хотелось.
Перед внутренним взором уже не скакало безумие всех оттенков красного, но ощущения было очень… нестабильными. Меня словно выдернули из собственного тела, а потом, не церемонясь, впихнули обратно во что-то, что было основательно истерзано и потрепано.
— Эй, хотя бы посмотри на меня, — недовольно проворчал кот, и я подчинилась.
— Етишкина мышка! — вырвалось у меня помимо воли.
И удивляться там было от чего.
Я стояла, если позу на четвереньках с копчиком в небо и мордой в гальку, можно назвать стоянием, на берегу моря. Я сразу же засомневалась, было ли это действительно морем, потому что никогда особенно не понимала между ним и океаном, за исключением размеров, которые невозможно оценивать на глаз.
Начинался прибой. Волны неторопливо набегали на берег, шипя и ворча, и тут же отступали обратно. Теплый, но порывистый ветер, приподнимал волосы на затылке, приятно обдувая шею. Яркое, полуденное, высоко стоящее южное солнце ощутимо припекало, вызывая желание улечься прямо тут, на берегу, закрыть глаза и пару часиков, а еще лучше дней, поизображать из себя тюленя.
Поддавшись мимолетному искушению, я уже собралась с удобством улечься, подставляя лицо под нежные солнечные лучи, но не успела, потому что вернувшийся к активной мыслительной деятельности мозг вспомнил, что еще пару секунд назад я находилась совершенно в другом месте, отличающемся от этого не только пейзажем, но и временем года.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Чего застыла? Вставай! Или так и будешь в раскоряку тут торчать? Я бы не советовал долго здесь оставаться. Это вредно для… ну, для всего, в общем.
Я повернула голову и посмотрела на рыжего кота, который в этот момент как раз развернулся и бодро поскакал, перепрыгивая с камешка на камешек, в сторону, противоположную берегу. Туда, где вдалеке маячили острые верхушки зеленых деревьев, а над ними вырисовывались очертания горного массива.
— Эй, постой! — спохватилась я, вскочила на ноги, пошатнулась, словно березка на ветру, но устояла.
И тут же поспешила догнать наглого котяру.
— Что происходит? Где мы? — начала допытываться я у кота. — И вообще… как я здесь оказалась?! — последний вопрос прозвучал немного истерично, потому что я едва не сорвалась на визг.
Поняла это, остановилась. Села прямо на вымощенную грубой, неотесанной, с острыми колющими углами брусчаткой тропинку, уводящую от берега куда-то вглубь хвойного леса, выдохнула и попыталась успокоиться. За сеансом экстренной медитации решил внимательно понаблюдать усатый, который увидев, что я не следую за ним, остановился, замер копилкой и стал периодически коситься на меня своим единственным глазом без попыток вмешаться.
Я его внимательный взгляд ощущала кожей, но смотрела в точку строго перед собой, пытаясь убедить саму себя, что всё нормально и паниковать не стоит. Успокоиться было очень важно, так как в прошлом у меня случались приступы паники, часто оканчивавшиеся длительными обмороками. И мне не хотелось отключиться на неопределенное время непонятно где, в компании говорящего кота, который вряд ли был способен оказать экстренную медицинскую помощь при вегетативном кризе.
Спустя некоторое время, по ощущениям — минут через пятнадцать, мне удалось замедлить сердцебиение. Потом прошел озноб, перестала кружиться голова и отступила тошнота. Я облегченно выдохнула, чувствуя себя расколотой на несколько кусков и подняла глаза на Сократа, который последние минут пять, кажется, даже не дышал.
— Отпустило? — небрежно поинтересовался он и от звучания его голоса я вновь непроизвольно вздрогнула. — Наконец-то! Теперь пошли.
Почесав голову и поразмышляв несколько мгновений, я тяжело поднялась и нехотя направилась следом за пушистой мордой, которая деловито потопала в сторону леса.
— Прежде, чем ты опять впадешь в истерику, — через пару минут молчания начал кот, все еще шагая впереди, — давай я отвечу на твои вопросы.
— Было бы замечательно, — устало отозвалась я.
— Не ехидничай, — фыркнул кот. — Ты милая, а милым девочкам не идет ехидство.
— А топор милым девочкам идет? — спросила я и состряпала на своём лице улыбку. Все, как заказывали.
— Нет, — нахмурился кот. — И перестань так растягивать губы, а то кажется, будто в тебя молния ударила.
Я мигом перестала улыбаться.
— Рассказывай.
— А что рассказывать-то? Здесь живет моя хозяйка. Её домик во-о-о-он за теми соснами, — Сократ махнул мохнатой головой в сторону вечнозеленого леса. — Я привел тебя сюда, чтобы ты с ней поговорила.
— О чем?
— О себе, — просто ответил кот. — Мне кажется, тебе очень плохо. И не с кем поговорить. А она хорошая, выслушает и поможет, чем сможет.
— Звучит, как сказка, — пробормотала я, вяло переставляя ноги.
— А чем плохи сказки? — хмыкнул кот и дернул кончиком полосатого тигриного хвоста.
— Тем, что настоящие сказки традиционно плохо заканчиваются, — ответила я, но мохнатый меня уже не слушал. Бодро задрав морду к безоблачному небу он унесся вперед по дорожке.
Ускорившись, я догнала его, поравнялась, что далось мне ценой определенных усилий, и, пытаясь восстановить дыхание, задала вопрос:
— А если я захочу уйти? Что тогда?
— Уйдешь, — покосившись в мою сторону, Сократ пошевелил ушами, которые из-за небольших кисточек на кончиках напоминали рысьи.
