Шлёпа терла ободранные до локтей руки – слишком быстро съехала по стволу. Еще она перепачкала футболку, но, похоже, не расстроилась.
– Видишь, Моди, – сказала она, выхватив ее из рук Робби и обняв, – со мной все хорошо. Когда подрастешь, тоже будешь лазить по деревьям, как Шлёпа. Я тебя научу. – Потом посмотрела на Робби: – Теперь твоя очередь.
– Робби еще мал по деревьям лазить, – выпалила я.
– А вот и нет! Лезь давай, Робби. Или тебе слабо? – подначила Шлёпа.
Робби был в ужасе, глаза у него стали вот такущие.
– Можно не отвечать на слабо, Робс, – сказала я.
– А вот и нельзя, – прищурилась Шлёпа. – Если не полезешь, значит, ты трус.
– Нет, не отвечать на слабо еще храбрее, чем отвечать, – сказала я (хотя сама-то ответила).
Робби беспокойно посмотрел на Шлёпу. Она не знала жалости.
– Да ты просто трухло. Тру-у-ухло, тру-у-ухло, – начала дразниться она. Моди присоединилась – решила, что это игра такая. – Вот видишь, даже Моди считает, что ты трухло!
– Ну и ладно, – сказал Робби, хотя у него уже слезы стояли в глазах.
– Ой, смотрите, рёва-корова, – продолжала цепляться Шлёпа.
– Отстань от него, – рассердилась я.
– Да он же нюня. Даже до середины влезть боится, – не унималась Шлёпа.
– Ничего я не боюсь, – сказал Робби. – Сейчас увидите.
Он поплевал на ладони – как делают суровые дядьки в старых фильмах – и подпрыгнул, чтобы ухватиться за нижнюю ветку. Прыгнул он не очень хорошо. До ветки не достал, а только крепко приложился носом о дерево.
Шлёпа так хохотала, что чуть не упала.
– Умолкни ты! – крикнула я и подбежала к Робби.
– Да нормально все, – сказал Робби. Лицо у него было пунцовое. – Я это нарочно. Просто дурака валял, чтобы Моди рассмешить. Отстань, Розалинда. Сейчас я залезу.
Он попробовал еще раз – прыгать не стал, а потянулся и кое-как ухватился за ветку. Потом быстро-быстро заерзал ногами, пытаясь добраться до следующей ветки. Его кроссовки как будто в ролики превратились – он все время скатывался вниз. В конце концов ему удалось-таки закинуть одну ногу на следующую ветку, и он подтянулся повыше и повис в опасной близости от наших голов.
– Лезь давай дальше, – сказала Шлёпа. – Моди и то выше бы залезла!
Робби потянулся к другой ветке. Ухватился еле-еле, снова заелозил ногами, почти достал – но соскользнул. Он съехал вниз и шлепнулся на попу.
– Ох ты, Робс. – Я хотела посмотреть, не ударился ли он, но боялась еще больше его унизить.
Робби кое-как поднялся. Оперся на одну ногу, потом на другую, осторожно потряс руками.
– Где болит? – спросила я.
Он подумал.
– Везде. По-моему, я что-то сломал.
– Пойду папу разбужу.
– Не надо! – Робби похромал к песчаной яме – от нас подальше.
Шлёпа опять засмеялась, но как-то натужно. Моди разволновалась и сунула в рот большой пальчик.
– Робби? – прокартавила она.
– С ним все в порядке, по-моему. – Я зыркнула на Шлёпу: – Уж точно не благодаря тебе. Не смей над ним издеваться.
– Почему? Это весело. Он ничтожество. Даже на дерево влезть не может! – Она подхватила Моди и закружилась с ней. – Не куксись, Моди. Ты же на шлёпокарусели. Уи-и-и!
Я подошла к Робби. Он сидел на песке понурив голову.
– Нечего за мной ходить, – буркнул он.
– А я не за тобой хожу. Я просто сижу в яме с песком. Может, построим песчаный замок для Моди? Она обрадуется.
– Но у нас ни ведер, ни совков.
– Что-нибудь придумаем. – Я подошла к куче мусора, оставшейся от пикника. Папа с Элис так и спали, прижавшись друг к другу. Я передернула плечами и подобрала пару бумажных стаканчиков и тарелок. Совков из них не получилось: песок был темно-золотой и тяжелый. Зато детский поильник отлично подошел. Я встала на колени и принялась копать.
Робби достал из кармана льва и предложил ему побродить по песку. Лев довольно зарычал. Робби пошел за остальными животными и их тоже выпустил погулять по новой замечательной пустыне. Я внимательно за ним наблюдала: он не хромал. Мы мирно занимались своими делами, но через несколько минут прибежала Шлёпа, таща за собой Моди.
– Чего вы тут делаете? – спросила она.
– Робби обнаружил новый Серенгети [2] , а я строю Тадж-Махал [3] , – сказала я.
– Чего? – не поняла Шлёпа и присела рядом на корточки.
Моди потянулась к своему поильнику.
– Попить, – сказала она и расплакалась, увидев, что ее бутылочка вся в песке.
– Не переживай, Моди. Я потом его вымою, а пока что мы копаем, видишь? Я строю тебе красивый замок из песка.
Моди уставилась на горку песка, словно ждала, что она сейчас превратится в сказочный дворец. Но увы.
– Попить, – потребовала она и опять потянулась за поильником.
– Подожди минутку, я еще немножко покопаю, – сказала я. – Давайте помогайте!
Робби послушно рассовал свое стадо по карманам и начал копать руками.
– От тебя никакого проку, – злобно процедила Шлёпа. – Вот так надо! – Она опустилась на четвереньки и стала энергично рыть песок. – Понял?
– Так под ногти забивается, – сказал Робби.
– Вот жалость-то, – усмехнулась Шлёпа. У нее самой ногти были обкусаны до мяса. Она продолжала копать, поднимая вокруг себя настоящую песчаную бурю. Потом вдруг замерла и вскрикнула.
– Что? Что такое? На камень напоролась? – заволновалась я.
– Там что-то есть! – Присев на пятки, она показала на яму.
– Ну да, ха-ха. – Я решила, что это очередная ее выходка. – И что там? Гниющий труп, как в твоих любимых страшилках Марвела О’Кэя?
– Оно живое, – сказала Шлёпа. – Теплое и дергается.
– Зверек! – обрадовался Робби.
– Не обращай внимания, Робс. Она водит нас за нос.
– Да нет же. Смотрите! – Шлёпа выбросила из ямы еще горстку песка.
Мы все посмотрели – и увидели лапу. Коричневую мохнатую лапу с розовыми подушечками и аккуратными коготками. Она отчаянно барахталась, пытаясь зарыться в песок. Шлёпа попробовала ее схватить.
– Осторожно ты! – крикнул Робби так яростно, что Шлёпа оторопела и застыла. – Ты его спугнешь. Дай я попробую. – Он наклонился и очень ласково сказал: – Не бойся, зверечек. Все хорошо. Мы тебя не обидим. Если захочешь, спрячешься обратно в норку. Мы только хотим посмотреть – вдруг ты поранился? Я сейчас песок уберу, это совсем не больно…
Робби откопал короткую крепенькую мохнатую лапу, а потом довольно-таки крупную попу.
– Что бы это могло быть? – задумался он.
– Гигантская крысища! – предположила Шлёпа.
– Нет, для крысы он слишком пушистый, – не согласился Робби.
– Может, сурикат? Они зарываются в песок, – сказала я.
– Сурикаты такие толстые не бывают, – ответил Робби. – Даже не знаю, что это.
– Кисонька, киска! – позвала Моди.
– У него хвоста нет, – сказал Робби.
– Зато попища огромная! – взвизгнула Шлёпа.
– Цыц! У самой не меньше, – мстительно ответил Робби. – Помолчи, ты его пугаешь. Ну вот, зверушка. Можешь еще чуть-чуть вылезти?
Зверушка изо всех сил старалась зарыться поглубже, но Робби очень аккуратно подкопал с обеих сторон, а потом крепко схватил животное.
– Обещаю, мы тебя не тронем, – прошептал Робби.
Лапы перестали елозить, и Робби осторожно потянул туловище на себя. Зверь выскочил из песка. Мы в изумлении уставились на него. Он был куда толще, чем мы ожидали. Мордочка у него была вся сморщенная и страшно недовольная. Глаза покачивались на тоненьких стебельках. Вися вверх тормашками, существо неодобрительно разглядывало нас. Усы у него – все до единого – торчали дыбом.
– Может, это разжиревшая обезьяна? – спросила Шлёпа. – У нее морда вся в морщинах, как у обезьяны.
– Бизьянка! – повторила Моди.
– Вообще похоже, только у них не бывает таких глаз, и у этой хвоста нет, – шепотом сказал Робби. – Не знаю я, что это за чудище.
– Я знаю! – завопила я. – Это псаммиад! Это точно псаммиад, как в моей книжке. Похож как две капли воды. Ну пожалуйста-пожалуйста, скажи, что ты псаммиад!
– Разумеется, я псаммиад, – очень сердито сказало чудище. – И с лицом у меня все в порядке! Морщины просто указывают на мой весьма почтенный возраст. Меня всегда признавали выдающимся представителем моего вида. А теперь, юноша, будьте любезны, переверните меня. Я не имею желания вести беседу, пребывая в этом нелепом и унизительном положении.
Робби дрожащими руками перевернул существо на лапы. Мы все вылупились на него, утратив дар речи и способность поддерживать даже самый непритязательный разговор. Шлёпа потрясла головой, как если б ей вода в уши попала.
– Оно что, разговаривает? – Она таращилась на нас с Робби, как будто мы только что показали гениальный чревовещательский трюк. – Я знаю, это вы всё подстроили, – неуверенно сказала она.
Моди потянулась к чудищу пальцем. Шлёпа отдернула ее назад:
– Не надо, Моди. Вдруг оно кусается!
– Я в самом деле начну кусаться, если ты так и будешь верещать дурным голосом. Какая невоспитанность, – сказало чудище. – Конечно, я умею говорить – и уж получше тебя, крикун-визгун-не-пойми-кто. Как тебя звать?
