уехать на пару дней, – сказала Маша.
– Как? Опять? Но ты ничего не говорила.
– Не хотела тебя расстраивать.
– Маша…
– Я приеду .
– Ну, давай, я тебя хотя бы довезу.
– Не нужно. Сегодня я не опаздываю. Все. Я побежала. До встречи.
Она поднялась на носочки, чмокнула Мамина в губы и упорхнула.
В дверь тренерской постучали. Мамин выглянул из-за монитора.
– Да.
Дверь распахнулась. На пороге стоял мужчина в камвольном костюме.
***
– Здаарова, Лемыч! – мужчина растянулся тонкими губами в победной улыбке, обнажив красивые белые зубы.
– Санчес! Я знал, что это был ты, – воскликнул Мамин.
– Знал? – удивленно переспросил Санчес и бодрым шагом вошел в тренерскую.
– Ну, конечно.
Они сделали несколько шагов навстречу, Санчес выбросил вперед согнутую в локте правую ладонь, сжатую в кулак; Мамин сделал то же самое; костяшки стукнулись, после чего, кулаки разжались и друзья пожали руки. Потом обнялись.
– Не забыл, – произнес Санчес. – Так про что ты там знал?
Мамин торопливо рассказал Санчесу об увиденном на вокзале; о том, как гаишник, будь он неладен, отвлек его; как всю неделю по деталям вспоминал случай, и, хотя сомневался, но до последнего верил в то, что это был именно он – Саня Поярков!
Санчес сидел, развалившись на стареньком кожаном диване, который появился в тренерской благодаря одному заботливому родителю каратэка. Он расстегнул пиджак, обнаружил под ним плоский живот, упрятанный в белую рубашку. Санчес почти не изменился, с момента их последней встречи в 2011 году. Светлый волос под полубокс; острый нос; колючий взгляд; тугие, бескровные щеки; поджатый рот. В общем, каким он был, таким он и остался. Его фигура и весь он сам были какими-то колючими, острыми, но не угловатыми. Ходил он прямо и изящно. В манерах и жестах Санчес обладал грациозностью; любил красиво одеваться и «попижонить».
– Лемыч, сразу вопрос. Ты, что там делал? – внимательно спросил Санчес.
Мамин на некоторое время задумался. В рассказе он старательно обходил тему с Машей. Почему-то ему не хотелось, чтобы Поярков знал об этом. По крайней мере, сейчас. Вопрос Санчеса ему не понравился, но уклониться от ответа, как и от пристального взгляда, было нельзя. Мамин решил, что расскажет только о странной поездке, умолчав о продолжении. Но вот он описал знакомство, дошел до момента на вокзале и, как-то незаметно для себя, «раскололся» про все остальное.
Поярков все это время сидел молча, внимательно слушал.
– Ясно, – задумчиво произнес он в конце. – Как она в целом? Безболезненно?!
В коридоре послышались шаги. Дверь открылась и вошел Борис Николаевич, руководитель федерации и сенсей по совместительству. Он был небольшого роста, тучный и стареющий. К каратэ он давно потерял интерес, его заботило только наполнение кассы взносами учеников. В этом вопросе он был педантичен как немец и мелочен, как настоящий бухгалтер. Борис Николаевич бросил взгляд на Пояркова, молча кивнул ему, тот ответил тем же. Мамин при входе сенсея встал.
– Мамин, ты чего сидишь, прохлаждаешься? Когда твои взносы досдадут? Уже вторая половина апреля, – голос у Бориса Николаевича был старческий, с нерусским акцентом.
– Борис Николаевич, осталось трое. Седня позвоню, решу вопрос.
Борис Николаевич никогда не принимал плату по частям. Требовал, чтобы заносили сразу полностью. Имущественное положение родителей учеников Мамина было разным. Не всегда вовремя могли внести оплату. Мамин регулярно докладывал до нужной суммы свои кровные, чтобы избежать столкновения с сенсеем.
– Мамин, ты же знаешь, что деньги нужны для развития федерации. Соревнования, аттестации, кубки, грамоты, сертификаты. Это все федерация оплачивает…– сенсея оседлал своего любого конька – рассуждения о тратах федерации.
Мамин к рассуждениям привык, хотя и не понимал, зачем это ему знать. Взносы должны быть и они должны поступить в кассу. Это правило! Для Мамина этого было достаточно. Его устраивала жизнь по правилам. По справедливости, как он это понимал. Вот он пришел работать в федерацию каратэ. Там был свод правил. Мамин его прочитал и запомнил. И дальше жил по этим правилам. Он не задумывался, справедливы ли они. Для него они были справедливы, потому что ему их показали и он согласился.
Сенсей распалялся еще несколько минут. Двое слушателей покорно внимали. Но с разным настроением. Поярков внимательно и с интересом, даже с усмешкой; Мамин обреченно, стоя навытяжку.
Когда сенсей , наконец, вышел, Санчес сказал:
– У тебя на сегодня все?
Мамин кивнул.
– Пойдем, посидим где-нибудь.
***
Они шли по мощенной улице, задевая друг друга рукавами пиджаков. Солнце стояло высоко и щедро осыпало лучами брусчатку. Говорить не хотелось. Сейчас они сядут в каком-нибудь уютном месте, и у них будет время обстоятельно поговорить. Санчес появился спустя семь лет, нашел его и это не случайно. Мимо проезжали автомобили, поднимали дорожную пыль, завихряя ее в прозрачную турбулентность, и, отбрасывали горячими волнами на тротуары, прохожих и стены домов.
Мамин думал о том, кто теперь идет рядом с ним. Друг, товарищ, соратник? А может, приятель, давний знакомый? Связывает ли их сейчас что-то, кроме того случая? В тот раз Саня взял все на себя. Отвел удар. Помог. Но тогда Мамин знал, кто перед ним. Это был лучший друг! Даже больше, чем друг! Единомышленник, плоть от плоти родной человек! Ему Алексей мог доверить все и еще немного; мог пойти куда угодно и на что угодно.
С Поярковым они знакомы с курсантских времен. Тогда при первой же встрече быстро и легко сошлись. Общие интересы, схожее деревенское детство, и просто симпатия помогали в их дружбе. Оба были увлеченными и любознательными. Представления о жизни, о будущем тоже во многом были схожи. Одна картина мира на двоих! Было и еще что-то! Необъяснимое, иррациональное чувство доверия. Оно возникло из ничего и сразу. Мамину ни разу не пришлось усомниться в этом. Пока Санчес однажды не исчез.
Курсантами помогали друг другу в жизни и спорте. Они не были похожи. Разные темпераменты, разные интересы и увлечения. Например, в спорте. Если Мамин увлекался шахматами и каратэ, то Поярков был убежденным лыжником и легкоатлетом. Алексей – жаворонок, Саня – сова. Каждое утро (когда они жили вместе в общаге) Мамин будил Пояркова хрустом костей и сопением, тренируя отжимания на одной руке. Потом делал упражнения на пресс и что-то еще. В общем, спать мешал. Саня скрипел зубами, но терпел. Друг все-таки. Книги их интересовали тоже разные. Мамин читал Дюма и Хорни; Саня – Тополя и Незнанского.
Их дружба отличалась заботой друг о друге. Если удавалось раздобыть «вкусняши», всегда делились. Санчес, законченный педант, частенько следил за тем, чтобы Лемыч, равнодушный к
