— Я кажись себе палец на ноге отстрелил! — завопил Кац.
— Я так и думал, дробовиком надо ещё уметь пользоваться! — злорадно сообщил я. — Бежать можешь?
— Да вы что, молодой челов… Лесник они лезут отовсюду, — закричал Кац, и хромая поковылял мне за спину. Я несколькими короткими автоматными очередями успокоил обитателей лагеря. Затем отобрал у знахаря дробовик, благо у атомита были патроны в кармане, чего не скажешь об автомате. Второго магазина я не обнаружил.
— Шлимазлы! — брызгая слюной ядовито кричал Кац запутавшимся в палатках атомитам, а я поливал их свинцом. Через пару выстрелов крики и вой переместились вглубь лагеря, а мы дали дёру. Вдалеке зажегся свет и стали раздаваться команды, несомненно атомиты жаждали реванша. Оперевшись на меня Кац скакал, рядом указывая дорогу. Так мы выскочили из лагеря, миновав несколько нор в которых тоже засели атомиты. Во всяком случае из норы на нас кто-то пялился. Я пожалел, что у меня нет с собой гранаты и побежал дальше. Боеприпасы надо было экономить. До реакторов оставалось не меньше километра, а за ними уже выход на другой кластер. Погони пока не было, и я остановился. Кац облегчённо упал на землю и снял рваный сапог. В темноте он зарядом дроби расхреначил себе правую ногу. Мизинца и безымянного пальца как не бывало.
— Отрастут, — махнул рукой и одел сапог обратно.
— Больно?
— Уже нет, я же знахарь. Что-что, а боль могу убрать. Побежали, атомиты будут гнаться за нами до последнего. Сейчас будет пустырь, а потом через пруд придётся по прямой в шестой энергоблок бежать. Тот который ещё работает. Там безопаснее всего, к остальным лучше не приближаться, но нам придётся пройти мимо ещё одного.
Я был не против, Кацу было виднее куда бежать, вот только открытые пространства в нашем положении были противопоказаны, но делать было нечего, и мы побежали. Пустырь пересекли за пару минут и спустились в обмелевший пруд. Под ногами противно скользил ил, кое-где ноги погружались в него по колено. Мы заметно замедлились и в этот момент, как назло, на берегу показались атомиты. Те, что с ножами и дубинками нам не угрожали, а вот среди них были автоматчики. Атомиты сразу начали стрелять. В темноте они промахивались, тем более нас уже разделяло метров двести. Пули с чавканьем зарывались в ил, но всё ближе и ближе. И тут меня толкнуло в спину, я не упал, потому что держался за знахаря, помогая тому вылезти из вязкого ила. Левая рука тотчас потеряла подвижность и повисла плетью, тело пронзило резкой болью. Я ощутил тёплую струйку крови из лопатки, текущую по спине. Скосив глаза, я увидел вырванный кусок плоти под ключицей. На моё счастье пуля прошла на вылет, не задев кости и не перебив артерию, а то бы в этом пруду я бы и остался.
— Далеко ещё? — сквозь зубы я спросил Каца.
— Пришли уже, да вы ранены, молодой человек, — всплеснул руками знахарь и положил руку мне на лоб. Боль постепенно утихла.
— Договорились же! Лесник. Просто Лесник.
— Вы уже простите меня, Лесник. Прости. Здесь правее уйдём в водозаборную трубу.
— Не застрянем?
— Она метр в диаметре, проползём. Они сюда не сунутся. Пойдут с главного хода.
— Почему не сунутся?
— Радиация! Видите, как светятся стенки трубы? — я-то подумал, что это какие-то светляки. Оранжевый свет освещал всю протяжённость трубы в пятьдесят метров. — Здесь идём с максимальной скоростью. Труба светится, потому что расплавленное топливо из соседнего разрушенного энергоблока облепило её сверху. Одна труба на два блока. Сейчас вокруг нас больше пяти тысячи рентген, на Земле мы бы уже умерли.
— Да? — я пока ничего не чувствовал.
— Это Улей, здесь свои законы и человек здесь может перенести до восьми тысяч рентген в течение трёх часов и только после чего погибает.
— Тогда поторапливаемся. Кровь остановилась, — с удивлением констатировал я.
— Удивительно, ты принимал жемчуг раньше?
— Было дело.
— Чёрную?
— Белую.
— Да ты что? Ну теперь понятно. Радиация на тебя будет ещё меньше действовать, чем на обычного человека, — мы вылезли из трубы и теперь наша одежда так же светилась оранжевым. Вокруг нас всё было разворочено и стояла зловещая тишина. Мы оказались в ближайшем разрушенном энергоблоке, сквозь пролом в стене была видна полная луна. Здесь в этом мире иногда по ночам можно было увидеть сразу три спутника, а не один, как я привык. Сегодня был самый крупный из них, который все называли по старинке Луной. Он только что выкатился на небосвод и залил бледным светом кластер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Идём, Лесник. Здесь нельзя оставаться. Посмотри налево, что видишь?
— Там жаровня! — в проломе здания куда уходила полуразрушенная труба охлаждения, через которую мы влезли, пылал оранжевый пожар.
— Это то, что осталось от реактора. От нас останется пепел через десять минут. Здесь уже десятки тысяч рентген.
— Тогда бежим, показывай дорогу.
— Я когда первый раз здесь побывал, то честно скажу тебе, Лесник немного охуел. Случись такое на Земле в радиусе тысячи километров не осталось бы ничего живого. Четыре реактора сразу! Это нечто, а мы вот ходим в пятидесяти метрах от пылающего топлива. Невероятно! Улей достоин тщательного и кропотливого изучения, а здесь людоеды бегают. Тьфу.
— А вот и они! — мы встретились перед главным входом в шестой энергоблок. Хорошо, что я их первый заметил. Автоматически вытолкнув знахаря с биссектрисы выстрела, я плюхнулся за металлический ящик и открыл огонь одиночными из автомата. Первый выбежавший атомит получил пулю в корпус и упал. Также легко мне удалось снять второго, но остальные уже успели попрятаться в укрытиях. Сколько их там было мы не знали, но больше, чем у меня было патронов наверняка. Кац поманил меня к себе, я с силой оттолкнулся и рыбкой влетел к нему в проём двери куда его до этого сам и затолкал. Послышались выстрелы, но атомиты не успели, как всегда. То ли они хреново видели через свои очки, то ли радиация наделала бед с их реакцией, но в этом случае меня всё устраивало.
— Нам надо спрятаться! — У Каца сверкали глаза в лунном свете придавая ему сходство с маньяком.
— Свежая мысль, профессор, — в тон ему согласился я. — Но как? Отсюда есть ещё какой-то ход за пределы кластера?
— Отсюда нет.
— Тогда на что ты надеешься? Патронов у меня почти не осталось.
— Мы спрячемся возле реактора, надеюсь они не сунутся туда.
— А с нами что будет?
— Ничего. Он рабочий, следовательно, контуры безопасности его тоже живы. Отсидимся и уйдём потом. Я надеюсь, — знахарь тащил меня к неприметной двери. Юркнув туда, мы стали спускаться ниже уровня земли. Послышались крики и мычание, это атомиты ворвались в зал следом за нами. Кац знакам показывал следовать за ним. В итоге спустившись по металлической лестнице мы оказались в малом зале среди переплетения толстых труб, проходящих под потолком подвала.
— Где мы? — шёпотом спросил.
— Под реактором. Над нами проходят трубы охлаждения. Если хотя бы одна из них лопнет, то неминуемо последует взрыв. Реактор перестанет охлаждаться и мгновенно наберёт критическую температуру и минут через десять рванёт.
— Замечательно, значит здесь они стрелять не будут? — осматриваясь спросил я.
— Не факт. Они же дебилы по большей части, — скептически хмыкнул товарищ Кац.
— Это поэтому они не носят оружия? — осенило меня.
— Ага. Они просто не могут понять, что с ним делать и нередко убивают друг друга. Наши как-то схлестнулись с ними. После короткого боя оказалось, что они перестреляли сами себя. Стронги только одного успели.
— Молодцы. Упс, профессор к нам гости.
— Я не говорил, что я профессор, — подозрительно ответил Кац.
— И так видно. Попались мы, Кац. Прячься за теми ящиками, — впереди атомитов шла их вонь. Вскоре на железной лестнице показались носители этой самой вони. Впереди крался мой старый знакомый в кожаном плаще с маузером в руке. За ним несколько фигур в лохмотьях и брезентовых плащах. Клим, как он тогда представился, был в своём причудливом шлеме с антеннами и завидев меня активно замахал руками призывая всех вниз. За первым отрядом вниз скатилось ещё атомитов десять. Я стоял посреди переплетения труб в надежде, что они не будут стрелять. Я рассчитывал, что они заберут меня одного, а старика искать не будут. Под даром я убегу от них, если, конечно, они меня сразу на кухню не потащат, тогда придётся продать им свою жизнь, но очень дорого.
