— Городской человек! Жратва! Стой! — запищал Клим.
— Стою.
— Бери его! — он махнул рукой в перчатке своим нукерам и те радостно мыча стали подбираться ко мне. — Будем жрать! — Вот это он зря сказал. У меня в магазине было ещё три патрона и два в дробовике. Не тратя их на атомитов, я разрядил всё в трубу. В толстую трубу, проходившую рядом с Климом. Пар из простреленной трубы ударил тугими струями по самому Климу и его подчинённым. Зал наполнился визгами и стонами. Мало того что это был пар, и он сварил их живьём, так он был ещё и радиоактивным. Из облака, шатаясь ко мне вышел Клим, он уже ничего не понимал и не видел куда идёт. Он весь светился оранжевым, его антенны, его шлем, его плащ. Оранжевые сполохи волнами пробегали по всему телу и радостно искрились на кончиках антенн. Он поднял руки проклиная меня и упал, агонизируя на металлический пол. Под потолком взвыла сирена, отсчитывая последние минуты жизни стаба Запорожье.
Глава 3. Сельва.
— Очаровательно, Лесник! Мне сразу понравился твой стиль, теперь у нас не больше десяти минут. Кац предупреждал! — позади меня проворчал Кац. — В уме не укладывается просто, целый кластер коту под хвост!
— Не ссы профессор, прорвёмся, — я быстро подошёл к атомиту и взял из его руки маузер. Замечательная машинка, приклад правда громоздкий, но в качестве винтовки я маузер использовать не буду, так что он мне не нужен. Патрон можно от ТТ, разница минимальная 7.62 и 7.63. Зато мощная и точная вещь с магазином на десять патронов. Я засунул пистолет за пояс и побежал за товарищем Кацем вверх по лестнице. На наше счастье все атомиты остались внизу обваренные и окончательно ослепшие они ползали по полу и мычали о чём-то на атомитском.
— Вот отсюда по прямой, — знахарь шустро припустил по полю к лесу, видневшемуся вдалеке. Метрах в трёх ста. Пожалуй, сегодня мы побили мировой рекорд по бегу. Знахарь остановился только когда, углубился в лес и упал под деревом тяжело дыша. — Сейчас, Лесник ты увидишь нечто, то, что мало кто видел. Насколько я понимаю в физике даже с учётом условий Улья, АЭС прибыла сюда уже взорванной. То есть с неработающими пятью энергоблоками, возможно она рванула на Земле и сюда переместилась в результате взрыва. Хотя я ни о чём таком не знаю.
— А ты из какого года попал сюда?
— Из тридцатого. Из две тысячи тридцатого.
— Ого! Это ж… пятьдесят пять и тридцать. Нас разделяет восемьдесят пять лет, ничего себе. Я тебе в прадеды гожусь, Кац.
— Примерно да. В деды скорее. Но не суть. Станция здесь не взрывалась, иначе всё было совсем по-другому. Взрыв хотя бы одного блока это трагедия, а их взорвано четыре. Нет последствий.
— К чему ты всё это?
— Сейчас взорвётся один и мы станем этому свидетелями. Вот посмотри, пар прекратил выходить из трубы. Верный знак, что сейчас рванёт. Я сам родился в Киеве и прекрасно помню, как всё происходило с Чернобылем.
— А что с ним происходило?
— Взорвался реактор в результате халатности персонала и несовершенной конструкции самого устройства. Ближайший город эвакуировали, поэтому жертв был не очень много. Но там до сих пор запретная зона. Прошло вот уже почти полвека, но люди там не живут. Так иногда ходят там всякие безумцы в качестве туристов. Четвёртый энергоблок в эпицентр фонил, если мне не изменяет память в 18000 рентген. Все электронные приборы отказывали сразу, даже вертолёт с песком гробанулся вниз, попав в ионизированный столб. И знаешь, чего придумали? Запустили солдатиков на крышу, где были разбросаны куски реактора и топливных сборок. Я лично общался с одним из них лет через пятнадцать после аварии. Повезло ему, выжил. Двадцатилетние пацаны в химзащите таскали лопатами, а подчас и просто руками горячие куски от взорвавшегося реактора и топливных сборок. С глузду можно съехать, но кто бы им объяснил ещё, что это за мусор такой волшебный. Так вот взрыв одного реактора ликвидировала вся страна, больше шести ста тысяч человек так или иначе причастны к ликвидации последствий.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А что мы сейчас ждём? Нас не заденет или стоит уйти дальше?
— Между кластерами Улей не пропускает энергию, так что мы можем спокойно наблюдать как произойдёт взрыв. Сам взрыв не страшен, а вот выброс после него станет смертельным даже для атомитов. До их городка меньше километра, можно сказать их деньки сочтены.
— Получается, что я уничтожил целый кластер выстрелив в трубу?
— Получается, Лесник. Ты прирождённый ликвидатор. Несколько тысяч атомитов сегодня будут жаловаться на тебя апостолу Петру, — гнусно засмеялся Кац.
— Сами виноваты. Мне что надо было прыгнуть к ним в котёл? Смотри, смотри!
Куб шестого энергоблока бесшумно разломился пополам и в небо ударил оранжевый факел огня. Столб достиг метров двухсот и так же беззвучно опал, его заменил голубоватый столб. Следом за кубом закачалась труба и рассыпалась на мелкие осколки. Ударная волна была настолько велика, что разрушила окончательно энергоблоки под номерами пять и четыре, сметя заодно и их трубы. Затем всё заволокло чёрным дымом с оранжевой начинкой. Станции больше не было, на её месте бушевало ядерное пламя с, как минимум тремя оголёнными и раздолбанными реакторами.
— Поздравляю, Лесник. Ты закрыл стабильный кластер Запорожье если не навсегда, то очень надолго, — Кац пожал мне руку.
— Спасибо, больше в деревне никто не живёт, — почему я улыбаюсь?
— М-да…, а нам надо идти. Мы сейчас в Лесу, он считается пустынным кластером, но всё равно надо быть осторожными, — тревожно сообщил Кац. — Дальше будет ещё один. Тропический, там могут быть осложнения.
— Заражённые? — спросил я, поглаживая маузер.
— Нет. Они не успевают там вырасти. Ты что-нибудь слышал про племена Майя? Ацтеков?
— Что-то было в школе, но сейчас и не вспомню. Опасные?
— Не так чтобы, — замялся знахарь. — Кластер очень быстрый, всего десять дней и снова на перезагрузку. Обычно там никто не ходит. Магазинов нет, оружия нет. С нашей точки зрения он неинтересен. И пересекать его очень проблематично, но у нас иного пути нет поэтому придётся хочешь или хочешь. Ты знаешь что-нибудь про сельву?
— Нет.
— Это тропический лес. Плотность растительности такова, что деревья торчат как забор, порой доходит до того, что между ними нельзя протиснуться.
— Ничего себе, как же там двигаться?
— Вот-вот, сюда приплюсуй всякие разнообразные колючки, которые рвут одежду и всяких тропических гадов типа огромных змей.
— У нас же будет десять дней для того, чтобы пересечь эти несколько километров. Неужели не сможем? — удивился я.
— Ты забыл, что у меня живчика только на сутки осталось, а нам ещё потом до Центра топать километров пятнадцать.
— Головная боль, но дойдём же?
— Если не принимать живчик несколько дней, то крыша запросто потечёт.
— Всё, хватит меня пугать. Ты что предлагаешь?
— Ничего просто предупреждаю, кстати ты даже не заметил, а Лес почти закончился. Сейчас сам увидишь. — Мы прошли ещё метров сто и вышли на границу кластера. Какой маленький он оказался, вот угораздило мне сюда упасть. Если бы чуть раньше прыгнул, то гарантированно приземлился в джунгли и наверняка посадка была бы мягкой. Но тогда знахаря бы сожрали атомиты и их кластер остался целым. Кому-то они видимо сильно надоели, раз на них сбросили меня. Я усмехнулся и поглядел на товарища Каца.
— Чего стоим, чего ждём? Пошли вниз? — Лес возвышался на Тропическим почти на двести метров. Зелёное море крон деревьев простиралось до горизонта непрерывным ковром. Где-то далеко курился дымок и высились пирамида. Самая настоящая пирамида с многочисленными ступенями, опоясывавшими её. Единственная поляна среди всего этого буйства зелени была прямо под нами, но Кац не спешил.
— Надо удостовериться, что перезагрузка прошла. По моим подсчётам, а они, разумеется, верны, молодой человек, она должна состоятся именно сегодня.
— Понятно, ты не хочешь, чтобы она нас накрыла.
