– Ну, Котя… Ты же совсем чуть-чуть побыл главнокомандующим! Почему это ты должен отвечать за чужие ошибки?
– Должность у меня была такая – отвечать. А я…
– Кому надо, разберутся, Паша!
– Не разберутся, – жестко сказал Жилин. – Нас тупо расстреляют. Обоих. И готово дело.
Мария расширила глаза, поверив сразу. Ее муж, отчаянный храбрец, физически не способен был панику разводить. Значит, правда…
– Что же нам делать? – упавшим голосом проговорила она.
– Тебе нужно скрыться, хотя бы на месяц, а я… Мне кое-что известно, Маша, и… Нет, лучше тебе побыть в неведении. Уходить надо, и срочно. Пока за нами следит только «добрейший» Платон Николаич, а вот потом… Короче, переодеваемся в штатское и неброское, форму берем с собой, может пригодиться. Деньги, документы… Все остальное бросим тут.
– У меня там… – слабо запротестовала Нестеренко.
– Я знаю, что у тебя в чемоданах, но бежать с ручной кладью не получится.
– О-ох…
Жилин встал и приобнял Марию, та доверчиво прижалась к нему.
– Все будет хорошо, верь мне. Ты же знаешь, у меня всегда был хоть какой-то, но план! Одевайся.
– Да-да…
Сборы были недолги, и вот супружеская чета – он с портфелем, она с хозяйственной сумкой – покинули номер.
Иван Федорович, лишенный, в отличие от Павла Васильевича, склонности к лихачеству, ощущал в этот момент неприятную боязнь и тревогу. Что их ждет?
Жилин усмехнулся: вот как раз о «них» он не переживал.
Маша была ему симпатична, но не более. Пускай память Рычагова с ним – память, но не чувства. Нет, речь не о том, чтобы бросить Марию – и пусть живет, как хочет.
Просто подступают воистину черные дни, война на носу, и единственный способ уберечь эту женщину – дать ей шанс укрыться, хотя бы на время. А после… Бог весть.
А. Голованов, командир 212-го отдельного дальнебомбардировочного авиаполка, май 1941 года:
«Через несколько минут Павлов уже разговаривал со Сталиным. Не успел он сказать, что звонит по поводу подчинения Голованова, который сейчас находится у него, как по его ответам я понял, что Сталин задает встречные вопросы.
– Нет, товарищ Сталин, это неправда! Я только что вернулся с оборонительных рубежей. Никакого сосредоточения немецких войск на границе нет, а моя разведка работает хорошо. Я еще раз проверю, но считаю это просто провокацией. Хорошо, товарищ Сталин… А как насчет Голованова? Ясно.
Он положил трубку.
– Не в духе Хозяин. Какая-то сволочь пытается ему доказать, что немцы сосредоточивают войска на нашей границе!»
Глава 2
Попытка к бегству
Спускаться в фойе «Иван-да-Марья» не стали – санаторий они покинули через пустовавшую столовую.
На кухне вовсю гремели кастрюли, и за их дребезгом никто не расслышал, как лязгнул засов на двери служебного входа.
С той стороны на многократно крашенной двери висела табличка «Посторонним вход воспрещен!», но пациенты санатория частенько тут прошмыгивали – так было ближе до моря.
Вот и Жилин воспользовался тайной тропкой – через садик, между раскидистыми кустами магнолий и прямо к ограде, где недоставало одного кованого прута – щель оказывалась достаточной для тех, кто в меру упитан.
Иван пролез первым и помог выбраться Марии. Та протащила за собой сумку, поправила платье и сказала очень серьезным голосом:
– Если послепослезавтра война, что ты собираешься делать?
– Воевать, – обронил Жилин.
– Я с тобой, – решительно заявила Нестеренко.
– Маша…
Мария помотала головой.
– Коть, я не кулёма какая, что станет за тебя цепляться и хныкать по любому поводу. Я, между прочим, майор авиации! Ты же не на танке воевать собрался, надеюсь?
– На истребителе, – улыбнулся Иван.
– Ну вот! Будем воевать вместе.
Жилин задумался. Все уже продумано, все решено…
И он терпеть не мог, когда кто-то нарушал его планы.
Но совершить побег вдвоем с Машей… Это может получиться – одиночка всегда вызывает больше подозрений, чем парочка.
И совесть мучить не будет…
– Ладно, – сказал Иван, – вместе так вместе.
– Спасибо, Котя! – просияла женщина.
– Идем.
– А куда?
– На базар!
– За продуктами?
– За документами. Билеты на поезд ты как брать собираешься?
– А-а…
– Бэ-э! Пошли, Котя…
На городской базар добрались по Московской.
Передав свой портфель Маше и поручив ей прикупить снеди в дорогу, Жилин отправился на поиски местных блатных.
Это тоже входило в его план. Надо было поступать как можно более неожиданно. И негласно.
Купить билеты на поезд по своим собственным паспортам они с Машей могли, но тогда их поездка продлится недолго. Чтобы затеряться, следовало разжиться иными бумагами, а на «черном рынке» найдется все, только плати…
…Как и всякий базар, сочинское торжище притягивало к себе уголовничков всех мастей, от карманников-щипачей до скупщиков краденого и прочих преступных элементов.
Иван никогда не имел дел с криминалом, но в детстве, и особенно в юности, постоянно пересекался со шпаной всякого пошиба – с матерью и сестрой они жили в 7-м проезде Марьиной Рощи. Первый свой шрам он заработал именно там.
Прохаживаясь вдоль рядов, Жилин внимательно разглядывал местную публику.
Торговки да торговцы были в основном армянского обличья, хотя и русским духом тоже пахло.
Иногда прицениваясь, лишь бы не выделяться в толпе покупателей, Иван Федорович высматривал здешнюю гопоту.
Нескольких представителей сочинского «дна» он засек с ходу.
Вопрос: к кому из них подойти? Благородные разбойники бывают только в слащавых оперетках.
Вычислив «среднее звено», Жилин приблизился к сапожнику, который довольно ловко починял обувку, – местная шушера раз за разом подходила к нему, что-то передавала, получала ЦУ и снова отправлялась в кружение, аки пчелы.
Сапожных дел мастер глянул на Ивана исподлобья.
– Слушаю, гражданин начальник! – глумливо усмехнулся он, сверкая золотой коронкой.
– Я такой же начальник, как ты сапожник, – спокойно проговорил Жилин. – На базаре нет никого из органов, смотрел уже. Короче. Я не из ваших. Единственно – мне нужен паспорт и оружие, пистолет или револьвер, не важно. Сможешь достать? Заплачу или отдам камешками.
– Женские цацки? – прищурился лжесапожник, кивая в сторону Марии.
– Они, – по-прежнему спокойно сказал Иван.
– Приходи завтра. Сторгуемся.
– Сегодня. Сейчас.
– Помочь, Мастер? – прогудело сзади. – Этот фраерок…
Жилин чуть отшагнул назад и резко ударил локтем.
– Х-ха! – выдохнул «помощник», сгибаясь. Полковник вцепился пальцами в его загривок, наклоняя еще ниже, перехватывая руку со свинчаткой и заламывая ее – «командировка» в Китай кое-чему научила Рычагова, а тело «запомнило».
– Не мешай, когда дяди разговаривают, – сделал внушение Иван, отпуская громилу. – Шестери в сторонке и не лезь.
«Помощничек» дернулся было, но Мастер подал знак, и тот угомонился.
– Чую, не простой ты фраер… – протянул сапожник. – Ладно. Помогу, но учти – останешься без штанов! Ксива нынче стоит дорого.
– Сойдемся в цене, – усмехнулся Жилин.
– Буба, – подозвал Мастер хмурого «помощника», – проводишь его к Седому, скажешь, от меня.
– Пошли, – буркнул Буба.
Он привел Ивана к лавке еще одного кустаря-одиночки.
Седой и вправду был бел как лунь. Зажав лупу глазом, он кривил рот, ковыряясь в механизме часов.
– Седой, этот – от Мастера, – представил Жилина «помощник» и независимо удалился.
– Чем могу-у? – пропел часовщик, ловко починяя изделие Павла Буре.
– Нужно два паспорта, на меня и на во‑он ту женщину.
– Все?
– Желательно, пистолет или револьвер.
Седой кивнул. Тут как раз шестеренка встала на место, и часы мелодично прозвонили.
– Превосхо-одно… – пропел часовщик и поднялся.
Порывшись в дальнем углу, он обернулся, посмотрел на Ивана, словно фотографируя, перетасовал целую стопку документов и выбрал самый подходящий.
– Будете Рамзаном Бехоевым, – сказал он, протягивая Жилину потрепанный паспорт.
На фото был запечатлен усатенький молодчик, чернявый и мрачный, словно обиженный.
– А вот дама ваша… Хм! Волос уж больно короток… А попросите-ка ее сюда.
Иван выглянул из лавки и сделал знак Марии. Женщина подошла к лавке часовщика, рассеянно оглядела будильники, хронометры и прочие приборы и лишь затем вошла внутрь.
– Доброе утро, мадам! – пропел Седой. – Извольте примерить.
Он протянул Маше светлый парик, и та неуверенно натянула его на голову. Покривилась.
– Да вы не беспокойтесь, он чистый.
Жилин с интересом посмотрел на свою подругу – в обрамлении светлых волос до плеч она стала неузнаваема. Мало того, в «майоре авиации» появился некий шарм.
– Больше не стригись, – улыбнулся Иван. – Тебе так идет.
