– Здесь стежки такие неровные, что просто жуть, – Катя презрительно кивнула на шелковую ткань свертка. – Одни длинные, другие короткие. Нормальные люди так не шьют. Только болваны и двоечники. Вот у нас в классе учится Дима Пригородный, так вот только он так шьет. Единственный в классе. Вот ему наша учительница двойки и ставит. И за эту вышивку, я уверена, поставила бы двойку. А то и единицу.
Юра смотрел на Катю во все глаза, и щеки у него запылали, как всегда бывало, когда он волновался.
– А ну дай сюда, – тихим шепотом сказал он и взял у Кати тряпку и лупу и буквально впился взглядом в алую ткань. И вдруг закричал: – Устами младенца глаголет истина!
Катя и Лешка даже подпрыгнули.
– Кто тут младенец? – девочка попыталась надуться, но любопытство взяло вверх, и она взмолилась: – Ты что-то увидел? Там что-то есть? И это я навела тебя на эту мысль? Ну говори же, быстрее!
– Конечно! – бормотал Юра. – Как я сразу не догадался? Болван! Тупица! Слепой и невнимательный остолоп!
Катя затопала ногами:
– Ну что ты такое увидел? Объясни!
Лешка тоже был рядом с Юрой и глядел на ткань в его руках.
– Это же так просто! – продолжал горячо объяснять Юра. – Стежки! Короткие и длинные, короткие и длинные, и еще раз длинные! Это же так просто!
– А я ничего простого здесь не вижу, – пожал плечами Васильев. – Галиматья какая-то!
– И я не вижу, – согласилась с братом Катя.
– Да это же азбука Морзе! Как вы не понимаете? Точка, тире, тире точка! Длинный стежок, это тире, а короткий – точка. Как все просто! Вот что значит, женский глаз. Сразу обратил внимание на неровность стежков. А я проглядел! Проглядел!
Юра даже стукнул себя по лбу, но не очень сильно.
– И что тут написано? – запрыгала прямо на диване Катя. – Ты знаешь, что тут написано? Ты знаешь эту самую азбуку Морзе?
– Нет, наизусть я ее не знаю, только сигнал «SOS», но это все ерунда. Сейчас достану морскую энциклопедию, там у меня все есть.
Он кинулся к книжному шкафу, вынул из него огромную толстую книгу синего цвета с серебряным якорем на обложке и стал листать страницы.
– Я позвоню Наташе, – сказал Лешка, вынимая из кармана мобильный телефон. – Нельзя, чтобы такое интересное событие произошло без нее. Она мне этого не простит!
– Не торопись, – не отрываясь от книги, сказал Юра. – А вдруг моя догадка окажется неверной, и это действительно обыкновенное неровное обметывание.
Но Лешка его не слышал, он уже говорил со своей подружкой Наташей Воронцовой и взахлеб рассказывал ей о случившемся.
– Она сейчас будет здесь! – сказал он через минуту, убирая обратно в карман сотовый телефон.
Юра и Катя уже сидели за столом. Юра высматривал на ткани стежки и выискивал буквы и знаки в азбуке Морзе, диктовал их Кате. Та с высунутым от волнения языком аккуратно и крупно записывала их на листке.
Лешка в нетерпении стал метаться рядом с ними, хотел было сменить сестренку, но та так развопилась и замахала на него руками, что он тут же отступил и побежал к двери встречать Наташу.
Наташа Воронцова была самая красивая девочка в школе и Лешкина одноклассница. Лешка был влюблен в нее с первого класса. Но только в этом году в самом конце мая смог ей в этом признаться, потому что очень стеснялся и страшно боялся, что ему откажут во взаимности. И здесь ему неоценимую услугу оказал Юра Цветков. Увидев, что у друга на словах никак не получается признаться в чувствах, он посоветовал Лешке написать предмету своей любви письмо, да не простое, а романтическое, в пушкинском стиле. Почему в Пушкинском? Потому что Наташа была страстная поклонница великого русского поэта, вела экскурсии в школьном Пушкинском музее и знала множество стихов наизусть. Юра уверил Лешку, что его идея должна сработать. Он даже сам написал это письмо, правда, об этом он никогда и никому не расскажет. И план сработал блестяще. Наташа прочитала письмо и призналась Лешке в том, что она тоже влюблена в него с пятого класса.
Такая вот у них была история, и только экзамен по геометрии со строгой и вреднющей учительницей, которая одновременно была и директором школы и Юра Цветков с его настойчивостью смогли оторвать Лешку Васильева от Наташи Воронцовой. И вот теперь он воспользовался первым же случаем, чтобы увидеть ее.
Как бешеный подбежал он к двери, когда раздался звонок, и распахнул ее.
– Привет! – радостно поздоровался он с Наташей и только хотел чмокнуть ее в щечку, как увидел за ее спиной одноклассников Никиту Яснопольсокого и Таню Иванову. – А вы что здесь делаете?
– Как что? – удивились в свою очередь Таня и Никита. – Мы тоже хотим все знать!
– Таня была у меня, когда ты позвонил, – спокойно и с улыбкой объяснила Наташа и тут же в прихожей поправила перед зеркалом прическу. Она всегда, когда видела зеркала, начинала что-нибудь поправлять в своем облике, или волосы, или одежду, иногда даже сумочку. Наверно так поступают все красавицы. – Не могла же я ее оставить одну в неведении? Поэтому взяла с собой.
– А Никита? Он тоже был с вами? – Лешка с беспокойством поглядел на Яснопольсокго. – Вы вместе готовились к экзамену?
– Нет, – в этот раз ответила Таня. – Никите позвонила я. Неужели, Васильев, ты думаешь, что я оставлю товарища в одиночестве, когда у нас снова впереди приключение.
– Я уверен, что Никита не очень рад, что его опять во что-то вмешивают, – облегченно вздыхая, пробормотал Лешка, глядя на кислую физиономию Никиты.
Никита Яснопольский был в свои четырнадцать лет очень знаменитым человеком. И знаменитым его сделала флейта. В шесть лет мама отвела Никиту в музыкальную школу. Такое часто бывает с детьми в этом возрасте. Но вот что бывает совсем не часто, в мальчике открылся талант, и своей игрой на флейте он стал побеждать на всяких там конкурсах и фестивалях, даже на международных, и таким образом прославился. Его лицо и фамилия часто появлялись на городских афишах и в газетах, на телевидении и радио. В общем, он был мальчик-звезда. И Таня Иванова его опекала. С материнской нежностью и заботой она следовала за ним всегда, когда не была со своей лучшей подругой Наташей. А так как в последний месяц Наташа вдруг стала гулять с Лешкой Васильевым, то Таня удвоила свою заботу о Никите. Так что не было ничего удивительного в том, что она привела его к Юре Цветкову, чтобы он не пропустил очередного интересного приключения. А в том, что приключение будет, уже никто не сомневался.
Но Никита не был бы самим собой, если бы сразу не стал капризничать.
– Учтите, я прервал репетицию, – с порога объявил он. – Так что надеюсь, что у вас что-то действительно интересное. Пустяками заниматься я не собираюсь!
Лешка вдруг захотел избавиться от Никиты. Он всегда опасался, когда тот вдруг оказывался в опасной близости от Наташи. Все-таки человек известный, популярный. Ну и что, что он совсем невысокий и щупленький? Кто ее знает, эту романтическую Наташу? Возьмет и влюбится в него.
– Да так, ерунда, у нас полная! – начал уверять он. – Ничего такого особенного. Не из-за чего даже волноваться.
– Ты хочешь сказать, – удивленно подняла вверх тонкие черные брови Наташа, – что позвал нас сюда из-за пустяков?
Лешка сразу же смутился:
– Да нет, это я так. В общем, еще ничего не ясно. Может все и обломиться.
– Ты же говорил про какой-то ключ и ткань с тайным текстом, разве не так?
– Так, так. Про текст еще не совсем ясно. Да что я? Это же Юран все! И моя Катька.
Они уже были в Юриной комнате, и последняя фраза достигла ушей Цветкова.
– Не преуменьшай своей значимости в этом деле, Васильев! – сказал он, вставая из-за стола и обнимая друга за плечо. – Если бы не ты. Кто спас голубя?
– Какого голубя? – удивился Никита. – Таня, ты ничего не говорила про голубя. Где тут голубь? Я его что-то не вижу. Кстати, у меня на птиц аллергия. Я бы не хотел оказаться в одной комнате с птицей. К тому же у птиц есть всякие инфекционные заболевания. Птичьего гриппа нам только не хватает! Как жарко! У вас нет ничего холодного? У меня, кажется, падает давление. Это от жары и волнения.
– Я сейчас тебе принесу, – тут же решила позаботиться о Никите Таня. – Подожди минутку! Я только сбегаю на кухню.
– Не надо на кухню, – тут же остановил ее Юра. – Вот графин с водой. А вот горячий чайник. Пейте, кому что нравится. В жару горячий чай куда лучше утоляет жажду.
– Да, чай будет лучше, а то холодная вода может застудить горло, – сказал Никита, который больше всего на свете боялся воспаления легких. – Танюша, будь так добра, налей мне чашечку.
Катя смотрела на Никиту с восторгом. Она всегда на него так смотрела. А здесь просто не выдержала и выдохнула:
– Настоящий артист!
Никита в ответ подарил ей улыбку. Одну из тех настоящих артистических улыбок, которых у него в запасе было не меньше дюжины.
– Ты, Катюша, тоже умница!
– Да я такая! – тут же согласилась Катя. – Даже еще лучше! Ведь если бы не я, мальчики бы ни за что не догадались, что здесь спрятано тайное письмо.
