- Вот как? – улыбнулась дама, - Правда-правда? Всем троим?
- Всем-всем! Уступите нам за кружку пива вашу губную помаду? - вкрадчивый голос Анчоуса, казалось, предлагает совершенно банальную сделку, - Сущие пустяки! Нам для дела нужно…
Ночная посетительница, очевидно, многое слышала в жизни, а еще больше видела, но сейчас ее удивлению и разочарованию не было предела. Она несколько секунд прислушивалась к своим мыслям, затем плюнула, развернулась и зацокала каблучками прочь. Впрочем, не успели Вахрушев и Примус открыть рот, как в окошко влетел цилиндрик губной помады и послышался презрительный голос:
- Наслаждайтесь! Экстрасенсы!
Помада укатилась под пивной бак.
- А причем тут экстрасенсы? – тихо спросил Вахрушев.
- Не знаю, друг Вахрушев, причем здесь экстрасенсы, - Анчоус, присев, извлек помаду из щели, - А только сдается мне, ребята, что жители не понимают нас! Ведь мы кое-что забыли!
- Что забыли? – взгляд Примуса стал удивленно-испуганным, как у маленького ребенка.
Анчоус содрал со стены большой бумажный лист, на котором обнаружились какие-то цифры, написанные корявым почерком тетки Мареи.
- Долой разбавленное пиво! – размашисто написал Анчоус помадой, - Пиво – в «Осколке луны» у обрыва! Адрес: обрыв улицы Будякина у крайнего дома.
- Реклама! – понял Вахрушев.
- Ломовая лошадь торговли, - кивнул Анчоус и пририсовал на бумаге длинную волнистую стрелку, похожую на синусоиду пьяного человека, - Примус! Иди и прилепи это на доску объявлений, что возле трамвайной остановки.
Одухотворенный Примус, прямо не снимая школьного фартучка, сбегал на остановку. Вернулся он, благоухая чем-то импортно-сладким.
- Тебя опоили одеколоном? – спросил его Вахрушев.
- Нет, ребятушки, клей мне в ларьке не продали, сказали, клей им самим нужен, так я жвачки купил. Пожевал и прилепил ею нашу бумагу! – похвастался своей сообразительностью Примус.
От имени генерального директора предприятия Анчоус похвалил Примуса и принудил краны выделить премию в размере одной кружки пива. А Вахрушев налил кружку Анчоусу в благодарность за полезное рацпредложение. Примус поглядел на Вахрушева и налил пива и ему – просто так, в знак дружбы и уважения. Пили за дружбу и профессионализм.
В окошечко постучались припозднившиеся любители пива. В кассу посыпались деньги. КПД принимал внушительные цифры… Но это было только начало. Кто-то из посетителей, отведав качественного напитка, сбегал за гулявшими в соседнем доме товарищами, которые всей компанией явились к ларьку, прихватив с собой закуску и гармонь. И вот уже зазвучали возле ларька залихватские песни, заплясали, словно у цыганского костра, пожилые граждане и гражданки, вот уже Примус не успевал споласкивать посуду и наполнять ее живительной влагой, а Анчоус приглядывался к бакам, прикидывая, хватит ли пива до утра…
Да, вот ведь как бывает, особенно когда народ находится в страхе и растерянности от свалившейся на его голову перестройки. Дай людям ночь и недорогое вкусное пиво - они тут же притащат гармонь и пустятся в пляс. И никакие невзгоды и перипетии не властны над разухабистой русской плясовой!
…Совершенно обалдевший кот утащил в темноту целую селедку, какая-то смелая женщина била коромыслом чужого мужчину, гудел мусорный бак, мотался на проводах фарфоровый месяц, пытаясь наставить разгулявшихся людей на светлый путь, и все это сборище производило такой шум и гам, что Вахрушев тревожно сказал Анчоусу:
- Уважаемый мой Анчоус, а не пора ли нам приостановить нашу деятельность? От криков в соседних домах проснутся дети… А вон те люди смешивают пиво с водкой. Не кажется ли тебе, что здесь начинается цепная реакция – на шум подходят новые люди и остаются здесь пьянствовать и кричать? Сможем ли мы контролировать подъем КПД?
В этот момент нагрузка на «Осколок луны», кажется, начала превышать его максимальную мощность. В предусмотрительно запертую дверь раздались удары и чей-то зычный голос пожелал срочно выпить «пива жбан».
На лице Анчоуса проступили те самые сильные и прекрасные черты, которые характеризуют капитана корабля, покидающего судно последним, таща подмышкой бортовой журнал и корабельную кассу.
- Примус, – коротко скомандовал он.
Но Примус в этот момент был занят попыткой втолковать чьей-то улыбающейся голове с расквашенным носом, что пиво в кредит не отпускается.
- Примус! – возопил Анчоус, - Закрыть заведение! Опустить защитную крышку!
Примус встрепенулся, но КПД уже превысил опасное значение. В таких случаях двигатели идут вразнос, голоса срываются, воздушные шарики лопаются, а жены говорят «С меня хватит!». Здесь же произошло иначе. Пространство перед ларьком неожиданно осветилось, тени побежали по земле и вслед за тенями почему-то побежали наиболее сообразительные люди… Затем послышался скрип тормозов, месяц угодливо повернулся передом и осветил надпись «Милиция» на боку остановившейся машины.
- Я сейчас пошумлю кому-то! Я сейчас кому-то побегаю! - раздались строгие голоса стражей порядка. Почуяв кота, залаяла служебная собака.
Вахрушев, вовремя вспомнивший, что темнота всегда была другом молодежи, без команды выключил в ларьке свет и захлопнул окошечко. В темноте послышался тяжкий грохот и что-то ударило его по ногам, повалив на столик. Это испуганно метнувшийся в дверь Примус налетел на Анчоуса и теперь они в обнимку барахтались между пивными баками. Сочно разбилась кружка, полетели на пол медяки. Четыре руки зашарили по двери, отыскивая щеколду. Пиво из задетого локтем крана полилось рекой и брюки Вахрушева стали противно-мокрыми, как в детстве, с той, наверное, разницей, что ночное пиво оказалось еще и холодным…
Обезумевший от страха месяц решил, что кряжистые люди в форменной одежде приехали по его душу. Может быть, это те самые люди в детстве обидно плевались в него бумажными шариками, целясь угодить в глаз? И дубинки в их руках не сулят месяцу ничего хорошего. Стремясь скрыть свои отношения с лампочкой, он повернулся к ним задом, но властная рука обхватила его и повернула лицом, приглашая к последнему разговору.
- Эй, в ларьке? Вы пивом-то торгуете или все уже?
Гораздо позже, вспоминая эту историю, Вахрушев никак не мог объяснить себе, как он сумел сделать три правильных действия одновременно. Во-первых, сидя почему-то уже на полу, он умудрился пнуть ногой своих друзей и издал страшный звук, заставивший их прекратить попытки выбраться наружу. Во-вторых, он дотянулся до окошечка и открыл его. И, в-третьих, он сказал слово «Да». Что должно было означать в тот момент это слово, осталось неизвестным.
- Свежее? – спросили за окном.
- Да, - опять сказал Вахрушев.
- Четыре кружки!
Вахрушев молча встал, нащупал на столике кружку и подставил ее под шипящий поток. Рука дрожала, но он проделал это еще три раза. А потом он взял бумажную купюру. И на распоряжение о том, что сдачи не требуется, Вахрушев вздохнул и дал спокойный краткий ответ.
Он забыл эту фразу уже в следующую минуту, и не вспомнил ее даже через десять минут, когда милиция уехала, приказав «звонить, если что». Не вспомнил и через пятнадцать минут, когда Примус прилаживал на место сорванный замок. Не вспомнил и на следующий день. Он вспомнил ее только через несколько лет, однажды вечером, когда Ленка щелкнула выключателем в спальне.
- Интересно, - сказала она, - Что имел ввиду твой странный друг? Наполняя наши бокалы, он тихонько сказал: «Свет погас… И сдачи не надо».
3.
Если однажды, в прозрачное солнечное утро, предвещающее погожий день, вы вдруг надумаете пойти попить пивка к ларьку на углу улицы Будякина, вы можете встретить там интересную компанию. В ней выделяется низкорослый человек в спецовке, который улыбается доброй наивной улыбкой. Выделяется и другой, элегантный молодой господин в модном пиджаке и с сумкой, на которой обнаружится затертая надпись «Колорада». Я думаю, вы не будете спрашивать его о происхождении этой надписи?
Третий член «экипажа», возможно, улыбнется вам и скажет, что сегодня пиво «не того», но что же делать, пить-то надо, и кивнет на свежеокрашенную стенку пивного ларька.
А на стенке ларька написано мелом «max КПД = 5%. Не пытайтесь сделать больше». И огромный восклицательный знак.
