Не везло ему с начальниками, но еще больше не везло с работой. Газетенка «Мир сенсаций», определенно, была худшим местом, куда его когда-либо заносила нелегкая. Отрабатывая свой журналистский хлеб, больше похожий не на хлеб, а на закисшие объедки с господской кухни — пирожные в мясной подливке — Обиходову приходилось писать о пошлых вещах. О Бермудском треугольнике; рожающих девственницах; маньячках, удушающих мужчин бюстом; крысах-мутантах, питающихся припозднившимися пассажирами метро; отпрысках царских фамилий, побирающихся в переходах; египетских пирамидах и амазонских людоедах; о приближающемся конце света (примерно раз в полгода, чтоб оживить подписку), масонах, трансвеститах, людях-кошках. И вот теперь — «Небесная милиция»!
— Обиходов! Жорж! — услышал он голос ответственной секретарши Татьяны. — Тебя к телефону!
— Кто? — спросил Обиходов.
— Кажется, это сектанты, из «Пурпурного братства»… По поводу твоего материала.
— Нету меня, — грустно покачал головой Обиходов. — Нету…
2
Вечером Обиходов сидел в своей квартире, за рабочим столом, уставившись на лист бумаги, торчащий из печатной машинки. Дома Обиходов работал на печатной машинке — берег глаза. Все, кто знал об этом, считали это чудачеством, а редакционная секретарша, которой приходилось потом вводить Обиходовские опусы в компьютер — злостным пижонством. Сверху на листе была напечатана единственная фраза. «Небесная милиция». Это все, что удалось написать за вечер. Обиходов встал из-за стола, прошелся по комнате, включил и выключил телевизор. Потом пошёл на кухню, открыл холодильник и с брезгливым выражением заглянул в его пустое покрытое изморозью нутро, напоминавшее заброшенную антарктическую станцию. На обратном пути Обиходов зашёл зачем-то в ванную, потом лег на диван и взял в руки старую газету.
От газеты его отвлек телефонный звонок.
— Привет, старик, чем занят? — Обиходов узнал голос Мика Степанова.
— Да так, на пяльцах вышиваю, — хмуро ответил Обиходов.
— Ты один? — все звонившие Обиходову задавали этот вопрос сразу после приветствия.
— Конечно, нет. У нас кружок.
— Всё шутишь, — буркнул Мик. — Слушай, не возражаешь, если я захвачу пару коньяка и подкачу к тебе.
— Ты что, с Таней опять поссорился?
— А… Не спрашивай… — замялся Мик.
— Валяй, подъезжай, — сказал Обиходов. — Только не покупай опять ту гадость. Ослепнешь тут от твоих семейных неурядиц. Купи лучше «Смирновской».
Через сорок минут заявился Мик, нагруженный бутылками и пакетами с закуской. Еще через десять минут кухонный стол напоминал место привала машинистов шпалоукладчика. Крупными кусками были порезаны колбаса и сыр. У консервных банок безжалостно вспорото брюхо. Водка же для достижения нужной температуры на короткое время была заботливо погружена в недра антарктической станции марки «Минск».
— У нас с Татьяной непонимание на генетическом уровне, — начал Мик, еще не успев, как следует усесться. — Как у израильтян с палестинцами. Никакие мирные инициативы не проходят, хоть тресни! Я терпеливый человек, ты знаешь. Когда приезжала её мама, я улыбался и шутил. Целую неделю. Но всему есть предел, согласись! Всему есть предел!
Обиходов слушал молча. За окном сгустились сумерки. Угомонился двор, где-то вдали выла спятившая автомобильная сигнализация. А Мик все говорил и говорил.
— Она мне заявляет: «Мне нечего надеть!». Гардероб, заметь, ломится, а ей нечего надеть! И такая история каждый раз! Стоит куда-нибудь собраться — «А что я туда надену?» Подходит к шкафу, полчаса перебирает платья. «Нет, мне нечего надеть!». Солнце моё, нас ждут! Двадцать минут назад мы должны были быть уже чёрт знает где. Уже третий звонок отзвенел, уже свет погасили, уже пятый тост сказали, и все бутерброды с икрой слопали. «Нет, ты меня не любишь!».
— Выпей! — коротко предложил Обиходов.
Мик послушно выпил и потряс головой, словно отгоняя видения.
— Кстати, я тебя не слишком отвлекаю?
— Нисколько.
— Ты молодец, Жорж! Творческий человек… — Мик вытер жирные руки газетой и разлил водку. — Над чем работаешь?
— Да так, ерунда, — отмахнулся Обиходов.
— Ну-ну, не скромничай. Давай-ка, за искусство!
Чокнулись, выпили.
— А между прочим, — сказал Мик, занюхивая водку куском хлеба, — у меня для тебя есть потрясающая тема.
— Что за тема? — спросил Обиходов без интереса.
— Инопланетяне! Они — инопланетяне.
— Кто они?
— Женщины! — воскликнул Мик. — Причем, все до одной!
— А-а, — протянул Обиходов. — Старая метафора.
— Метафора? Чёрта с два! Я за ними давно наблюдаю. — Мик оживился, словно выпускник мехмата при котором случайно заговорили о компьютерах, он выпрямил спину и энергично разлил водку.
— У них ведь всё по-другому! Разницы в физиологии на пять копеек, а чуть копнёшь глубже — это же другой мир! Никакой капитан Кусто со всеми своими одиссеями ни черта не разберёт. Выпьем!
Обиходов послушно опрокинул рюмку в рот.
— Возьмём, к примеру, мировую историю, — продолжил Мик. — Сколько бед из-за них произошло, сколько крови пролилось. Подумать страшно! Троянскую войну помнишь?
— Смутно, — признался Обиходов.
— Если бы троянцы похитили не Елену, а, скажем, какого-нибудь паренька, стали бы эти ахейцы тогда огород городить, посылать огромный флотище за моря, двадцать лет осаждать Трою, недоедая, недосыпая. А этот дешёвый трюк с конём? Как глупо всё закончилось! А Пушкин Александр Сергеевич, наш национальный гений! — воскликнул Мик, указывая на фотографию Блока, висевшую на Обиходовской кухне. — Пушкина, Жорж, я им простить не могу. «Защищал честь жены!» Ребята! Кто установил эти правила?
Обиходов хотел что-то возразить, но Мик замахал на него руками.
— Это еще ерунда, это всё лежит на поверхности. Настоящая трагедия сокрыта вот здесь, — Мик ткнул указательным пальцем в покрытый газетой стол, — за мягкой обивкой семейных гнёздышек. Ты представить себе не можешь, сколько народу загублено по-тихому, на бытовом, так сказать, уровне. Сколько гениев и героев недополучило человечество из-за нелепой необходимости быть дома не позже восьми, иначе эта принцесса может отравить жизнь на неделю вперёд.
Далеко за примерами ходить не надо. Вот он, живой пример, сидит перед тобой. — Чтобы Обиходову был лучше виден живой пример, Мик пододвинулся к нему вплотную. — Помнишь Славку Чернова? Помнишь, как мы с ним на третьем курсе реферат готовили вдвоём. До двух ночи просиживали! Философствовали! В самый корень зрили. А суженная моя каждый раз тогда: «Опять нажрался, опять со своим Черновым!» Истерика до утра. Славка теперь кандидат наук, без пяти минут доктор. А я где? Что ты молчишь!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
