Когда Влад устроился работать в экспедицию, Матвеев даже загрустил, ведь он лишался теперь на многие охоты своего лучшего и надёжного друга и компаньона.
Его трагедию он принял близко к сердцу и теперь старался, как только мог, подбадривать его, увозить хотя бы просто так в лес, и это его идея была поехать на сто седьмой пострелять пролётных уток. И что из этого получилось… Но как хорошо, что всё так благополучно кончилось! И этот новый знакомый… Влад как-то инстинктивно чувствовал, что впереди хорошие перемены, и уже ждал их, и надеялся, что вместе с Жекой и новым другом, а в их будущей дружбе он не сомневался, у него всё наладится…
Власов
С Леонидом Власовым Владислав сошёлся быстро и легко. Немалую роль, конечно, сыграло их увлечение охотой. Теперь у Влада стало два надёжных охотничьих компаньона. И оба – с техникой, хотя и столь разной. Но, прокатившись однажды с Леонидом на его мотороллере, он сразу убедился, что тот управляет им виртуозно, и сидеть у него за спиной для него стало большим удовольствием. Да и Лёня, как водитель, оценил отличное чувство баланса своего нового седока и с удовольствием приглашал его в разные поездки, стараясь не пропускать ни одного выходного дня.
Оказалось, что техника у него не единственная. Имелся ещё и трофейный тяжёлый мотоцикл Цундап с коляской, каким-то образом привезённый с войны, кажется, его отцом. Леонид, любитель всякого «железа», как он сам о себе говорил, иногда долго возился с ним по вечерам, но выезжать на нём куда-то далеко не решался, у этой немецкой техники всё время что-то ломалось, а доставать запасные части было нелегко.
Каждый рассказал друг другу свою историю. Влад – о своей неудачной попытке связать жизнь с геологией, а Леня о том, как поступал и немного поучился в училище погранвойск, но за какие-то «шалости» был списан из училища и отправлен на обычную воинскую службу, хотя могло бы кончиться и более серьёзно. У обоих была страсть к различному оружию, ножам, биноклям… В отличие от не очень-то общительного в ту пору Влада, у Власова имелась большая компания близких ему по духу друзей, таких же, как он, любителей техники, охоты и лесных скитаний, среди которых был даже один яхтсмен. Его почтительно называли – Кэп Володя, что придавало ему некоторую таинственность в глазах Влада. С людьми, имеющими такое увлечение, ему ещё не приходилось сталкиваться, хотя – рождённый у Невы – с раннего детства он любил воду, рыбалку, и раньше уверено чувствовал себя за вёслами в лодке. Он пытался представить себя на палубе большой яхты, среди парусов и мачт, не предполагая, что всё это скоро свершится и что этот, пока загадочный для него Володя сыграет в его жизни важную роль, указав верную дорогу…
А пока они с Власовым мотались по выходным до самого снега по Карельскому перешейку на мотороллере, открывая новые для себя охотничьи угодья, собирая последние грибы и клюкву. Леонид увлёкся идеей помочь Владу скорее заново освоить стрельбу из ружья с повреждённой рукой. Вспомнил и рассказал ему об одном из знакомых охотников, который, вернувшись с войны без правой руки, всё равно не отказался от любимого пристрастия и освоил стрельбу с одной левой. У Владовского ружья, вернувшегося домой после купанья в Большом раковом озере, он подправил чуть треснувшую от долгого нахождения в воде ложу, переделал скобу, закрывающую спусковые крючки, а их перегнул так, чтобы Владу к ним легче было подбираться указательным пальцем, сохранившим свою сгибательную функцию. Он буквально заставлял нового друга тренировать свою руку для обращения с ружьём.
Незаметно пролетела для Владислава та зима. Весной они с Власовым умудрились найти на карельском перешейке глухариный ток, и тут уже Влад, имеющий, хотя и небольшой, но всё же опыт такой охоты, с удовольствием делился им с Леонидом. На некоторое время, как охотничий компаньон, отошёл на второй план даже Жека Матвеев, но у того появились не менее важные заботы – он женился.
Кэп Володя
На вид немного постарше других, невысокого роста, широкоплечий, со светлыми коротко подстриженными волосами – он, как нельзя лучше, подходил к образу матроса, каких обычно описывает литература. И разговаривал он спокойно и степенно. Сначала Влад отнёсся к нему несколько настороженно, но при второй встрече, уж и не вспомнить по какому поводу, когда Володя, как-то очень мягко спросил у Влада – что у него с рукой, тот увидел в его цепких глазах такое живое участие, что, не задумываясь, как когда-то Власову, рассказал ему всё о себе, и тут же услышал заданный не безразличны голосом вопрос:
– И что же ты собираешься делать дальше, как жить?
– Пока и сам не знаю – уныло ответил Влад. Понимаешь, мне в справке об инвалидности в разделе «трудовые рекомендации» написали – обучение на нормировщика. Представляешь – это мне после северной стройки и двух полевых сезонов в экспедиции – стоять с секундомером за спиной какого-нибудь «токарилы» и хронометрировать – за какое время он превратит болванку заготовки в гору стружки и маленькую деталюшку. Хотя, конечно, работал же я первые годы слесарем. В глазах у кэпа засветилась добрая улыбка.
– Да, представить тебя в этом амплуа довольно сложно. Но ведь что-то делать всё равно надо.
– Конечно, надо! У меня уж тут всякие сумасшедшие мысли в голове бродят – не податься ли в лесники или в егеря. Не хочу толкаться в пыльном и шумном городе, особенно летом. Но там надо много работать руками…
– С руками у тебя, конечно, напряжёнка, но Лёня мне рассказал, уж ты прости, мы о тебе с ним уже говорили, что ты за полгода сделал такие успехи, что можно надеяться и на дальнейшее улучшение. Есть у меня для тебя одна задумка.
– Ну, говори скорей – заинтересованно откликнулся Влад.
– Как ты, может быть, догадываешься, я тоже не люблю городской летний зной и пыль. Но приходится работать на заводе, хотя работа у меня достаточно интересная. А мне больше по душе вода, ветер в парусах, природа. Но за последние годы в нашем яхтклубе сложилась не очень приятная обстановка. Получить в командование хорошую большую яхту можно только по очень большому блату с высшим руководством, а ходить простым матросом, имея диплом яхтенного капитана, или командовать каким-нибудь занюханным швертботом – мне не хочется. Поэтому, последние годы я участвую в любом качестве только в самых важных гонках, в основном – весной и на закрытии сезона, а два летних месяца провожу на Вуоксе, где к моим услугам немалая вода с волнами и ветром, Барракуда, морские ялы и большое количество ребятишек-матросов, которым я пытаюсь привить любовь к воде, парусам, туризму.
– Так, Вуоксу я знаю, а что такое барракуда?
– Вообще-то – барракуда это морская щука, а мы в лагере так называем швертбот, на котором я обучаю ребят парусному делу. Он был списан в яхтклубе, а я его подремонтировал и привёз к нам в лагерь на Вуоксу.
– Погоди – перебил его Влад – Вот ты говоришь: наш лагерь, наш лагерь, что это?
– Какой ты нетерпеливый! О нём-то, как о самом главном, я и хочу тебе рассказать. Дело в том, что я и живу, и работаю в выборгском районе. Там, как и в каждом районе города, имеется ДПШ – Дом пионера и школьника, а он организует в летнее время детский лагерь. Но не такой, как везде, – пионерский, со всеми вытекающими из этого скуками, а живой, самодеятельный и почти туристский, палаточный. Лагерь для пионерско-комсомольского актива школ района. Только одни старшеклассники – от седьмых до десятых классов. И с обязательным обучением навыкам пионерской и комсомольской работы. Это – как бы первая ступень для будущей подготовки в ВПШ. Знаешь, что это такое?
– Нет – ответил изумлённый Влад.
– Не велика беда – хохотнул Володя – Можно и не знать. Это высшая партийная школа. Но туда поступать потом вряд ли захотят многие из тех ребят, кто прошёл этот лагерь. В нём скорее прививается дух свободы, чем чиновничий бюрократизм. Он немного задумался.
– Ты туризмом никогда не увлекался?
– Да ни к чему было, мне вполне охоты хватало, чтобы по лесам бродить.
– А потом ещё и геология – улыбнулся Владимир – Так что в лесу, предполагаю, ты чувствуешь себя, как дома.
– Это если в знакомом – тоже заулыбался Влад – А в незнакомом всё же лучше хотя бы с компасом, но увереннее с картой, особенно, если она километровка, как были у нас в партии. А в туризме таких, наверно, не водится?
– Да, к сожалению, но как-то обходимся «синьками»[4], хотя неизвестно с чего их копируют.
– Что-то мы ушли от темы, ты давай про задумку – обеспокоено сказал Влад.
– Так об этом я и говорю! В лагере ребятам дают первые туристские навыки, водят их в походы и по суше, и по воде. Ты, кстати, с водой в дружбе?
– Так я родился и вырос на Неве, семилетним пацаном научился плавать, чтобы доставать из воды глушенную рыбу и всё, что годилось на дрова. А потом ещё и грести на лодке научился. Он замолчал, и Кэп, заметив на его лице блуждающую добрую улыбку и чуть прикрытые глаза, как будто он увидел что-то из своего детства, не стал его торопить. И тот, явно с удовольствием, продолжил:
