— Терпение, — посоветовал мистер Джей. — Не пройдет и минуты, как у нас всех будет возможность высказаться.
— Легко вам говорить, — вспыльчиво ответил мистер Моррис. — Кажется, в ближайшее время заседаний суда не предвидится, и вы сможете отсыпаться хоть весь день.
— Перестаньте, — мягко произнес мистер Вашингтон, и этого было достаточно, чтобы успокоить спорщиков.
Собравшиеся здесь занимали высокие посты в правительстве, промышленных и финансовых кругах. Это были юристы, бизнесмены, политики и полицейские. В первый раз место за этим столом было предоставлено представителю «четвертого сословия» — журналисту с тесными связями в ближайшем окружении президента и прямолинейной честностью жителя Среднего Запада.
Все они знали друг друга хорошо, хотя их знакомство оставалось исключительно официальным. Трое из пятерых стояли или сидели за этим столом и частенько спорили друг с другом на протяжении двадцати с лишним лет. Новичок среди них — журналист — появился здесь три года назад. И наконец, пятый член Комитета — по традиции их председатель и в своем роде первый среди равных — занимал свой пост на протяжении последних восьми лет, то есть максимальный срок, допускавшийся Конституцией для этой должности.
Сегодня они собрались, чтобы обсудить преемника.
И вот древние часы наконец пробили полночь. Мужчины заняли места вокруг стола. Когда прозвучал последний удар, все головы склонились в молитве.
— Мы искренне молимся, — произнес мистер Вашингтон, — чтобы Бог взял Соединенные Штаты Америки под Свою святую защиту и научил граждан воспитывать в себе дух повиновения правительству и взращивать в себе братскую любовь друг к другу и ко всем соотечественникам, а особенно к тем братьям, что служили на полях сражений. Пусть Он, по милосердию Своему, расположит нас всех творить справедливость, развивать в себе благотворительность, человечность, миролюбивый нрав, подобно Божественному Создателю нашей благословенной религии, без скромного подражания примеру коего мы никогда не сможем надеяться стать счастливой нацией.
— Аминь, — негромко ответил ему хор голосов.
Мистеру Вашингтону полагалось председательствовать на заседании. Он поднялся со своего места во главе стола и, сделав глубокий вдох, произнес:
— Джентльмены, считаю заседание открытым…
— Самое время, — пробурчал мистер Моррис. — Мне в шесть утра лететь в Нью-Йорк.
4
— Что все это значит? Ладно, ваша взяла. Но объясните, что происходит.
Наклонившись вперед, Томас Болден пытался вытащить из ладони небольшой осколок стекла. Его брюки порвались, когда он, поскользнувшись, проехался по тротуару, и теперь через прореху виднелась здоровенная ссадина, из которой сочилась кровь. Светловолосый сидел справа от него, держа пистолет на колене. Латиноамериканец устроился на откидном сиденье напротив. Сквозь тонированные стекла автомобиля ничего не было видно. От водителя их отделяла перегородка.
— Вот приедем, и мистер Гилфойл ответит на все ваши вопросы, — сказал латиноамериканец. Из-под порванной Болденом рубашки виднелась татуировка на левой стороне груди. Что-то похожее на ружье.
Гилфойл. Болден старался припомнить это имя, но ничего не получалось. Он заметил, что двери машины заперты. Можно выбить окно, но что потом? Он принялся украдкой разглядывать своих похитителей. Эти двое бежали от него шесть кварталов, и ни один не запыхался. Здоровый явно владел дзюдо или другим боевым искусством: на тротуаре он швырнул Болдена так, словно тот весил не больше перышка. Ну и конечно, не стоит забывать про пистолет. Беретта калибра девять миллиметров. Стандартный армейский образец с нестандартным глушителем. И светловолосый наверняка умеет им пользоваться. Томас обратил внимание на их армейскую выправку и спокойный, уверенный взгляд. Суровая солдатская выучка чувствовалась во всем. А манера говорить четко и отрывисто только подтверждала догадку.
— Сидите тихо. Расслабьтесь, — произнес темноволосый.
— Расслаблюсь, когда вернусь к моей девушке, — огрызнулся Болден, — и узнаю, что она добралась до госпиталя.
— Сейчас ей оказывают помощь. Не беспокойтесь.
— Предполагается, что я вам поверю?
— Ирландец, сделай запрос.
Похититель, сидевший справа от Болдена, достал рацию.
— База один — базе три. Статус мисс Дэнс?
Мисс Дэнс. Они знают фамилию Дженни.
— База один, — раздался на фоне помех глухой голос. — Говорит база три. Объект в сопровождении полицейского следует в пункт скорой помощи при Нью-Йоркском университете. Расчетное время прибытия — три минуты.
— Рана серьезная?
— Поверхностная. Десять швов, не больше.
Он убрал рацию в карман.
— Волк правильно сказал: не беспокойтесь. Выбросьте эти мысли из головы.
Волк и Ирландец.
Болден перевел взгляд с одного на другого. Кто такие эти два отлично подготовленных бандита? Как они узнали его имя? Кто такой Гилфойл? И что, ради всего святого, им нужно? Эти вопросы сами собой вертелись в голове снова, и снова, и снова…
— Я хочу знать, куда вы меня везете, — негромко сказал он. — И вообще, в чем дело?
Волк в упор посмотрел на Болдена. Глаза у бандита были желтоватые, с чуть заметными красными прожилками, и в них горела едва сдерживаемая злоба. Агрессивности в нем было столько, что не почувствовать ее было нельзя — как нельзя не заметить, если тебя наотмашь ударили по лицу.
— Мистер Гилфойл вам все объяснит, — процедил он.
— Я не знаю никакого мистера Гилфойла.
— Зато он вас знает.
— Да мне плевать, знает он меня или нет. Откуда вы вообще взялись? Напали на мою девушку, меня силой затащили в машину! Да кто вы такие, парни? Объясните!
Волк мгновенно подался вперед и рывком выбросил руку с крепко сжатыми пальцами, ткнув Болдена в грудь.
— Я сказал — расслабьтесь. Понятно?
Задохнувшись, Болден согнулся пополам. Движение Волка было настолько молниеносным, что Болден не успел не только отреагировать, но и уловить момент нападения.
— Никакой ошибки, — произнес Ирландец. — Вы — Томас Ф. Болден. Казначей клуба «Гарлемские парни». Входите в его попечительский совет. Сегодня вечером за работу в клубе вас наградили серебряной тарелкой, которая валяется здесь на полу. Я прав?
Болден не мог говорить. Рот открывался, но легкие отказывались работать. Словно издалека затухающим эхом до него долетали слова, которые кто-то как будто читал: «Томас Болден начал свою работу в клубе „Гарлемские парни“ шесть лет назад в рамках шефской программы Уолл-стрит. Благодаря умению находить контакт с людьми и искренней симпатии к молодежи он вскоре стал регулярным волонтером этого клуба. Три года назад совместно с Отделом по борьбе с организованной преступностью полиции Нью-Йорка мистер Болден основал движение „Новый день“, которое предлагает молодежи, живущей в проблемных районах, в качестве альтернативы преступности здоровый образ жизни. Через скоординированную шефскую работу, психологическую поддержку, возможность получения общего и профессионального образования „Новый день“ помогает юношам и девушкам из Гарлема порвать с преступным миром, который затягивает в свои сети местную молодежь».
Ирландец продолжил:
— По окончании Принстонского университета вы получили диплом с отличием и двойную специализацию — по математике и экономике. Были капитаном университетской команды по регби, но на старшем курсе во время игры с Йельским университетом сломали ногу, и на этом ваша спортивная карьера закончилась. Вели колонку по инвестициям в газете «Коммон сентс». Подрабатывали в университетской столовой — двадцать пять часов в неделю. Затем учились в Уортонской бизнес-школе. Вы отказались от работы во Всемирном банке и продолжили учебу в качестве стипендиата программы Фулбрайт, чтобы получить работу в банке «Харрингтон Вайс». В прошлом году вы стали самым молодым директором из числа наемных служащих. Ну как? Молодцы мы?
— Но откуда?.. — начал Болден.
Волк снова подался вперед и тихонько похлопал Болдена по щеке:
— Ирландец спросил, молодцы мы?
— Молодцы, — прошептал тот в ответ.
Нам нужны вы, мистер Болден.
Машина плавно шла вперед. Болден догадался, что они направляются на север — по Вестсайдскому шоссе или по автомагистрали ФДР-драйв. Они все еще находились в Манхэттене: если бы пересекли мост или проехали через туннель, он бы наверняка заметил. Болден сидел не шелохнувшись на мягком черном кожаном сиденье, но его мозг лихорадочно работал. Ни в прошлом, ни в настоящем у него не было врагов. Он никого не предавал. Не нарушал закон. И вот сейчас, сидя в мягком кожаном кресле, он приказывал себе ждать, отвечать на вопросы и быть готовым не упустить шанс сбежать, если таковой подвернется.
