Сино вышла ко мне в легком темно-синем кимоно, перехваченном узким пояском. Ее волосы были распущены и длинными прядями падали на плечи. Прежде я никогда не видел ее такой. Ее вид лишь усилил мои подозрения.
— Что случилось? — сдвинув брови, удивленно спросила она.
— Ты знаешь Мотомура? Мотомура Юкифуса?
Сино растерялась:
— Кто вам сказал?
— Не все ли равно! Это правда? Этот человек, этот мужчина — твой жених?
Сино часто заморгала и опустила глаза.
— Это правда? — не унимался я.
— Я все скажу. Все. Но не здесь. Сегодня в семь часов я буду ждать вас на мосту. Отпрошусь у хозяйки на часик. Непременно. Только успокойтесь.
— В Судзаки говорила, что теперь я все про тебя знаю. Значит, лгала?
— Что вы! — Сино вздрогнула. — Я думала, так лучше — не говорить. Надеялась, обойдется. «Лгала»! Мне легче умереть!
Она говорила так взволнованно, что не поверить ей было невозможно. Мы молча смотрели друг на друга, пока я не почувствовал, что задыхаюсь.
— Приходи раньше. В шесть. Я не могу ждать.
— Хорошо. Буду в шесть.
Я выскочил из «Синобугава», оставив ошеломленную Сино. Блуждая по улицам, я перебирал в памяти события последних дней: Сино, я, Мотомура, Судзаки, письмо. Какой я идиот! Машинально забрел в попавшуюся на пути баню и несколько раз обдал себя горячей водой. После этого забрался в бадью для купания. И тогда где-то в отдаленном уголке мозга шевельнулась мысль. Я даже произнес ее вслух: «Отнять!» Кровь отхлынула. Как это я раньше не догадался?
Отнять Сино! Если у нее есть жених, то нужно отнять ее у него. Я сидел в просторной бадье, то и дело повторяя: «Отнять, отнять». Я решил во что бы то ни стало отнять Сино.
Когда в шесть часов я пришел в условленное место, Сино уже ждала меня. Мы молча пошли рядом вдоль каменной ограды и вскоре свернули в пустынный переулок.
— Это случилось весной прошлого года, — начала она тихим голосом, глядя прямо перед собой. — К нам зашел директор отдела по сбыту машин и спросил, не соглашусь ли я выйти замуж за некоего Мотомура, агента их компании. Он занимается оформлением заказов на машины. Этот Мотомура увидел меня однажды на новогоднем вечере и очень захотел на мне жениться. Вот и прислал к хозяйке посредника. Директор сказал, что Мотомура богатый, предприимчивый человек и характер у него покладистый. В общем, лучшего жениха не придумаешь.
Мне тогда было девятнадцать. Я уже служила в ресторане и о замужестве не помышляла. Я растерялась, не знала, как лучше поступить. Мне ведь приходится помогать родным. И все же я решила отказать ему. Тогда хозяйка и директор стали меня уговаривать, пророчили счастливый брак, советовали подумать о родителях, брате и сестрах, которые живут в Тотиги. Ну, я не выдержала и согласилась, а потом жалела. Так у меня объявился жених. И уже как жених он водил меня в кино и на чайную церемонию, но все это меня не радовало. Я никак не могла привыкнуть к нему, а он спешил со свадьбой. Только и разговоров было: где устроим свадьбу, куда отправимся в свадебное путешествие, причем непременно на самолете. В общем, все это так мне надоело, что я потеряла к замужеству всякий интерес. Чем больше он торопил меня, тем дальше под разными предлогами я отодвигала день свадьбы. Тогда Мотомура-сан...
Сино замолчала и потупила взор.
— Что Мотомура-сан? Что он сделал?
— Стал добиваться своего...
— Ну и что? Добился? — спросил я, теряя самообладание.
— Добился! — Она весело рассмеялась. — Нет, уж очень он нудный. Надоел до ужаса. Когда я ехала к отцу в Тотиги посоветоваться, он ужасно злился. Хотел сам туда приехать. Но я воспротивилась. А отец мне сказал, что я буду всю жизнь каяться, если выйду замуж против своего желания. Жених, конечно, человек самостоятельный, но это еще не все. Замуж надо выходить за человека, без которого не можешь жить и которого любишь до смерти.
Я остановился. Она смотрела на меня.
— Откажи ему!
— Хай.
— Забудь о нем! Как будто его не было.
— Хай!
— Скажи отцу, что выходишь замуж по любви.
Сино смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Наше жаркое дыхание обволакивало нас и превращало в нерасторжимое целое. Сино обхватила свои плечи руками. У меня от волнения пересохло в горле.
— А я не назойлив?
— О нет!
Наконец она улыбнулась.
К концу осени отцу Сино стало совсем плохо. Он еще в молодости пристрастился к вину, и с тех пор, как переехали в Тотиги, у него все время болела печень. После смерти матери его здоровье ухудшилось. Благодаря помощи детей он кое-как держался, но на выздоровление надежд не было.
Из писем брата Сино узнавала о состоянии отца и с грустью приговаривала: «Что ни делай, ему уже ничем не поможешь. На раскаленных камнях вода не держится». Однажды утром ей принесли телеграмму: «Отец при смерти». Отправив ко мне посыльную, Сино стала спешно собираться в дорогу. Когда я примчался в «Синобугава», она уже уложила вещи и только ждала меня. Бледная, она поднялась мне навстречу.
— Отцу плохо. Я еду, — проговорила она и, медленно развернув телеграмму, протянула ее мне. У меня сжалось сердце.
— Я провожу.
— Спасибо, но...
— Пойдем же!
— Прямо так?
Действительно, я был в домашнем кимоно, небрежно схваченном поясом, и небрит.
— А тебе стыдно?
— Нет, если вам ничего...
— Тогда пошли. Надо торопиться.
Я проводил ее до станции. Отсюда на электричке до Тобу было два часа пути.
Пока мы стояли на платформе в ожидании поезда, Сино рассказывала об отце. Она понимала, что он обречен.
— У отца знаете какая болезнь: печень все время сжимается, делается все меньше и меньше, потом станет совсем маленькой, как камешек. И ничем нельзя помочь.
Мне очень хотелось ее подбодрить, но я не находил нужных слов. Пока я лепетал что-то насчет того, что нельзя падать духом, подошла электричка. Сино достала из-за пояса сложенную в несколько раз записку и сунула мне в руку.
— Когда поезд отойдет, прочитайте, пожалуйста.
— Если буду нужен, отправь телеграмму.
— Хорошо. Извините.
Она легким движением прикоснулась к моей руке и исчезла в вагоне.
Поезд отошел. Прямо на платформе, устало опустившись на скамейку, я развернул записку. Записка была написана карандашом и хранила следы спешки.
«Умоляю вас хотя бы одним глазком взглянуть на отца. Так будет обидно, если он умрет, не увидев вас. И тогда уж ни один из моих родителей не будет вас знать. Если отец вас увидит, то умрет спокойно, не тревожась за свою Сино.
Простите мою назойливость, но если бы вы завтра смогли выехать часовым поездом, моя сестренка Тами встретила бы вас на станции.
Да, я вам не говорила, что мы живем в помещении синтоистского храма. Наш дом в Фукагава сгорел, и в Тотиги мы оказались без крова, вот нам и позволили поселиться в этом храме под энгава[15]. Там мы и живем. Вы уж не удивляйтесь.
Умоляю вас, приезжайте. До завтра! Только бы успели! Если не застанете отца в живых, посмотрите хотя бы на мертвого.
Сино».
На следующий день я отправился часовым поездом из Асакуса и через три часа прибыл в Тотиги. Не успел я выйти из вагона, как ко мне подбежала улыбающаяся девчурка с коротко подстриженными волосами. По прямому носу и слегка раскосым глазам я сразу догадался, что это сестра Сино.
— Тами-тян?
Она кивнула и громко, как на экзамене, произнесла мое имя.
— Отец жив?
— Врач уже давно сказал, что вот-вот кончится, а он все живет.
Девочка говорила на местном диалекте с ударением на каждом слове.
— Это хорошо, — сказал я, памятуя о желании Сино.
— Сестра сказала, что отец не умрет, пока вы не увидите его.
Сино, видимо, очень хотелось успокоить отца и родных, но чем могу помочь я человеку, от которого уже отказался врач? Могу ли я хоть на несколько часов продлить жизнь одного-единственного человека? Как все-таки неумолимы законы природы!
Пройдя немного по узкой тропе вдоль путей, мы свернули в поле. На фоне голубого неба с редкими облаками носились красные стрекозы.
— Вы живете так далеко от железной дороги? — спросил я у своей спутницы.
— Нет, мы идем не прямо.
— Почему же не прямо?
— Но ведь отец не умрет до тех пор, пока вы не придете. А придете, может и умереть.
Тами произнесла это очень серьезно, и я невольно замедлил шаг.
Впереди показалась небольшая криптомериевая роща, которую облепили черные вороны.
— Ну вот, опять прилетели! — сердито сказала Тами.
Однако, подойдя поближе, я убедился, что это не роща, а всего лишь узкая полоска деревьев, оставшаяся от вырубленного леса. Мы прошли через накренившиеся, наполовину сгнившие тории[16]. Там, где когда-то был лес, среди пней и редких деревьев стояло совсем уже ветхое здание заброшенного храма. Здесь и жила семья Сино.
Тами побежала вперед, и вскоре навстречу мне вышла Сино в своем рабочем костюме. Пройдя мимо Тами, она подошла прямо ко мне.
