были не первыми, кого удивляло, что я не помню детства, но психолог заверил меня, что для иммигрантов совершенно нормально забывать прошлое из-за стресса от переезда в другую страну. У него даже нашелся занятный термин на этот счет – диссоциативная амнезия.
– А вы, Астрид, чем тут занимаетесь? – спросил Райан, бросаясь мне на выручку.
– Катаю туристов на собачьих упряжках.
– Она работала в финансовой корпорации в Осло, – добавил Бьорн. – Я всегда на нее наезжал, что она продалась неведомо кому, а она просто копила на то, чтобы открыть свое дело и заниматься, чем хочется.
– Ух ты, потрясающе, – сказал Райан.
– Если вам интересно, могу взять вас прокатиться. Сейчас у меня затишье.
– Мы бы с радостью, правда, Майя?
– Абсолютно, – согласилась я. Катание на собачьей упряжке входило в список всего того, что мне не терпелось попробовать.
– А сами вы кто? Что тут делаете? – спросила Астрид.
– Работаю в том же проекте по изучению белых медведей, что и Бьорн, – ответил Райан и с жаром пустился в разъяснения.
– А вы, Майя? – спросила Астрид, когда ей наконец удалось вставить слово.
– Я работала в отделе трудоустройства в университете, но тут, боюсь, найти что-нибудь в том же роде затруднительно.
– Майя подумывает податься в повара, – сообщил Райан.
– Ну-у, может быть.
– Она великолепно готовит. Ходила в кулинарный колледж и может приготовить что угодно: хоть суфле, хоть буйабес, хоть дим-самы.
– Вот это да. Я даже не знаю, что это такое, – потрясенно проговорила Астрид.
Райан произнес «бульябез», но я не стала его поправлять. Он потянулся под столом взять меня за руку, но я выдернула ее и поднялась.
– Выйду покурить.
Я опрометью кинулась к куртке. Я знала, что Райан теперь наверняка стыдится за мою резкость, а может, даже слегка задет. Он всегда призывал меня не тушеваться в компаниях, но мне было просто необходимо выйти из этого разговора. Я уже год принимала таблетки от тревожности и несколько месяцев продержалась относительно стабильно, но при одной мысли о возвращении в профессию у меня начались спазмы в желудке.
Мороз на улице стоял такой, что я пошатнулась. О том, чтобы снимать перчатки, и речи идти не могло, так что разжигала сигарету я целую вечность. Но в конце концов справилась и встала у стеночки, глядя, как снежинки вьются и роятся в свете ближайшего фонаря. Курение было для меня единственным железным предлогом удрать с какого-нибудь социального мероприятия и немного передохнуть. А значит, оно входило в мой арсенал приемов избегающего поведения – проще говоря, уменьшало мою тревожность в краткосрочном плане, убирая меня из социально-стрессовой ситуации, но в долгосрочном плане формировало поведенческий паттерн уклонения, не позволявший мне взглянуть своим страхам в лицо, а заодно сформировало и привычку, избавиться от которой мне не удавалось.
Я заранее знала все, что скажет мне потом Райан. Что я не должна позволять тревожности становиться на пути моих желаний. Что иногда приходится как следует потрудиться, чтобы попасть туда, куда тебе надо. И по обоим пунктам он будет прав, но он просто никогда не сталкивался с токсичной обстановкой на иных профессиональных кухнях. Всякий раз, если я вдруг начинала грызть себя за то, что отказалась от мечты стать поваром, я напоминала себе, почему бросила это дело.
Причины, по которым я отказалась от профессиональной кулинарии
– Длинные смены и постоянная работа по вечерам и выходным.
– Перестаешь любить еду. Попробуй приготовь за неделю сотню куриных котлеток по-киевски, и ты скоро смотреть на них не сможешь.
– Мой кошмарный босс, Крейг. Такой урод! Ты битый час возишься, готовишь соус. А он пробует и выливает все в раковину только потому, что соли маловато или консистенция чуть-чуть жидковатая – словом, из-за чего-то легко поправимого.
– Быть единственной женщиной на кухне очень непросто. Постоянные шуточки про мои сиськи или задницу, а стоит мне дать отпор, сразу начинаются вопросы: у тебя что, критические дни?
– Расистский сушеф, Джек, вечно талдычивший, что важны все жизни, не только черные.
Неудивительно, что в совокупности это все вылилось в приступ тревожности, каких у меня в жизни еще, кажется, не случалось.
Уволившись, я совершенно сорвалась. Вернулась в папин дом и провела там несколько месяцев – преимущественно в постели, питаясь томатным супом, медовыми «Чириосами» и чоу мейном со свининой. Я решила найти какую-нибудь стабильную сферу деятельности, в которую можно не слишком вовлекаться эмоционально, и остановилась на работе с кадрами. Когда Нина перебралась в Норвич, там как раз открылась начальная позиция, так что мы стали снимать квартиру вместе. Ко времени нашего с Райаном знакомства мы с ней прожили там уже восемнадцать месяцев и успели обзавестись веселой компанией. Рабочий день у меня заканчивался в пять, что оставляло мне полно времени готовить на всех навороченные ужины, отчего создавалось не вполне верное впечатление, будто я душа и сердце общества. Бедный Райан. В первые дни знакомства он говорил, что я «такая беззаботная». Такое уж дело – начало отношений. Сперва все на себя не похожи. Стараешься проявлять себя с лучшей стороны, а сама гадаешь, долго ли удастся сохранить самое неприглядное под замком.
За спиной у меня открылась дверь, и на улицу вышел тот обветренный полярник с вязаньем. Он вытащил из кармана сигарету и блаженно вздохнул. А потом посмотрел на меня.
– Привет, – сказала я.
Он кивнул в ответ. А потом откашлялся.
– Слышал там внутри, вы ищете работу на кухне?
– Не на полный день, – настороженно ответила я.
– Мне и надо не на полный.
– И я уже разучилась на самом деле.
– Но приготовить суфле, буйабес и дим-самы способны, – заметил он, причем с безупречным произношением.
Хорошо, было слишком холодно, чтобы краснеть.
– Наверное, я… я просто… выжидаю пока. Пока устроюсь. Осмотрюсь по сторонам.
– У меня турбаза за городом. Мы проводим курсы выживания в полярных условиях и однодневные походы. Эти бедолаги весь день барахтаются в снегу. Потом им нужен горячий ужин. Что-нибудь простое, рагу там или суп.
– О, то есть готовить буду я одна?
– Да.
– А какой рабочий день?
– Где-нибудь с трех до пяти? Вы будете готовить ужин и суп, который мы можем разогреть на следующий день на ланч.
Расписание звучало очень разумно, особенно учитывая, что прежде мои смены регулярно заканчивались в два-три ночи.
– Возможно, меня бы это заинтересовало, – осторожно произнесла я.
– На этой неделе я занят, да и вы хотите сперва обосноваться толком. Но почему бы вам не послать мне в ближайшем будущем имейл, и мы договоримся, когда устроить пробный день?
– Хорошо.
– Вот моя карточка.
На
