Прапорщик Хики не мог отвести от Терезы взор. Раз или два пытался, даже затеял было беседу с Мак-Кеоном, но шотландец отвечал односложно, разговор не клеился, и взгляд Хики неизменно возвращался к Терезе. Пламя церковных свечей, любезно подаренных союзникам деревенским падре, бросало на лицо испанки трепещущие тени, и Хики млел.
— Никогда не видели женщин, мистер Хики? — сухо осведомился Шарп.
— Да, сэр. В смысле, нет, сэр… Ну, в смысле, видел, сэр, — смутился прапорщик.
Ему исполнилось шестнадцать, в полк он прибыл недавно и жутко робел перед капитаном Шарпом. Краснея, Хики пробормотал:
— Простите, сэр.
— Берите пример с меня, Хики, смотрите в стену, — хохотнул Прайс, — На миссис Шарп хоть глаза напрочь выгляди, ничего не обломится… Вы уж простите, мэм.
— Прощаю, Гарри, куда я денусь, — отозвалась Тереза.
— Великий день, а, Гарри? — ухмыльнулся Шарп, — Нашлась, наконец, женщина, которая тебя простила?
— Ну, неправда, дамы меня любят и прощают всегда.
Хики вновь поднял на Терезу глаза и, чувствуя на себе взгляд Шарпа, поспешно спросил:
— Вы, мэм, действительно воюете?
— Действительно.
— Против французов, да?
— Против кого же ещё? — недовольно буркнул Шарп.
— Против невеж и грубиянов, например, — отбрила мужа испанка, ослепляя прапорщика улыбкой, — А с французами, мистер Хики, я воюю с того дня, когда они убили моих близких.
— Боже правый! — вырвалось у юноши. В сонном Данбери, графство Эссекс, где его семья владела тремя сотнями акров, таких злодейств не случалось.
— И в Сан-Мигель я тоже приехала драться с французами.
— Французов здесь, благодарение небесам, не наблюдается, мэм, — с удовлетворением в голосе отметил Таббз, — Ни одного лягушатника в пределах видимости.
— А коль сунутся, мимо моих мальчиков не прошмыгнут. Так что мы — ваша конная разведка.
— Счастливы иметь столь очаровательную разведку, мэм, — галантно произнёс интендант.
Джон Мак-Кеон, сидевший тихо, как мышь, неподвижно вперился в Шарпа. И столько чувства было во взоре глубоко посаженных глаз, что разговоры увяли, и за столом повисла неловкая пауза, которую прервал её виновник:
— Вы меня не помните, Шарп?
Стрелок хмыкнул:
— А должен, Мак-Кеон?
— Я был под с вами Гавилгуром.
— Выходит, должен помнить.
— Не должен, — мотнул головой десятник, — Я был простым солдатом. Одним из ребят Кэмпбелла.
Шарп кивнул:
— Капитана Кэмпбелла помню, и молодцев его тоже.
— В тот день один парень сослужил себе добрую службу, — медленно сказал Мак-Кеон, — Выложился по полной…
— Все в тот день выложились, — прервал его Шарп.
— Но вы одолели эту проклятую стену. Смотрел я на крохотную фигурку, мухой ползущую по скале, и думал — не жилец парень…
— Что там было? — полюбопытствовала Тереза.
Шарп нехотя выдавил из себя:
— Так, одно сражение в Индии… мы победили.
Тереза насмешливо подняла бровь:
— Какая дивная, изобилующая подробностями история, Ричард. «Сражение в Индии-мы победили»…
— В точку, — утвердительно кивнул Мак-Кеон, — Гавилгур. Схватка была жаркая. Туча язычников, туча. А этот ловкач…
Он торжественно указал на Шарпа.
— …Как обезьяна вскарабкался на отвесный утёс. Я решил — не жилец парень. Все решили.
— И что? — с неподдельным интересом осведомился Таббз.
— Да что… Сражение, — с досадой уронил Шарп, вставая.
— В Индии, да? И вы победили? — ехидно спросила Тереза.
— Победили, — сказал Шарп, — победили.
Секунду казалось, что он продолжит рассказ. Вместо этого капитан рассеяно тронул рубец на щеке:
— Шрам вот остался, памятка о Гавилгуре… А сейчас прошу меня простить, пора проверить караулы.
Взяв в охапку кивер, винтовку и палаш, он выскочил за дверь.
— «Сражение», «победили» — несколько обиженно передразнила мужа испанка, — Так как было дело, мистер Мак-Кеон? Расскажите.
— Да что рассказывать-то? Победили, — Шотландец пожал плечами и вновь погрузился в привычное молчание.
Шарп пересёк мост, перекинулся словечком с часовыми на южной стороне, вернулся и обошёл посты на северном берегу, после чего направился обратно в крепость. Миновав столовую, капитан поднялся на южную стену. Харпер кивком поприветствовал друга и протянул ему флягу.
— Я не умираю от жажды, Пат.
— Немного медицины, сэр.
Разумеется, во фляге оказалось вино.
— Признавайся, сколько бутылок ты припрятал? — прищурился Шарп, вытирая губы.
— Припрятал? Ни одной, сэр. Ей-Богу! — с плохо скрываемым самодовольством побожился сержант, — Конечно, я мог прошляпить бутылку или две. Темно в кладовке, хоть глаз выколи, особенно, когда дверь притворена, а бутылки вдобавок темного стекла…
Он принял у Шарпа посудину и сделал глоток:
— Ребята не подведут, мистер Шарп, знают, что если кто-то посмеет налакаться, я его голыми руками разорву.
— И проследи, чтобы мистер Прайс до вина не добрался.
Гарри Прайс был славный малый, но в выпивке удержу не знал.
— Прослежу в лучшем виде, — заверил ирландец.
Под ними светлая лента тракта кружила в тёмных полях, чтобы юркнуть и раствориться в черноте холмов. Половинка луны серебрила на западе оливковые рощи. Река ныряла под мост и несла воды к далёкой излучине, где Веллингтон побил маршала Мармона.
— А что, ожидаются неприятности? — осторожно поинтересовался Харпер.
— Нет, Пат, — покачал головой Шарп, — Работёнка на этот раз — не бей лежачего.
— Работёнка — не бей лежачего? Тогда почему её поручили вам?
— Видимо, чтобы я без помех оправлялся от раны, — Шарп похлопал себя по животу, где под мундирным сукном скрывался свежий рубец от пистолетной пули.
— Так это вроде поездки на воды? — хихикнул Харпер, — Значит, и медицина моя припрятанная пригодится.
Шарп оперся на парапет. Сколько лет этому форту? Пятьсот? Больше? Строение пребывало в плачевном состоянии. Скреплявший камни раствор частью выветрился, стыки поросли кое-где травой. Должно быть, крепостца многие десятилетия пустовала, и лишь в нынешнюю войну оказалась востребована в качестве сторожевого поста сначала испанцами, затем французами. Кто-то из временных хозяев восстановил провалившиеся перекрытия внутренних помещений и пристроил снаружи для удобства деревянную лестницу прямо на западную стену. Предусмотренный строителями выход, — арка, лишённая сгнивших Бог весть когда створок ворот, выводил севернее моста. Цейхгауз, где хранились мушкеты, занимал западное крыло форта. Высокие сводчатые потолки склада наводили на мысль, что раньше его использовали в качестве то ли часовни, то ли пиршественного зала. Позже, когда крепость забросили, местные жители проломили в северной стене дыру, навесили двери и держали здесь скотину. Последние несколько лет среди этих старых камней вновь бряцало оружие, но с военной точки зрения форт ценности не представлял. Сторожевой пост, не более. Груда булыжников, которую артиллерия сравняет с землёй за пять минут.
