Но получилось так, как получилось: Дориан пожертвовал собой, она получила прощение и теперь… и теперь не высовывается на улицу, потому что слово Консула крепко, но слово прозвучало так: полное прощение за всё, что Лисс совершила до разговора в подземелье. Любое следующее преступление будет жестоко наказано. Вот она и сидит в доме… Не зная, что делать дальше. И пытаясь разобраться, что она сейчас: испугалась и спряталась? Или затаилась? Хочет ли войны или два суровых испытания: «ночь MG» и сражение в подземельях Солянки наглядно продемонстрировали ей хрупкость, а главное – ценность жизни. Не только её собственной, но и жизни друзей, которых она призывала к сопротивлению.
К войне…
И призывала так хорошо, что они, кажется, готовы продолжать и прислали к ней гонца… Конечно, прислали, они ведь не знают про её договорённость с Консулом.
Точнее, про договорённость Дориана, которому Консул почему-то решил сохранить жизнь и предложил сдаться в обмен на полное прощение любимой.
«Дориан…»
– Многие уехали из Города, – продолжал тем временем Хинус. – Ну, в основном те, кто был замешан в убийствах факторов Агемы. Ты ведь слышала, что Консул приказал массово применять при расследовании «поцелуй русалки»?
– Да, слышала.
– Я не имею ничего против того, чтобы целоваться с блондинками, но «поцелуй» гарантированно вскрывает правду…
И нет никакой защиты, ни обычной, ни магической, даже у сверхмощного колдуна: если зелёная ведьма вцепится в твои губы – ты расскажешь всё, что она захочет знать. И расскажешь искренне. А за убийство фактора предусматривалось одно наказание – смерть.
– А что остальные ребята? Те, что остались?
– Консул сказал, что страница «ночь MG» перевёрнута, и не станет преследовать тех, кто просто выражал недовольство появлением Альянса… Как он уточнил: «были обмануты пропагандой»… Ты что, вообще новости не смотрела?
– Прости, нет. Не было желания на это смотреть.
Ответ вызвал понятное удивление:
– Понимаю, но…
Однако Лисс поспешила перебить юношу:
– Вы поверили обещаниям Консула?
– А что нам остаётся? – развёл руками Хинус.
Действительно, что?
Случившееся приказано считать естественным эмоциональным всплеском. Гормоны заиграли, потянули на подвиги, потребовали срочного самовыражения, плюс подключились умелые пропагандисты Тёмного Двора, и всё покатилось снежным комом. Выступление получилось кровавым, утреннее похмелье – тяжёлым, захват участников и непонятные для большинства жителей Тайного Города события в подземельях Солянки – страшными, и все ждали, что будет дальше.
А дальше наступила тишина.
Случившееся приказано считать естественным эмоциональным всплеском.
И все почувствовали облегчение. Не сразу, но почувствовали. И те, кто не был причастен к смерти факторов Внутренней Агемы, этому порадовались. И этот результат был самым важным – они обрадовались тому, что «не потеряли голову». Обрадовались возможности «жить нормальной жизнью».
– Не обидишься, если я спрошу… – Хинус помялся. – Ты что, боишься выходить из дома?
– Мне нужно подумать и решить, что делать дальше.
– Так я и подумал, – кивнул эрлиец. – А что говорит Джира?
– Мы не виделись… и не разговаривали.
– Она тоже спряталась?
Киви щёлкнул клювом и выразительно посмотрел на Лисс. Но девушка и сама знала, что настало время ответить максимально чётко и по делу. И твёрдо ответила:
– Хинус, будем откровенны: наша атака провалилась, Консул показал силу, показал, что не будет колебаться в её применении, но одновременно готов к разумным компромиссам. Он действует очень грамотно. Впрочем, ничего другого от него ждать не приходится: не будь Консул умным, не сумел бы свалить два Великих Дома и запереть в Цитадели третий.
– Что это значит? – растерялся юноша. – Нам нужно отступить? Сдаться?
– Это значит, что к следующему разу нужно тщательно подготовиться, потому что больше он нас прощать не станет.
В этом Лисс была уверена на сто процентов.
– То есть следующий раз будет? – сообразил Хинус. – Мы не сдаёмся?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Навы по-прежнему сидят в Цитадели. Великий магистр Ордена скрывается. Многие высшие маги покинули Тайный Город и наверняка связались друг с другом, обсуждая дальнейшие шаги. Тайный Город – их дом, Тайный Город – наш дом, и я не сомневаюсь в том, что Консулу будет брошен вызов. Так что да, Хинус, ещё ничего не закончено и следующий раз обязательно будет.
– И ты предлагаешь ждать?
– Я предлагаю не торопиться.
– Ребятам это не понравится.
– Ребятам нужно проявить благоразумие.
– Ты стала говорить, как родители. Раньше ты такой не была.
Да, раньше Лисс говорила совсем иные слова. Но теперь многое поменялось, и сделка с Консулом была лишь одной из причин, по которой девушка заговорила «как родители».
– Меня изменили смерти ребят, – медленно произнесла она, глядя юноше в глаза.
– А нас? А меня?
– На этот вопрос я не могу ответить, Хинус, зато могу сказать, что не предлагаю обо всём забыть. Я предлагаю выдержать паузу.
Попугай важно кивнул головой и поёрзал на жёрдочке.
– Ты знаешь, чем это, скорее всего, закончится, – ответил эрлиец. – Эмоции схлынут, смерти друзей забудутся, ребята вспомнят, что нужно учиться. Или работать. Строить карьеру. В общем, жить. И как-то встраиваться в то, что нас окружает теперь. Мы примем Альянс и успокоимся.
– На это и расчёт.
– Твой?
– Консула.
– А твой? У тебя есть расчёт?
– Свои резоны я тебе высказала: нужно повременить и посмотреть, что будут делать основные игроки – высшие маги, которых Консул изгнал из Города, и поддержать их. Я думаю, они ждут, когда Консул ослабеет или расслабится, решив, что его карта сыграла и он полностью контролирует Город, после чего нанесут удар. Но при этом ты прав: очень трудно сохранить тот запал, который в нас есть. Но если он настоящий, если мы действительно неприемлем Альянс, то он никуда не денется.
– Внутренняя Агема сделает всё, чтобы его уничтожить.
– Они будут использовать и кнут, и пряник: прессовать всех, кого подозревают в нелояльности, и награждать сдавшихся.
– Ты поэтому заперлась в доме?
– Не только… Но и поэтому тоже.
– Ясно… – Юноша помолчал. – Что мне сказать ребятам?
– Скажи, что я обязательно и очень скоро приеду в «Михельсон».
– Правда? – обрадовался Хинус.
– Даю слово.
– Сколько ждать?
– Постараюсь придумать что-то к завтрашнему вечеру.
– Отлично! – Судя по всему, на большее эрлиец не рассчитывал. – Тогда я пойду?
– Не забудь увезти из-под наших окон свою уродливую тачку, – проскрипел Киви.
– Тебя забыл спросить, чучело. – Хинус помялся. – Я смогу выйти без приключений?
– Сможешь, – рассмеялась девушка, поднимаясь с дивана. – Но на всякий случай я тебя провожу…
Киви хмыкнул, но промолчал. И остался на жёрдочке, изо всех сил изображая чучело, а когда Лиссет вернулась в гостиную, негромко, но очень серьёзно произнёс:
– Скоро он перестанет тебе доверять. И все они тоже.
– Я знаю, – ответила девушка. Она прошла мимо дивана, постояла у окна, вид из которого перестала портить «уродливая тачка» Хинуса, повернулась, но посмотрела не на попугая, а на камин. Посмотрела так, словно подумала его разжечь.
– И что ты будешь делать?
– Думать.
– Это понятно. Но я знаю, о чём ты действительно думаешь.
– Ты слишком болтлив.
– Я слишком умён.
Она захотела бросить ему что-нибудь обидное. Или просто – бросить в птицу чем-нибудь нелёгким, чтобы она заткнулась и перестала говорить то, что Лисс не хотела слышать, но яростный порыв исчез так же быстро, как появился. И девушка грустно улыбнулась, признавая правоту Киви. Который, в отличие от Хинуса, знал о происходящем всё. Ну, или почти всё.
– Ты его не спасёшь, – угрюмо произнёс попугай.
– У меня есть шанс, – ответила Лисс, продолжая разглядывать чёрный зев камина.
