В прямых залах и переходах, которые казались словно прорубленными внутри скального утеса, на вершине которого и стояла Крепость.
В прямоугольных двориках внутри многочисленных этажей резиденции, балконах, оконных и дверных проемах.
Даже колонны – и те состояли из блоков, которые за столетия, прошедшие с момента их выкладки, не стерлись ни на миллиметр.
Ни трещинки, ни деформации, ни перекоса…
Хоть бы раз с них осыпалась каменная крошка!
Кто-то поговаривал, что Крепость построили сами боги, даровавшие Первому Королю власть над народами.
Кто-то (конечно же шепотом) утверждал, что постройки не поддаются воздействию времени из-за того, что правящий король или кто-то из его сановников приносит ежедневные кровавые жертвы, подпитывая древнюю магию, руны которой сохраняют это место.
Злословы кивали в сторону Квартала Нищих и туманно намекали, что пропадающие там люди являются подтверждением теории о запретной магии. Но сейчас таких слухов более не ходит – по крайней мере на улицах такого не услышишь.
Никто не хочет, чтобы городская стража уволокла его на центральную площадь и вырезала поганый язык на глазах тысяч людей.
И нелюдей – в толпе порой можно встретить даже высокомерных эльфов или ворчливых гномов. Конечно же, это все частные лица – обе расы (собственно, как и многие другие) давно уже прекратили все официальные сношения с миром людей.
Ну или, по крайней мере, с Обителью Королей.
Истина, которую Первосвященник каждое утро вбивал в головы людей в молитвенном зале Крепости, а его помощники проделывали ту же самую работу по всему королевству, заключалась в простом, но обличенном в замысловатые слова, посыле.
Не ваше собачье дело.
На самом деле все просто.
И в то же время сложно.
Как и почему Крепость стоит именно здесь, на Неприступном Утесе, с незапамятных времен и не изменилась ни на кроху, по сравнению с ее описаниями и зарисовками в летописях и исторических трудах священников, не знает никто.
Это данность, что неизменна.
А потому, кем бы вы ни были, благородным или же простой чернью, торговцем, или кузнецом, не суйте свой нос туда, куда не следует.
Все, что вам нужно знать – вам скажут священники на утреннем поклонении. Не сказали? Значит вам это не нужно.
Воль успел заскочить к себе в покои и переодеться.
Можно заглядывать в дешевые бордели в дорожной одежде, пропахшей солью, ветрами и заморскими пряностями, но на встречу с королем явиться в подобных одеждах – оскорбительно.
Даже несмотря на то, что король – твой отец.
Особенно, потому что король – твой отец.
Смыв с себя запах запретных развлечений и зверолюдскую шерсть, принц де Мар, в сопровождении самого мерзкого, но в то же время самого полезного из Белых Клинков, в полном молчании шел сквозь залы Крепости.
В детстве ему казалось, что им нет конца.
В пять лет он боялся этих нескончаемых комнат.
В десять вбил себе в голову мысль о том, что должен побывать в каждой из них.
В пятнадцать, натолкнувшись на милую служанку в одной из кладовых, нашел более приятный способ времяпрепровождения.
И, надо сказать, за минувшие десять лет ни капли не пожалел, что сменил увлечения.
Как говорил Первосвященник, что с юных лет обучал его грамоте и наукам: «Можно вырастить из мальчика мужа, но в муже всегда останется мальчик».
И что этим хотел сказать религиозный муж, старый пердун объяснить не потрудился. Ни тогда, ни сейчас.
Впрочем, плевать.
Они пересекли просторную площадку, плитка которой, колонны и даже барельефы на балконах были выполнены древними мастерами в стиле Учения Семерых.
Воль ненавидел это место.
Открытое свету и небу, оно в детстве становилось местом, где Первосвященник обучал его и сестру, передавая накопленные Орденом Семерых знания, необходимые королевским отпрыскам для того, чтобы соответствовать тому статусу, который для них уготован по праву рождения.
Это было большой ошибкой со стороны отца.
Но цену этому просчету заплатил отнюдь не он.
Куда бы ни направлялись обитатели Крепости, их постоянным спутником являлась узорчатая мозаика половых плит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И бесконечные массивные колонны.
В коридорах их высота достигала трех-пяти метров, а вот в парадных и банкетных залах они уходили на головокружительную высоту.
Многие представители благородных Домов, после посещения Крепости, по секрету делились меж собой ощущениями мрачности и давящего присутствия, которые на них сваливались при нахождении в резиденции королей.
Ох, сколько же слухов появилось на свет от таких вот сплетников.
Строгость и практичность Крепости не могли скрыть ни развешанные на стенах гобелены, ни многочисленные разноцветные флаги, украшающие коридоры, ни изысканные ткани, которыми одно время пытались драпировать холодные стены…
Леденящий душу холод никогда не покидал стен Крепости.
Даже горячие источники, из которых брали свое начало трубы, пронизывающие стены и перекрытия, не согревали это место.
Впрочем, несмотря ни на что, Волю Крепость нравилась.
Здесь не было душно летом, а зимой…
Зимой он предпочитал отбывать подальше отсюда, чтобы не проживать в этом склепе.
Но чем дальше принц продвигался по коридорам Крепости, тем больше копилось в нем негодование.
Повсюду были люди в белых одеяниях с изображением золотистой пятиконечной звезды на накидках и массивных цепях, что священники Ордена Семерых носили на шеях.
Они неспешно передвигались, чинно кланяясь принцу и Белому Клинку.. Казалось, никто никуда не спешит, но все каким-то неведомым образом заняты делом.
Каким – непонятно.
- Не многовато ли здесь священников? – негромко спросил принц де Мар, обращаясь к сиру Краксону.
- Больше, чем во время вашего отъезда, - подтвердил гвардеец.
- Прошло не так уж много времени, а Первосвященник решил устроить в Крепости свою резиденцию? – плохо скрывая свое раздражение к главе Ордена Семерых, процедил принц.
При других обстоятельствах, произнеси это кто-то другой, это проявление эмоций могло бы стоить плетей. Благородные, конечно, могли преподнести оскорбленному лицу весомый подарок и тем самым загладить свою вину.
Наследному же принцу, первенцу и продолжателю королевского рода, прощалось многое.
Первосвященник, какой бы он жалкой, лицемерной, мерзкой и двуличной тварью не был, опасался перечить королю в принципиальных для последнего вопросах.
Поэтому, хоть не раз и доносил отцу о выходках и высказываниях сына, дальше туманных намеков: «Поведение сие неподобающее для венценосной особы», речь не заходила.
Воль подозревал, что старик точно знает, что после подобных разговоров король устраивает сыну хорошую головомойку, старательно, последовательно и бесцеремонно выбивая из наследника бунтарский дух.
И не сомневался, что для Первосвященника подобные процессы являлись своеобразной компенсацией за все нападки в сторону Ордена и непосредственно самого старого маразматика.
- Король поведает вам обо всем, если сочтет нужным, - буркнул Краксон, невозмутимо продолжая двигаться вперед.
Расспрашивать его бесполезно.
Белые Клинки подчиняются исключительно королю, верны только ему и никогда, ни при каких обстоятельствах не сделают что-то, с чем правитель не был бы согласен.
По крайней мере это говорится в их Клятве.
А на деле же…
Краксон, похоже, единственный, кто следует писанным правилам.
Он, конечно, тот еще фрукт, но по крайней мере, Воль не стал бы ждать от него удара в спину.
Остальные Белые Клинки у него уважения не вызывали.
Фактически ему было на них плевать, и они отвечали ему взаимностью.
Еще в мальчишеском возрасте, когда отец, не опускаясь до столь низкого действа, как порка наследника, отправлял заниматься этим Белых Клинков, лишь Краксон выполнял приказанное так, как этого требовал король.
Он не улыбался, не читал нотации, не вразумлял – просто перекидывал через лавку и внедрял в голову наследника ответственность за свои поступки через задницу.
