скорее азириты поймут это, тем лучше для них всех.
К проницателю подошел Ивор — бледнокожий старик с длинной серебряной бородой, облаченный в золотистую мантию. Самый ученый чародей Восточного Дола поднялся до положения иерофанта и управляющего маяка благодаря своей осмотрительной политике и искушенности в колдовских искусствах. Ивор знал, как умиротворить своих недоброжелателей; под его руководством чародеи и Храм Зигмара вновь стали сотрудничать, хотя полностью преодолеть разрыв между обретенными и азиритами было, наверное, невозможно.
— Товарищи и коллеги, — воззвал Ивор, встав у телескопа. Кветка решила, что он сотворил какое-то мелкое голосовое заклинание, поскольку слова его прозвучали так, будто иерофант стоял совсем рядом.
Когда все взгляды обратились к нему, Ивор продолжил:
— Итак, опять пришло наше время. Созвездия благоприятствуют нашим стараниям. — Он поднял указующий перст к потолку. — Мы пересечем все Владение и взглянем на край Шаиша! Проницатель откроет нам место, где зерна дня завтрашнего утекают в бесконечность. — Теперь его палец показывал на собравшихся, не различая чародеев, жрецов и ученых. — Последнее предупреждение, друзья мои. Охотиться за будущим — значит преследовать абсолютно неизвестное. То, что нам откроется, может быть семенем надежды или завязью отчаяния. Тому, кто не готов к последнему, лучше уйти сейчас.
Толпа зашевелилась, несколько ученых встали из-за столов и удалились. Кветку кольнуло сочувствие. Ушедшие были молоды, они впервые присутствовали при обряде прорицания. Она вспомнила собственную инициацию, случившуюся двадцать лет назад, и то, как она была ошеломлена всем происходящим. Тогда ее тоже тянуло уйти, и лишь гордость не позволила ей подняться со стула, гордость и нежелание унизиться перед азиритами.
— Не вините их, — произнес Ивор, и Кветка заметила, что его обеспокоенный взгляд на миг задержался на авгуре Байраме. — Возможно, после того как мы прочитаем предзнаменования, мы пожалеем, что тоже не удалились.
Больше иерофант ничего не сказал. Он повернулся к дуардинам и коротко кивнул им. Один инженер повернул маховое колесо на задней стороне проницателя, другой занялся рычагами на боку телескопа. Глухой призрачный стон пронесся по обсерватории. Сероватый свет вырвался из изогнутой трубки в задней части устройства и замерцал на гладком куполе потолка, туманный, неясный. Ивор присоединился к дуардинам, помогая им настраивать механизм.
Проецируемое на потолок изображение, выпроставшись из серой дымки, обрело четкость. Кветка наблюдала, как катится по куполу зыбкая волна: не жидкость, но зернистый поток гранул. Они смотрели сейчас на сыпучие могильные пески на краю Шаиша. Каждая крупинка этого вещества представляла собой кристаллизованное утраченное завтра, все дни и часы, отобранные у мертвых.
Чародеи напряженно всматривались в спроецированное изображение. Кветка ощутила, как изменилась атмосфера обсерватории, когда заклинатели взялись за свою магию. Каждый из них потянулся к далеким могильным пескам, пытаясь извлечь смысл из россыпей песчинок. Добывая из каскада крупицу мудрости, чародей-сборщик передавал созданное ею впечатление. Случайные слова, крохотные осколки целого, но ученые тщательнейшим образом записывали каждую букву, извлеченную из невнятного лепета.
К этой части ритуала у Кветки был подлинный талант. За долгие годы она отточила свою сосредоточенность, как бритву, умея фокусироваться на чем-то одном, игнорируя все остальное. Сам Ивор всегда восхищался ее техникой и частенько жаловался на то, что так мало ученых способны подражать ей и почти никто не обладает подобными способностями. А как было бы хорошо, если бы каждый мог записывать за «своим» чародеем — тогда в процессе ритуала ничего бы не потерялось.
Сегодня Кветка сконцентрировалась на Гаевике, худощавом педанте из Восточного Дола. Да, он был чародеем, однако Кветка по-прежнему недоумевала, отчего Ивор попросил ее уделить внимание столь неприметному человеку — робкому, неуклюжему, который вечно, будучи принужден к какому-либо взаимодействию с другими людьми, всячески старался изыскать возможность сбежать поскорее. Не было в нем ничего особенного, и сама Кветка никогда бы не сочла Гаевика важной персоной.
Однако Байрама он определенно чем-то впечатлил. Кветка видела, как прорицатель-зигмарит повернулся к Гаевику, вглядываясь в чародея слепыми глазами. Наверное, именно поэтому Ивор велел ей пристально следить за Гаевиком: Байрама явно обуревало какое-то связанное с ним предчувствие.
Первым словом, записанным Кветкой, было слово «склеп». Первым, но далеко не последним. За час появилось много других. Поодиночке они не имели смысла. Потом они попробуют сложить из них, словно из частей головоломки, какое-нибудь связное откровение.
Четыре листа пергамента были исписаны словами Гаевика. Со временем чернила на пере Кветки сменили цвет — с черного на синий, а потом на огненно-рыжий. Чтобы вылепить из мешанины значение, жизненно важно знать последовательность слов — именно этой цели и служили чернила-перевертыши.
Кветка начала пятый лист, когда голос Гаевика сорвался на крик. Даже записывать его слова не было нужды, такое не забудешь.
— Госпожа Печалей! — завопил он, прежде чем рухнуть на пол. В тот же миг проецируемое изображение на потолке расплылось, утратив резкость. Ивор и дуардины попытались восстановить картинку, пока несколько жрецов-наблюдателей осматривали Гаевика. Иерофанту и инженерам не удалось вернуть изображение могильных песков, а вот жрецы все-таки смогли вывести Гаевика из ступора.
— Что случилось? Ритуал завершен? — спросил Гаевик, когда ему помогли встать.
Ответил магу суровый воин-жрец Махьяр:
— Ты кричал, — сказал он, и глаза его блеснули сталью, а пальцы — Кветка заметила это — стиснули рукоять висящего на поясе ножа. — Произнес нечто богохульное, прежде чем упасть.
Гаевик, разинув рот, уставился на Махьяра, совершенно не замечая ни злобы в его голосе, ни кинжала, готового в любой момент покинуть ножны.
— Я кричал? — Он запустил пальцы в волосы, словно пытаясь запихнуть ответ азирита в мозг. — Что это значит?
Кветка встала из-за стола.
— Мы должны изучить то, что извлекли чародеи из могильных песков, — объявила она достаточно громко, так, что услышали все, — но смотрела при этом лишь на Махьяра. — Тогда, возможно, мы и узнаем, что это значит.
Махьяр тоже бросил на нее сердитый взгляд, но нож отпустил и вернулся к Байраму — по-видимому, решив отложить свое раздражение на потом.
— Собирайте записи, — приказал ученым Ивор. — Несите все сюда, попытаемся распределить их. — Он взглянул на Кветку. — Сделай копию своих записей. Пронумеруй каждое слово в порядке появления. Возможно, нам потребуется вернуться к оригиналу.
— Да, мудрейший, — ответила Кветка.
Этой просьбе она не удивилась, хотя раньше ничего подобного не делалось. Обычно слова вычеркивались по мере того, как определялось их место в последовательности, но Ивор хотел, чтобы оригинал сохранился для сверки.
Было и еще кое-что необычное. Расшифровка предсказания занимала долгие часы, если не дни. А жрецы, удостоверившись в том, что проницатель не извлек из-за края Владения какого-нибудь демона, сразу удалялись.
Однако на этот раз жрецы не
