Спустя тяжелые четырнадцать дней мы были эвакуированы с острова. Я и Тимур были объявлены победителями реалити-шоу «Остров» и получили ошеломляющие призовые, отчасти за наше молчание. О трагических «случайностях» во время съемок, было заявлено повсюду, отчего шоу стало еще более желанным уже для мирового зрителя и неповторимым в своем жанре. Семьям погибших были выплачены компенсации от организаторов шоу.
Первое время совесть терзала меня, но чем больше я лгала окружающим, тем больше сама верила в ложь. Сейчас я вспоминаю обо всем этом, как лишь о страшном и неописуемо ярком сне.
Дом престарелых
Вошедший сел на стул в углу, как бы не хотя быть в центре внимания и налил себе чая в кружку. Мы видим эту кружку, а потом камера отъезжает вправо по столу и становится видным, что остальные старики уже сидят вокруг вошедшего.
– то, что я хочу сказать вам, будет не совсем интересно.
От этого человека веяло огромной энергией, было ощущение, что он хочет сказать очень важную вещь, что он мог перевернуть горы, но, опять же, как все остальные старики, не может.
Такого человека должны слушать люди.
Он точно знает, что должно происходить и как, он знает что нужно делать, кто он сам и куда идти.
– это было давно, еще до войны. – внимание к старику оставалось такое же, но в нем появился проблеск еще большего интереса.
– я был певцом. Я пел о том, что войны и опасности никакой нет и о том наши дети будут петь и развиваться.
Меня можно обвинить в том, что я врал людям, но эти люди верили мне.
Война была, она была где-то далеко и одновременно близко, она приходила с каждым днем все ближе, но я пел, и пока я пел, приближение ее с каждым разом все больше замедлялось.
Когда я пел, мне казалось, что времени не существует и что никакой войны нет.
Меня обвиняли в том, что я глупец, врака, каждый день обманываю людей, но я не смогу сейчас никакими словами передать вам, что ты чувствуешь, когда в руках у тебя микрофон, в руках у тебя сила, и, возможно, у тебя не все хорошо в жизни, но ты поешь, и для этих людей ты – идеал, и ты не просто поешь, а поешь, что все хорошо, а перед тобой люди, и они верят тебе, верят тебе и всегда с тобой, какие бы проблемы и войны не стояли в рассвете будущего.
Ты хорошо осведомлен о том, что происходит на западе, какая там сейчас идет война, у тебя концерт и во время выступления по лбу у тебя текут маленькие капельки пота. Эти капельки вызваны не только физической стороной тяжести концерта. Они вызваны страхом. Тяжелым беспробудным страхом. Самым беспробудным страхом, который только можно себе представить.
Но ты поешь не в душе, перед тобой люди. И в их глазах ты видишь веру. Веру в то, что завтра будет лучше, чем сегодня. Веру в то, что моя музыка действительно может им помочь. Ты видишь в их глазах веру в себя.
Но ты знаешь, что не можешь им помочь. Даже если очень хочешь. Не получится.
Вы не видели их глаза, а если и видели, то, наверное, стояли тогда в толпе и слушали мою песню. И, предсавьте себе, каждый день петь, видеть перед собой эти глаза и знать, что ничего не можешь сделать.
Неловкое молчание воцарилось в столовой. Видно было, что эта обычная столовая отроду не видела таких людей.
– а что стало с вами потом?
этот человек задумался, но вопрос сбил его с волны мыслей.
– хороший вопрос.
Эти люди точно знали, что пока я на сцене, ничего просто не может с ними произойти. Они свято верили в то, что пока я с ними, никакая война им не страшна. И пока они в это верили, война не могла подойти к ним ближе, чем на сто километров.
Это было не выгодно местным властям.
Доллар падал, все их сбережения пропадали, и единственным выходом для них, чтобы не позориться, был мировой хаос. А если этот самый хаос остановится на кучке людей, слушающих какого-то бродягу с микрофоном, то хаос приостановится, а возможно остановится совсем.
Государство разработало план по снятию меня со сцены. Предлагались разные варианты моего праха. Но самый коварный и беспаливный, как это говорилось раньше, план, предложил человек по имени П.
Самое странное, что это был друг моего детства, мы родились в одном роддоме в один день, а потом жили в соседних квартирах и играли вместе на протяжении одинадцати лет нашей жизни.
Но даже когда моя семья переехала в другой город, мы все еще переписывались в социальных сетях и нередко проговаривали друг с другом час или два по телефону.
Это длилось четыре года.
А потом что-то случилось со мной или с П., но мы больше друг с другом не общались – единственная новость, которую я о нем слышал, это то, что он поступает на юридический и будет работать на государство.
Я с выбором на тот момент еще не определился, но выбор сделали за меня без моего ведома. Я должен буду поступить на экономический, во всяком случае, с таким образованием я не пропаду, говорили мне родственники.
Я не стал плыть против течения, и сделал так, как меня просили.
Я закончил пять курсов на отлично. Наградой мне было путешествие по Европе, Америке, я объехал почти пол света.
Но была одна проблема – доллар уже тогда начинал падать. Про меня быстро забыли. Я оказался один, без родственников, не зная местного языка, в стране, которая сама готова была меня забыть. Печально…
Я спал на улице и работал 12 часов в день, чтобы обеспечить себе хоть маллейшее существование. Я накопил денег, чтобы поехать домой, но меня потянуло дальше, вглубь Европы. И я повиновался инстинктам.
Пошли слухи о том, что наростает восстание.
В некоторых странах уже начался полноценный бунт, а я все был на чужине.
В то время я был близко от страны, к которой приближался бунт. В воздухе парило смятение. Никто не знал, что нужно делать и куда идти. В такой стране просто невозможно было находиться. И Я отправился на Родину.
К моему сожалению, на Родине тоже была атмосфера приближающегося восстания, приближающегося хаоса.
Тогда я понял, что нужно действовать и впервые в жизни взял в руки микрофон…
Я пропел примерно год. Это не очень много, но мне хватило.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
