Арти… Артур. Ее плоть от плоти, ее смысл жизни. Первенец, самый любимый, самый дорогой. Ребенок, оставшийся единственным.
По приговору Всемировой ложи ее права на королевство признали неоспоримыми. Но сын злодея был так же признан угрозой. Ни один суд в мире не имел право вынести смертный приговор невинному ребенку — поэтому ее сына приговорили к изгнанию. Оставив, по обыкновению, Магическую Оговорку. Это «право на апелляцию» к судьбе, без которого не обходился ни один действительный приговор в ее мире. Сын мог вернуться домой, и вступить в права, только если его сможет найти слепое любящее сердце матери…
Анна думала, что не переживет вечер прощания. Арти еще не исполнилось трех; он не понимал, что происходит. Ее уверили только, что ребенок не погибнет сразу, оказавшись в чужом мире. Ему будут назначены опекуны, которые постараются из него воспитать достойного человека.
Приставам пришлось применить силу, чтобы отобрать ребенка у матери. Когда ей выкручивали руки, она потеряла сознание. Возможно, это было к лучшему — потому что к тому моменту она уже была готова отдать приказ атаковать своим стражникам. Со всеми вытекающими последствиями.
Возможно, у Озерного Королевства даже был шанс победить в борьбе со всем остальным миром — очень уж непростая ей досталась страна. Но эта борьба стоила бы сотен тысяч, а то и миллионов жизней. Загубленные семьи, дети, умершие от голода… такова цена любой войны. Если бы речь шла о жизни Арти — она бы пошла и на это. Страдала бы вместе со всеми. Сама бы вела в бой когорты. Но Магическая Оговорка, этот исчезающий, призрачный шанс на счастливую жизнь менял все. И судьба распорядилась иначе.
За преступления своего мужа, и за будущее своего народа страдала одна Королева. И, возможно, ее сын — который должен был (она в это верила) где-то в глубине души помнить тепло настоящей матери.
Возможно, Анну любили за это. А, может быть, за два десятилетия взвешенной и разумной политики, когда во главу угла ставились интересы простых подданных. Она создала внутреннюю систему справедливых судов, смогла еще сильнее укрепить экономику, сколотила крепкие международные альянсы, и возглавила их. Женщина встала во главе Озерного Королевства впервые за две с половиной тысячи лет, и народ ежедневно благословлял тот день, когда это случилось.
— Ваш чай, госпожа, — Джосс, ее адъютант, по обыкновению возник бесшумно. Двое слуг несли поднос с чайными принадлежностями: графином с подогретой водой, чашей и венчиком для взбивания.
— Благодарю, — кивнула Анна, — сегодня сделай покрепче, пожалуйста. Кажется, у меня вот-вот заболит голова.
Джосс молча склонил голову, и занялся церемонией. Анна неотрывно наблюдала за приближающимся берегом. Уже можно было разглядеть пассажирский терминал столичного порта, возле которого застыли две громадины рейсовых паромов, чьи полированные деревянные борта глянцевито блестели в просверках Звездной Радуги.
Наконец, чай был готов. По обыкновению, королева чуть прикрыла глаза, и сделала два маленьких глоточка крепчайшего койтя. Через несколько секунд в голове прояснилось; наступавшая было мигрень рассеялась грозовым облаком на горизонте. Взгляд и мысли стали прозрачными и звенящими, как хрусталь.
— Спасибо, Джосс, — кивнула она, и добавила: — Мы идем в графике?
— Да, Ваше Величество, — кивнул адъютант, — подготовка вашей речи, и открытие бала ожидаются в точном соответствии составленному Вашим Величеством расписанию.
— Хорошо, — кивнула она, — церемонимейстера и платье доставьте в мою каюту. Хочу выйти на берег уже подготовленной. Давайте обойдемся без этих параноидальных скачков по стихийным мостам, как в прошлом году.
— Ваше Величество, Вы же понимаете, что обстановка…
— …никогда еще не была более благоприятной, — перебила Королева. И, выдержав секундную паузу, добавила: — Джосс… Вы же меня давно знаете. Мне нужна эта отдушина сегодня.
Адъютант тяжело вздохнул.
— Никаких следов Арти? В очередной раз? — Тихо спросил он.
— Пока нет, — ответила королева, — Джосс, — она взяла адъютанта за руку, на которой была надета белая кожаная перчатка, и сжала пальцы, — спасибо, что называете его по имени. Спасибо, что помните.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ее глаза оставались сухими, потому что королева не может позволить себе слезы.
В представлении жителя мира, лишенного магии, волшебные миры — это что-то вроде застывшего во времени архаизма. Кованые доспехи, повозки на деревянных колесах, кареты. «Раненое сердце, острые стрелы, Черные кони, ночи без сна», — вот это вот все. Вершина технического прогресса — это, в лучшем случае, паровозы. Которые обязательно обслуживают недолюбливающие магию гномы. В таком положении дел больше всех виноваты маги — мигранты, решившие посвятить часть своей жизни, исследованиям «Костной Земли». Именно так они снисходительно называли миры, где магия невозможна, в своих высоколобых трактатах. Среди них было немало писателей, режиссеров, драматургов, художников, которые всеми силами поддерживали миф «застывшего средневековья». Сложно сказать, что ими двигало: соображения безопасности? Ограничение обратной миграции? Или же просто извращенное чувство юмора?
Разумеется, в волшебных мирах люди, как и везде, ценили прогресс и комфорт. И совершенно не чурались его достижений. Конечно же, ни один нормальный гном на самом деле никогда не признается в своей нелюбви к магии. Это все равно, что расписаться в нелюбви, скажем, к водопроводу. Или канализации. Или электричеству, если сравнивать с Костной Землей. То есть, конечно, всякие фрики встречаются в природе — но чтобы целый народ или раса вдруг лишились разума! Такого не бывало даже в период жесточайших магических войн прошлого столетия. Поэтому гномы спокойно пользовались самоходными горными големами-самосвалами для карьерных работ, делали съемки местности с помощью грифонов — коптеров, которые могли транслировать видимое изображение прямо на хрустальные шары в операторской. Причем не только в видимом диапазоне — но и в инфракрасном. Они могли даже мерять радиационный фон, и служить гравитометром!
Магия не сильно в ладах с железом, и большинством других металлов, это правда. Поэтому его здесь заменило специально выведенное дерево, предназначенное для промышленных разработок. Но и его в последнее время стали вытеснять полимеры последнего поколения, и углеродные нанокомпозиты.
Королевская яхта была сделана из благородной дикорастущей Асмоловой Сосны, и во всем государстве больше нельзя было найти другого корабля из того же материала. Просто потому, что это было запрещено. Не письменным законом даже, и не указом — а самой что ни на есть традицией. А это для магического мира значит куда больше.
Но королевский лимузин был последним достижением магическо-технической мысли. Поликарбонатный кузов, синтетическая кожа салона и сидений, превосходящая по прочности и комфорту обыкновенную в сотню раз. Аккустическая система, заговоренная самими Сиренами Пролива Фиолетового континента (а они меньше чем за миллион золотых в проект не входят!) Силовая установка в виде Веретена Стихий, мощностью больше тысячи лошадиных сил. Голем — автопилот со скоростью реакции, превосходящей возможности даже магов воздуха. Кстати, именно благодаря последним открытиям адептов воздушной стихии, в колеса лимузина были встроены заговоренные ступицы, которые в случае аварийной ситуации превращали наземное средство передвижение в летающий экипаж. Только, конечно, это было большой государственной тайной, как и другие характеристики королевского транспорта.
Анна настояла на официальной встрече, и на берегу ее ожидал парадный телетрап с пурпурной дорожкой внутри, почетный караул волынщиков и варганщиков, главный церемонимейстер, и целая толпа обожающих ее простых подданных, заполонивших весь королевский пирс.
Королевская яхта появилась на горизонте меньше часа назад — а вот поди ж ты, успели набежать. Можно было, конечно, ограничить доступ, но зачем? Во-первых, Анна не для того тщательно строила и пестовала образ просвещенного правителя (которым она на самом деле была), чтобы разрушать его ради сиюминутного комфорта. Или, тем более, нездоровой потребности в самоутверждении, часто свойственной менее мудрым правителям. К тому же, она любила чувствовать связь со своим народом. Это придавало сил. И сейчас, после очередного путешествия в Костный Мир, и очередного разочарования, ей это было жизненно необходимо.
