Теперь я стала прислушиваться к себе, иногда останавливалась и замирала на полпути. Мне было жутковато, но я ничего не говорила Яну, чтобы лишний раз не тревожить его, и потому что боялась, что его снова потянет на подвиги, а я так уже мечтала и ждала его выздоровления.
На улице стоял конец февраля, морозы спали, но начались вьюги и метели. Мне стало труднее пробираться по сугробам за той же водой и теперь еще приходилось выкапывать поленья, прежде чем начинать колоть их. Моего богатыря не было уже пятый день. Ян спал, а я как раз принесла ведро с водой, поставила его на пол, когда мой живот пронзила дикая боль.
– Ох, – охнула я, прижала к нему свою руку и стала оседать на пол. – Больно-то как, – простонала я и вдруг почувствовала, как что-то мокрое заполняет мои колготки, в которых я была. Живот снова пронзила боль и я стиснула зубы, чтобы не закричать.
– Что же это, – снова простонала я, а потом посмотрела на свои ноги и увидела, что колготки становятся красного цвета. И я поняла, что это была кровь! – Нет, Боже мой, нет! Только не это!
Перед моими глазами все поплыло, я пыталась цепляться за сознание, потому что понимала, что мне нужна помощь, но кого мне было звать! Последнее, что я помнила, прежде чем провалиться в темноту, это ведро с водой, которое стояло рядом и как оно сверкало в лучах солнца, которые светили через окно.
– 2 —
– Баю, баюшки баю, не ложися на краю, придет серенький волчок и утащит за бочок, придет серенький волчок, и утащит за бочок.
Я вздрогнула и открыла глаза. Первое, что я увидела, большую полную женщину, которая укачивала маленького ребеночка на руках. Это ее песню я слышала только что. Она внимательно смотрела на меня, а когда я открыла глаза, повернулась в другую сторону.
– Эй, Ван Ваныч, проснулась доходяга твоя, – громко сказала она, хмыкнула и отошла от моей постели, в которой я лежала. Я повернула голову на бок и увидела своего спасителя, который спал на стуле. Он вздрогнул, проснулся, протер твои глаза и подошел ко мне.
– Как ты Ева, как чувствуешь себя, – тихо сказал он, наклоняясь ко мне.
– Плохо, – прошептала я, потому что в горле моем пересохло. Я догадалась, все поняла, как только открыла свои глаза и увидела себя в больничной палате. Это снова произошло. Произошло со мной, опять! Я потеряла ребенка…
– Ян знает? – спросила я хриплым голосом у Ивана.
– Да, – тихо ответил мне он. Я отвернулась от него и стала смотреть в стену. Сказать, что мне было больно, горько и обидно, значит, было, ничего не сказать. Я как будто умерла, перестала существовать. Потому что не понимала, почему это происходит со мной уже во второй раз.
– Ева, – позвал меня Иван, но я не отреагировала на его зов. – Я понимаю, тебе сейчас плохо, но я рядом Ева и я помогу.
– Мне никто не может помочь, – тихо сказала я, по-прежнему не глядя на него. – Никто, – прошептала я и закрыла глаза. – Лучше я умерла, сначала при бомбежке моего поезда, замерзла на вокзале и сгорела в том огне. Зачем, зачем меня оставили жить. Зачем! – закричала я.
Иван схватил меня, потому что я выгнулась и задергалась на постели.
– Зачем! Зачем! Зачем! – кричала я и била его по спине.
С трудом, но ему удалось поставить мне укол с успокоительным и я затихла в его руках, глядя на него с болью.
– Зачем, – снова прошептала я и закрыла глаза, проваливаясь в спасительную темноту.
– Бедная моя, – укачивал меня на руках Иван, поднимая свою голову, чтобы прогнать слезы, которые навернулись на его глаза. – И меня не было рядом, не было! – он сжал кулаки, а потом тяжело задышал, успокаиваясь. – Ничего, ничего, боль пройдет, я обещаю тебе, боль пройдет, – шептал он. – Я теперь всегда буду рядом, буду помогать тебе, охранять тебя.
Я не слышала его обещаний, не слышала ничего из этого мира, потому что была в другом. В том, нет горя и боли, где нет ничего, что могло бы причинить мне страдание, потому что в этом мире темноты не было ничего вообще.
***
Когда я в следующий раз открыла глаза, то увидела возле своей постели Яна. Глаза его были красными и воспаленными, он сидел, и смотрел на меня, ожидая, когда я проснусь.
Мы долго смотрели друг на друга, не решаясь заговорить, а потом Ян наклонился, поднял меня и прижал к себе.
– Прости меня, – сказал он прерывистым голосом, едва сдерживая свои эмоции.
– Нет, нет, Ян милый, это ты меня прости, я предупреждала тебя, – заплакала я и стала гладить его по голове. – А ты не послушал меня, я пустая, испорченная.
– Замолчи, – он сжал меня в своих руках, – замолчи Ева. Я люблю тебя и если бы не я, – тут голос его сорвался, и он затрясся от рыданий. – Это я во всем виноват, я.
Он плакал, прижимая меня к себе, и я плакала вместе с ним. Мы оплакивали нашего не родившегося ребенка, хотя оба были ни в чем не виноваты. Если бы нас не сослали сюда, в этот городок и Ян не простыл по дороге, если бы оставались жить, где жили до этого, если бы, если бы, если бы! Но все случилось, как случилось, и теперь нам предстояло пережить эту боль вместе.
– Главное, что мы есть друг у друга, – сказала я Яну, прижимаясь к нему, – главное, что мы рядом.
– Да любимая, ты права, – Ян наконец-то взял себя в руки и посмотрел на меня. – Главное, что мы живы, рядом, а ребеночка мы родим, обязательно родим, не сейчас может быть, но потом.
– Да Ян, да, – я гладила его по лицу и голове, – у нас все будет хорошо, только, – я снова заплакала, и уронила голову ему на грудь, – только бы боль поскорее прошла.
– Она пройдет Ева, пройдет, и я буду рядом, чтобы помочь тебе, я теперь всегда буду рядом, – он гладил меня по голове, и я постепенно успокаивалась и даже не заметила, как задремала в его руках.
– Как она, – услышала я сквозь дрему низкий голос Ивана.
– А ты как думаешь, – вздохнул Ян, все еще покачивая меня в своих руках.
– Это я виноват, – сказал Иван. – Если бы я не поехал в тот поселок.
– Ты должен был туда поехать, там был тяжелобольной, а ты врач, в том, что случилось, моя и только моя вина, я так долго болел, расслабился, она ухаживала за мной, – он резко замолчал. – Родная моя, – прошептал он, целуя мою голову, – это второй ребенок, которого она теряет.
– Мать честная, – сказал Иван. – А первого вы, когда потеряли.
– Не мы, а она, – и Ян рассказал Ивану, как и при каких обстоятельствах, я потеряла ребенка Николая, как хотела умереть и как я нашла его, выйдя на той станции.
– Надо же, прямо как в сказке, – хмыкнул Иван.
– В страшной сказке, – ответил ему Ян. – Ева, можно сказать, прошла воду, огонь и медные трубы.
Ян начал рассказывать Ивану про пожар, в котором я чуть не сгорела, но я уже не слышала его, потому глубокий сон уже затянул меня.
***
– Вот мы и дома, – говорил Ян, который поддерживал меня под руку, когда заводил в нашу квартиру. – Давай помогу тебе снять шубку, вот так, – он повесил мою шубу на вешалку и обнял меня за талию. – Теперь снимем валеночки, вот молодец.
– Ян, ну что ты со мной как с маленькой, – рассердилась я.
– Цыц! – громко сказал Ян. – Я месяц провалялся в постели, если бы мог, на руках бы тебя домой занес, да сам еще слабый. Так, а теперь закрой глаза, – попросил он меня. Я послушно закрыла глаза, и он повел меня, держа при этом за руки, чтобы я не врезалась в стену. – Все, можешь открывать.
– Ах! – ахнула я и прижала руки к груди. У меня просто не было слов! На окнах висели занавески, на полу лежали коврики, которые я связала сама, печки больше не было, а на середине комнаты стоял круглый стол, обставленный стульями.
– Это еще не все, – сказал довольный Ян и повел меня в спальную комнату.
– Шкаф, – выдохнула я, подошла к нему и потрогала узоры, которые были на дверцах. – Какой красивый, Боже мой, – в моих глазах появились слезы. – Спасибо, – прошептала я и посмотрела на него.
– Это не мне спасибо, – вздохнул Ян, – твой верноподданный расстарался.
– Кто? – удивилась я и улыбнулась сквозь слезы.
– Я! – услышала я зычный голос, а потом увидела Ивана, который заходил в нашу спальную комнату, пряча руку за своей спиной. – Пока ты болела, я решил, что хочу вручить свою жизнь тебе, моя королева, – он склонился в поклоне, а Ян подошел ко мне, обнял за талию и притянул к себе. – Этого оболтуса я королем называть не буду, – он многозначительно поднял брови, – даже несмотря на то, что он твой муж, – Иван вдруг замялся. – Ева, – прошептал он, – а может быть все-таки брат?
– Муж, муж, – сказал Ян, смеясь и хмурясь одновременно.
– Жаль, – махнул рукой Иван.
– Что у тебя там за спиной, верноподданный, – смеялась вместе с Яном и я.
– А это сюрприз! – с этими словами, он вынул руку, в которой оказалась бутылка вина.
– Ооо, вино, – сказала я и вязала бутылку из его рук, – я сейчас накрою на стол.
