— Альдо, не расстраивай даму. Она сама не понимает во что ввязалась. — Коэн с искренним сочувствием посмотрел на Лиару.
— Ага, похоже старик ее недолюбливает и хочет прикончить, ну и нас заодно. — Стиг, схватившись за горло, высунул язык.
— Какие-то вы скучные. Хотя, судя по пустому столу, это вполне объяснимо. — Лиара весело поморщилась.
Словно услышав ее слова, с подносом, заставленным кружками эля и внушительной тарелкой аппетитных ребрышек, появилась Марта. По пути она ловко увернулась от шаловливых ладоней пьяного в стельку оборванца и, пнув его ногой под зад, как ни в чем не бывало, протараторила:
— О, да вы сегодня в такой милой компании. Добрый вечер, мэм. Чего изволите? Могу порекомендовать прекрасное красное вино. К нему отлично подходит фаршированный судак.
— Спасибо, но я бы не отказалась от пинты эля. — быстро определилась с выбором Лиара.
— Сделаем. — Марта, проворно освободив поднос, направилась к барной стойке и, спустя несколько мгновений, вернулась с еще одной кружкой янтарного напитка.
Подмигнув заметно повеселевшему Стигу, она снова скрылась на кухне.
Если бы кто-то посмотрел со стороны на угловой столик у камина, то он бы увидел мирную беседу близких друзей, которая изредка прерывалась бурными жестикуляциями одного из гномов, обладавшего неугомонным, жизнерадостным, но при этом вспыльчивым нравом. О том, что с этим гномом лучше не зарываться, говорил увесистый молот, висевший у него за поясом. Его жестикуляции время от времени вызывали смех темноволосой девушки в синей накидке и молодого мужчины, карие глаза которого светились острым умом и почти осязаемой, непоколебимой твердостью духа.
Второй, задумчивый и угрюмый гном, время от времени, порывался вразумить своего неуемного брата, вступая с ним в короткие, но яростные перебранки. Безостановочно поглаживая рукоятку топора из черного металла, исписанного рунами на давно мертвом языке праотцов всех гномов, он рассеянно взирал на дикий танец огня в камине.
Но если бы этот кто-то внимательнее присмотрелся к беседе за угловым столиком возле камина, то от его взгляда не ускользнула бы тень глубокой тревоги, застывшей в глазах четверых собеседников. Иногда эта тревога настолько сильно завладевала их помыслами, что ее не в силах были заглушить ни реки янтарного напитка, ни веселая болтовня жизнерадостного гнома, и тогда над столом тяжелым саваном зависало гнетущее безмолвие.
— Смотрите кто здесь. — Альдо, оторвавшись от созерцания игры пламени, уставился на растрепанного старика в неопрятной, видавшей лучшие времена, одежде. — Сахим.
— Дурной знак, не к добру это. — Стиг осекся на полуслове развязки поучительной истории о некоем бородатом глупце, который в захолустном постоялом дворе позарился на удобную койку своего куда более умного и красивого брата.
В Веллоре Сахим был личностью узнаваемой, как прокаженный на ярмарке. После того, как около десяти лет назад в диких землях без вести пропали несколько королевских караванов, официальная торговля между Королевством Трэуран и его провинцией Манорой была прекращена. Естественно, как это бывает в подобных случаях, цены на товары резко взвинтились, и неутолимая жажда наживы вскружила головы разного рода авантюристов. В дикие земли хлынули толпы отчаянных торговцев, пытающихся едва ли не наперегонки, добраться до Даграда. Но, как и следовало ожидать, никто из них не вернулся. Никто… кроме старого Сахима.
Поговаривали, что караван Сахима сгинул. В путешествии он потерял всех своих людей, а сам лишился рассудка. Его рассказы о переходе напоминали книги на незнакомом языке — иногда тебе кажется, что ты понимаешь некоторые слова, но по сути это полная неразбериха.
Живые мертвецы, духи тьмы, чудища пожирающие плоть, демоны с кровавыми, высасывающими души глазами, а также многие другие прелести путешествия, в историях Сахима тесно переплетались с воспоминаниями о детстве, переживаниями подросткового возраста и проклятиями в адрес Вильфреда и всех его родственников до седьмого колена.
Были ли причиной ментального недуга Сахима тяготы пережитого или «теплый» прием правителя Маноры, доподлинно неизвестно, однако вкупе со сплетнями о тысячах ходоков, сгинувших в дебрях диких земель, это отнюдь не добавляло Коэну и компании ни бодрости духа, ни уверенности в благоразумности сделки с Джекиллом.
— Эй, это всего лишь выживший из ума старик, который просто зашел погреться. — Коэн первым взял себя в руки. — Говорят он свихнулся еще задолго до того, как отправился в дикие земли.
— Вера во всякие небылицы последнее, что нам сейчас нужно. — поддержала его Лиара.
Словно почувствовав, что о нем говорят, Сахим направился к столу возле камина. Подойдя вплотную, он сверкнул безумными глазами и ткнул грязным пальцем в теплую булку.
— Ты это есть будешь? — глядя на Стига, засипел Сахим.
— Уже нет. — гном исподлобья зыркнул на давно немытые руки старика.
— Хорошо. — хрипнул Сахим, сцапал булку и уселся поближе к огню.
За соседним столом раздался развязный гогот. Четверо здоровых лысых детин в белых меховых одежах, бросая похотливые взгляды на Лиару, что-то оживленно обсуждали. Татуировки в виде цепей на их шеях говорили о том, что это стражи каравана Ледяной Пустоши — земель на дальнем севере Трэурана.
Крутой нрав жителей края, славившегося своим рыбным и пушным промыслом, был хорошо известен каждому подданному королевства. Только самые сильные и жестокие из северян становились стражами караванов — особой кастой, членство в которой было высшей привилегией для рожденных землями вечной зимы. Невзгоды путешествий в тяжелейших условиях торгового пути между Ледяной Пустошью и Веллором, выпавших на долю этих суровых, как климат их родины, воинов, с лихвой компенсировала поистине щедрая плата.
Огромный детина с косым шрамом на скуле, после очередной вспышки хохота поднялся и, подбадриваемый своими товарищами, направился к Лиаре. Болтавшийся на его груди тяжелый медальон трикветра указывал на то, что это вожак стражи — самый опытный и бесстрашный из воинов.
Вразвалку подойдя к столу, он грузно оперся на него двумя могучими кулаками.
— Красавица, почему бы тебе не составить компанию настоящему мужчине?! — бесцеремонно гаркнул захмелевший страж, оскалившись в сальной улыбке.
— Что-то нет желания. — сухо ответила Лиара, не удостоив его даже мимолетным взглядом.
— Кажется ты не поняла. — не унимался страж. — Отказы я не принимаю.
— Мне кажется или здесь завоняло тухлой северной рыбой? — насмешливо спросил Стиг, не поворачивая головы в сторону громилы.
— Как по мне, не рыбой, а гнилой тюленьей тушей. — Альдо невозмутимо продолжал поглаживать рукоять топора, не отрываясь от созерцания игры пламени в камине.
— А не пора ли малышам спать?!! — зарычал страж и взмахом руки смел со стола кружку Стига.
Посудина еще не успела рухнуть на пол, как Стиг вскочил со стула, мгновенно раскрутился и, оказавшись за спиной громилы, нанес ему резкий удар сапогом под колено. Страж, падая на подогнувшуюся ногу, размашисто отмахнулся, но гном ловко увернулся и мощно приложил его головой об стол.
Сквозь пьяный галдеж трактира, отчетливо прорезался противный хруст дробящихся зубов. Тело стража обмякло и, словно марионетка брошенная кукловодом, безвольно сползло на пол.
Гомон разом стих и вокруг повисла гробовая тишина.
Стражи каравана, опешившие от наглейшего надругательства над своим вожаком, вскоре пришли в себя и, обнажив мечи, повыскакивали со своих мест.
Стиг, окинув разъяренных северян равнодушным взглядом, покрепче сжал рукоять молота.
Вдруг воздух разрезал гудящий звук боевого топора, с умопомрачительной скоростью вертящегося в руках Альдо. Танец его черного лезвия завораживал и внушал застывшей в ожидании хорошей драки публике какой-то необъяснимый, суеверный страх.
Отчужденно наблюдая за происходящим, Коэн незаметно потянулся пальцами к полам плаща, скрывающим пару легких метательных ножей, готовых в любой момент сказать свое веское слово в завязывающейся схватке.
