Третью стрелу Лотар поймал в воздухе и демонстративно, чтобы эти дурни видели, переломил надвое.
На мгновение все замерли. Ждали чего-то. Рядом дышал Сухмет. Его залитая кровью сабля мерно покачивалась в вечернем воздухе в такт дыханию.
И тогда вперед вышел еще кто-то. Лотар понимал, что это человек, но он, пока готовился отбивать стрелы, нечаянно задел свое магическое видение и теперь осознавал, что это существо уже не совсем человек. Что-то в нем было или сломано, или настроено, оттренировано так, что кровь, убийство, жестокость стали для него даже не профессией, а, пожалуй, единственно увлекательным, вызывающим хоть какие-то эмоции событием. Это был палач, убийца, мучитель…
И он улыбался. Его лицо могло даже показаться интересным. По толпе разбойников, как по траве, прошел шелест. Теперь Лотар знал кличку этого человека.
— Костолом… Костолом.
— А ты ловок, мальчишка, — процедил разбойник сквозь зубы. Лотар ждал.
— Посмотрим, так ли ты ловок, когда встречаешь настоящего бойца.
Пожалуй, стоит попробовать вывести его из равновесия, решил Лотар.
— Это ты-то боец? — Лотар пожал плечами. — Да ты же палач. Привык иметь дело только с теми, кто связан, от кого нельзя ждать удара.
Это было не совсем так. Ноздри Костолома раздулись. Он не привык, чтобы над ним издевались.
— А что ты еще скажешь?
— Скажу, что ты трус — посылаешь вперед шавок, а сам прячешься за кустами. Ну и, конечно, весь твой авторитет держится на том, что бить ты умеешь только своих. Якобы за провинности, а на самом деле для того, чтобы не пропадал страх перед тобой.
Лотар говорил наугад, но чувствовал, что попадает. Теперь даже Крысенок притих и отступил назад. Костолом едва сдерживался. Он громко проглотил слюну, вытянул вперед левую руку и с хрустом сжал ее в кулак.
— Еще хочешь? — спросил Лотар.
— Довольно.
Медленно, напоказ, как все, что он привык делать, Костолом достал из-за спины булаву. Огромную, тяжелую, утыканную шипами. От нее тонкая цепочка тянулась к массивному браслету на правой руке. Он взмахнул булавой, якобы разминая мышцы и суставы. На самом деле это был способ напугать противника.
— Боишься? — спросил он.
Лотар усмехнулся. Он мог бы справиться с этим тяжелым, медлительным гигантом голыми руками, но молотить пришлось бы довольно долго, чтобы пробить броню этих мускулов. Да и Костолому это причинило бы боль, ничем не лучше тех пыток, какие сам Костолом устраивал своим жертвам. А этого Лотар не любил. Напрасных мучений не заслуживал никто на этом свете, даже такие, как этот бандит. Кроме того, боль искажала восприятие мира, затемняла, уродовала его. Чистое искусство воина было выше мучительства. Лотар медленно, чтобы ни у кого не осталось сомнений, вытащил кинжал.
Костолом не верил глазам:
— Я вызываю тебя на бой!
— Для такого, как ты, я свой меч не достаю.
Взревев, Костолом бросился вперед. Он взмахнул несколько раз булавой, чтобы набрать скорость, и обрушил ее на Лотара. Потом еще раз, еще… Лотар мягко уходил в сторону, вниз, в сторону. Пожалуй, даже Рубос владел булавой лучше, чем этот мясник. Но все-таки в его уязвимости следовало убедиться. Поэтому Лотар пока не атаковал, лишь уворачивался.
Разбойники отошли подальше. Это давало больше пространства для маневра. Скосив на мгновение глаза, Лотар заметил, что Рубос с Сухметом в полной безопасности и бдительности не теряют. Все было в порядке.
Лотар дернулся влево, вправо, потом еще раз и прислонился спиной к дереву, как бы оказавшись в ловушке. Костолом купился на это, как последний лавочник. Осклабившись, он взмахнул своей булавой и швырнул ее вперед, сразу на добрый локоть увеличив зону поражения. Лотар отлетел плотным мячиком влево, подождал, пока булава с треском воткнется в дерево, и развернулся на месте, разгоняясь так, что воздух запел под лезвием.
Костолом еще подбирал свою железку, вытягивая ее за цепь, когда кинжал воткнулся ему в шею. А Лотар отскочил назад и замер.
Костолом уже не поднимал булаву. Он стоял, широко, по-борцовски расставив ноги. Потом шагнул вперед, обхватил ствол дерева. По нежной древесине не очень толстого тополя вверх и вниз на пару ярдов разошлась трещина. Что ни говори, а удар у Костолома был неплохой.
Потом он сполз вниз и затих. Лотар повернулся к разбойникам. Те молча смотрели на поверженного главаря. Потом один за другим стали исчезать в кустах. Лотар заметил, что многие из них старались уйти совсем не в ту сторону, откуда появились. Пусть не все, но некоторые из этих людей в самом деле возвращались домой. Уже по этой причине следовало убить Костолома.
Сухмет улыбнулся сухими губами и принялся тщательно вытирать свою саблю.
— Больше всего мне жалко кролика. Остыл без пользы, — услышал Лотар его по-стариковски хриплый голосок.
ГЛАВА 3
К городу они подошли, когда солнце только-только скрылось за горизонтом. Дорогу, стены Мирама и даже стражников на стенах без труда видел даже Рубос. Ворота тем не менее оказались уже закрытыми. И дорога, ведущая к городу, была пуста, словно после заката все попрятались за стены. Сухмет покрутил от досады головой.
— А ведь это портовый, торговый город.
— Раньше было иначе, — сухо ответил Рубос.
Лотар попробовал определить, что это за город, какие тут люди и как им живется. Он и сам понимал, что это был не колдовской способ понять происходящее, а какой-то чересчур человеческий, упрощенный, который часто используют люди, избегающие сложных оценок. Но подобному впечатлению он доверился когда-то в Ашмилоне, и оно не подвело его.
В Мираме, на первый взгляд, все было на своих местах, но что-то неладное созревало в этом небольшом, зажиточном и слегка самодовольном городе. Люди здесь жили спокойные, бойкие на язык, терпимые к чужим привычкам и довольно трудолюбивые — такие нравились Лотару, но сейчас в их сознании наступал какой-то сдвиг, словно в огромном древнем куполе вдруг появилась почти невидимая, но ведущая к катастрофе трещина. В этом городе постепенно переставали верить в достоинство, в честь, в разумность человеческих усилий. Над городом тонкой пеленой начинали накапливаться зависть, злоба и почти неуловимая ненависть, которая ни на кого еще не была направлена, но от этого не теряла своей силы.
— Э-гей, на дозорной башне! — крикнул Рубос. — Последние петухи еще не пропели.
Если бы они взорвали у ворот мину, это, наверное, вызвало бы меньший переполох. Воины на стенах принялись готовиться едва ли не к штурму. С разных сторон послышались крики офицеров, а в надвратной башне жестко заскрипел взводимый механизм катапульты. Лотар не поверил своим ушам. Но Сухмет произнес с суховатым смешком:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
