– Не беспокойтесь, Ниночка, я никакой не проверяющий, – немного утолив голод, сказал я, – и вы зря меня коньяком угощаете, как бы не пришлось потом сожалеть.
Нина укоризненно покачала головой, и я прекратил паясничать, после чего мы с ней заговорили за жизнь, и в итоге я аппетитно и вкусно позавтракал в обществе замечательной и симпатичной женщины – шеф-повара.
Когда я уходил, Нина проводила меня до порога, отказываясь взять за завтрак деньги – протянутую мною десятку.
– Смотрите, Ниночка, мне так понравилось ваше гостеприимство, что я, скорее всего, приду сегодня ужинать.
– Приходите, Савва, – отозвалась она кокетливо, – только я лично работаю до пяти, а потом ухожу домой.
Уборщицу с квадратным задом я застал теперь уже на улице, она все тем же, уже знакомым мне веником, сметала с дорожек снег.
– Мамочка, ты умеешь хранить тайны? – шагнул я к ней.
Женщина, сделав очередной шаг, тревожно поглядела на меня, отставила в сторону веник, поправила на голове платок и для чего-то прокашлялась.
– Дело в том, что я из КГБ, так что ты, мать, прежде всего не волнуйся, ничего не бойся и отвечай мне все по правде.
– Хорошо, – закивала женщина и даже пододвинулась на шаг ближе, изобразив на лице готовность сотрудничать.
– Скажи мне, пожалуйста, Нина, ваш шеф-повар, замужем или нет?
– Вроде бы и да, и нет, – ответила женщина, однако, заметив на моем лице недоуменное выражение, пояснила: – Муж у ней в тюрьме, чего тут непонятного.
– Конечно, понятно, обычное дело, – справившись с собой, бодро сказал я. – А скажи, дети у нее есть?
– Двое, мальчик шести лет, а девочка совсем маленькая, полтора годика, Светой зовут.
– Да? Спасибо, – сказал я рассеянно. – Впрочем, у нас в КГБ все эти данные наверняка есть. Спасибо вам, мать, за информацию и всего хорошего. О нашем разговоре ни-ни, никому ни слова, понятно?
– Как не понять, – ответила женщина и вновь взялась за веник, а я потопал своей дорогой.
Когда я вернулся в вагон, Володька все еще дрых. После посещения столовой я заглянул в продовольственный магазин и прикупил кое-чего из съестного; видимо, шуршание пакетов и разбудило моего напарника.
– О, ништяк, бацилла! – проговорил он радостно и, выбравшись из постели, взял из моих рук палку копченой колбасы. – Люблю колбасу, да только видеть мне ее очень редко приходилось: на малолетке колбасу жрать было западло, потому что она на хер похожа, на тюрьме у взрослых – откуда ж она там возьмется? Вот только на воле и отожрешься. Когда, конечно, достать удается, – добавил он.
Володя со счастливым выражением на лице наминал колбасу с хлебом, запивая лимонадом и кефиром – без разбора, а я, разложив купюры по номиналам, стал подсчитывать наши с ним финансовые ресурсы. На сегодняшний день наши доходы составили тысячу четыреста рублей на двоих – что ж, совсем неплохо, особенно если учесть качество продаваемого вина.
Далее в течение целого дня мы с Володей еще потихоньку торговали, добавив в копилку сотни три-четыре рублей, а к обеду забежала Вера, поприветствовала нас, сказала, что пришла убедиться, что мы на том же месте и пообещала с наступлением темноты прийти вместе с Варей.
– По всему видать, понравилось девушкам, – сказал я напарнику, когда она ушла. Володя хохотнул:
– Ага, они нам скоро как жены будут.
В половине пятого, выбритый и соответственно одетый, я дал Володе несколько ценных указаний, а сам, выскочив из вагона, отправился в магазин, где купил две бутылки коньяка «Десна» (другого в продаже не оказалось) и килограмм развесных шоколадных конфет, затем все это уложил в спортивную сумку, после чего направился в уже знакомую мне столовую. Я шел, что-то напевая себе под нос, снежок вкусно хрустел под ногами. Завидев впереди по ходу вывеску столовой, я обрадовался, теперь она уже не казалась мне неприветливой. Обойдя столовую вокруг в поисках служебного входа и обнаружив его, я решил внутрь не заходить, а покурить и подождать хозяйку снаружи, так как время приближалось к пяти. Вдоль почти пустынной в этот час улицы на столбах зажглись тусклые желтые фонари; прохожие, обходя сугробы, торопились в свои уютные теплые квартиры; редкие автомашины, поднимая за собой облака снежной пыли и, знобко мигая фарами, неслись по своим делам, а я прогуливался вдоль здания и похваливал себя за то, что надел теплые зимние сапожки, – на улице к этому времени стало заметно холоднее.
Наконец открылась дверь, из которой вышла Нина, она была в пальто вишневого цвета с воротником, следом за ней вышла еще одна женщина, возрастом постарше Нины, обе несли в руках тяжелые сумки. Щелчком отправив окурок в сугроб, я шагнул им навстречу, Нина, узнав меня, растерянно улыбнулась, остановилась, опустила сумки на снег, и сказала:
– А мы с сестрой, вот, решили мяса домой купить.
– А как же тогда быть со мной? – спросил я. – Вы же меня ужином обещали накормить.
Нина беспомощно оглянулась на сестру, и тогда я решил прийти ей на помощь.
– Шучу-шучу, давайте-ка я вам сумки помогу домой донести, а там видно будет.
Так я хотя бы узнаю где она живет, подумал я, подхватывая с земли оказавшиеся довольно тяжелыми сумки. А там, глядишь, договоримся о чем-нибудь более интересном, чем просто ужин.
Дорогой женщины обсуждали свои рабочие дела, затем семейные (сестра Нины, Надежда, как я понял из их разговора, тоже работала в местном общепите, только в другой должности – буфетчицей), потом они заговорили о детях, а я, поругивая про себя неподъемные сумки, которые напросился нести, шел чуть позади и помалкивал. Через полчаса доброго хода мы подошли к небольшому частному домику с невысокой оградой и несколькими чахлыми деревцами вокруг него, остановились, и я, почувствовав какое-то напряжение в разговоре моих попутчиц, понял, что они говорят обо мне. Я напряг слух, желая послушать, о чем разговор, но в этот момент Нина подошла, отвела меня в сторонку, и быстро, в самое ухо зашептала: «Савва, ты сможешь прийти сюда позже, ближе к одиннадцати, когда сестра домой уйдет и дети уснут?»
– Отчего же нет, смогу, конечно, – также шепотом ответил я, передавая ей сумки, а заодно и мой пакет с джентльменским набором. Нина, подхватив все это поудобнее, направилась к дому, а я размашистой походкой пошагал назад, стараясь запомнить названия и расположение улиц.
Вернувшись в вагон, я застал Володю за работой: клиенты то и дело подходили за выпивкой, и он еле успевал их обслуживать. Следующие несколько часов мы трудились напряженно, в четыре руки, пока ручеек наших клиентов не иссяк. Нет, полностью, к нашей радости, он не иссякал никогда, клиент, алчущий вина, мог подойти и в два и в три часа ночи, но это уже были единичные случаи.
– А что наши дамы, не появлялись? – спросил я Володю, когда мы прикрыли дверь и присели отдохнуть.
– Появлялись. Моя в 18.00 на смену заступила, а твоя, увидев, что тебя нет, застеснялась, сказала, к одиннадцати ночи подойдет.
– Боюсь, в это время меня тоже не будет, справишься вместо меня, если что? – усмехнулся я.
– Ну, если она не будет против, то постараюсь, конечно, – поддержал шутку Володя.
3
К одиннадцати часам, вторично проделав уже знакомый мне путь, я вновь оказался у дома симпатичной заведующей производством Нины. Однако едва я собрался постучать в освещенное окно дома, за которым видимый сквозь занавески уютно голубел телеэкран, как мое плечо сковала чья-то крепкая рука, а какая-то холодная железяка уткнулась мне в щеку:
– Стой тихо и не шевелись.
Не успел я понять, что это был ствол пистолета, как меня с силой повернули и ткнули спиной в стену дома, и чей-то густой бас спросил:
– Этот, что ли?
– Он, товарищ капитан, – ответил ему другой голос, тоном повыше.
– На кагэбэшника вроде не похож, – сказал первый, – наврал, значит.
– Да проводник это, из Молдавии, – со смешком сказал второй, – я его у вагона на станции видел.
Уборщица уже успела кому-то о нашем с ней разговоре разболтать, понял я.
Чьи-то опытные руки быстро ошмонали меня с головы до ног, после чего мне было приказано повернуться и, не делая резких движений, шагать вперед. Я решил не дергаться, хотя абсолютно не понимал, что именно происходит, и почему меня арестовывают, ведь никакого преступления я не совершал. Хорошо хоть это были милиционеры, а не муж Нины, например, который мог сбежать из зоны, как показывают в фильмах, думал я, шагая между двух здоровенных мужиков, которые поддерживали меня под руки. Минутой позже меня втолкнули в милицейский «уаз» и машина отправилась в путь, то и дело подскакивая на неровностях дороги.
Как-то там Володя без меня сам в вагоне управится, было первой здравой мыслью после небольшого шока, вызванного у меня видом пистолета. Впрочем, последовавшие вслед за этим события уже не оставляли мне времени думать о Володе, мне предстояло подумать о себе. Прибыли на место, которое оказалось стандартным двухэтажным зданием РОВД, и меня без всяких бюрократических проволочек затолкали в «обезьянник», предварительно отобрав паспорт и деньги. В желтом неярком свете, я сумел наконец хорошо разглядеть людей, схвативших меня около дома Нины. Первый, обладатель густого баса, был яркий брюнет лет тридцати пяти, среднего роста и плотного сложения. На щеке у него был длинный грубый шрам от уха до самой скулы. (Вскоре мне предстояло узнать, что и кличка у этого милиционера была «Шрам»). Он был в форме, и на его погонах поблескивали четыре звездочки, значит, это и был капитан. Второй был в гражданском, ростом он был повыше первого, но худощавей, этот был блондином и лицо имел, в отличие от своего напарника, маловыразительное.
