Тут же спиной ощутил женские взгляды, направленные в его сторону, и досадливо повёл плечами. Сейчас ему было не до этого – очень уж хотелось искупаться.
И Сашка нырнул в тёплые волны. Вынырнул и, сильными гребками рассекая воду, поплыл от берега.
Раньше мать вывозила его на море каждое лето. Работая в системе «Интурист», она имела такую возможность. Сашка объездил всё черноморское побережье: Ялту, Севастополь, Геленджик, Сочи. Но после развала Союза путёвки давать перестали, а потом и вовсе уволили мать по сокращению.
Сашка любил плавать в море и не боялся заплывать далеко. С презрением относился к тем, кто трусил или у кого попросту не хватало здоровья соперничать с волнами. Сам он всю жизнь занимался спортом и сейчас уверенно и сильно бросал своё тело вперёд, дальше от берега, безумно наслаждаясь водой. Он привык доплывать до буйков и сейчас пытался найти глазами хотя бы одну красную точку, пока, наконец, понял, что буйков нет. Их забыли или попросту поленились выставить. Сашка перевернулся на спину и распластался на воде, мягко и даже вальяжно покачиваясь. Минуты утекали одна за другой, он потерял им счёт.
Какая-то слизь скользнула по коже, парень брезгливо дёрнул рукой. Слизь заскользила снова, неприятно обволакивая руки и ноги. Целый сонм желеобразных медуз с прозрачными куполами-зонтиками окружил его. Вздрагивая от отвращения всем телом, парень поспешил покинуть неприятное для себя общество, радуясь, что не успел получить ожог. Выбравшись на чистую воду, он решил плыть назад, к берегу. И тут понял, что обратный путь уже не будет таким приятным – суши почти не было видно.
В такой ситуации главное – не поддаваться панике. Сашка сделал глубокий вдох и перешёл на кроль. Он чувствовал, что силы ещё есть. Чем бояться, лучше активно работать ногами, а уж они зададут темп рукам. Раз! – вдох, раз-два! – выдох. Только бы ногу не свело. Темп, ещё раз темп, и активнее ногами. Раз! – вдох, раз-два! – выдох. Ощутив усталость, парень переключался на неторопливый брасс и восстанавливал силы. В одну из таких передышек Сашка обратил внимание, что пляж, переполненный людьми, остался в стороне, как бы сместился влево. А та полоска земли, до которой он пытался добраться, была каменистой, и отдыхающие явно обходили её стороной. К тому же на этом участке моря никто не купался. Ещё один рывок – и Сашка почувствовал под ногами камни. Случилось это почти у самого берега. В изнеможении он выбрался из воды и сел, отплёвываясь и вытирая лицо.
– Эй, парень, ты живой?
Невысокий пожилой дядечка в застиранной рубахе и потёртых брюках стоял перед Сашкой. Седые волосы обрамляли аккуратную плешь, добрые глаза неопределённого цвета озабоченно смотрели на пловца. В руках дядька держал стоптанные ботинки.
– Вроде, живой. – Сашка с трудом переводил дыхание.
– Пьяный, что ли? – В голосе дядьки звучала тревога.
– Да нет, голодный, – усмехнулся парень.
– Что? Голодный? А не пьяный?
– Да не пьяный, не пьяный!
– Куда ж тебя чёрт понёс, если ты не пьяный?! Здесь же дна нет! – всплеснул ботинками пожилой дядечка.
– Как дна нет? – удивился Сашка.
– А так. Яма здесь. Видишь – никто не купается. Одного тебя, дурака, занесло! Хорошо, что доплыл! А если бы ногу свело?! – кипятился дядька.
– Я не знал, что здесь яма.
– Не знал… А в воду ты как заходил?! На крыльях влетел?!
– Я не здесь заходил.
– Не здесь? А где?
– Вон там, где народу много.
Дядька повернул голову в указанном направлении и присвистнул:
– Ничего себе! Это в какую ж даль ты заплыл, что тебя так течением снесло? А? Пловец? Олимпиец? Это сколько ты проплыл? Километров десять туда-обратно? Когда назад поворачивал, берег видел? Или одни суда дрейфовали? – Мужчина присел возле Сашки. – Чего молчишь?
Парень прищурился и смерил говорившего пристальным взглядом. Дыхание его уже практически восстановилось. Тираду в свой адрес он действительно проигнорировал.
– Мне одежду надо найти, – произнёс он.
– Одежду? А где ты её оставил, помнишь?
– Сразу возле лестницы.
– Возле лестницы… Здесь штук десять этих лестниц. Возле какой именно?
– Там асфальтовая дорога к набережной шла.
– Асфальтовая дорога, набережная… Пошли, найдём. Вставай, олимпиец! – Дядька протянул Сашке руку.
Парень глянул на протянутую ладонь и встал сам. Мужчина посмотрел на него с уважением.
– Слышь, олимпиец, тебя как звать-то?
– Александр.
– Угу, Сашок значит. А меня Павел. Дядя Павел. Пошли здесь, по кромке – удобнее будет.
И они направились в сторону набережной, плюхая босыми ногами по воде.
– А я вон там, на маяке работаю. – Дядька кивнул на полосатую, красно-белую башню, возвышавшуюся над берегом. – Там же и живу. Иду домой, смотрю – чья-то башка в волнах ныряет. И прямо на яму идёт. Ну, думаю – не дотянет пловец. Побежал на «спасалку». Во-он она, там, на общественном пляже. – Дядя Павел указал на облезлый домик спасательной станции, стоящий вдалеке. – Думаю, сейчас Лёшке скажу – он на моторке сгоняет, глянет. А этого чёрта и нет – на обед, видать, ушел. И помощничков его сопливых тоже не видать. Небось, в кафешку пиво сосать пошли. А ведь должны неотрывно дежурить, по очереди на обед ходить. А они только и глядят, как бы смотаться или водки нажраться. Сядут и пьянствуют, вместо того чтобы за народом следить.
Сашка шёл молча, до ворчания спутника ему дела не было. Дядя Павел продолжал:
– Здесь море опасное. Это я тебе говорю, чтоб знал и дурью не маялся, не заплывал бог знает куда. Здесь тебе не лиман, где по воде километр можно прошагать и всё воробью по колено. Здесь такие места есть – два шага шагнул и с головой ушёл. У нас когда-то пол-отряда пионеров утонуло… При социализме ещё. Так же вот, в яму попали, и в воронку затянуло…
– Да не тонул я, дядя. Я плавать умею, – возразил Сашка.
– Э-э, умеешь… Лучше б не умел! Кто плавать не умеет, тот и не тонет. Тот просто на глубину не лезет. Так, у бережка поплещется, и ему хватает. А тонут как раз те, кто хорошо плавает и лезет куда не надо. Сегодня ещё штиль, а если б волны были? Тогда что?
– Что?
– Башкой об камни – вот что. Знаешь, сколько таких олимпийцев, как ты, за сезон тонет? Семь-восемь человек, а в прошлом году десять утопло. И все приезжие, отдыхающие, да по пьяни. Они думают, если они у себя в Москве бассейн два раза переплывают, то и море по колено. Ты вот тоже из Москвы небось?
– Небось, – согласился столичный житель.
– Вот. Я так и подумал. Уж больно вы, москвичи, в себе уверенные. А стихия-то, ей без разницы, уверен ты в себе или нет, по башке даст – и до свиданья. Мать-то есть у тебя?
– Есть. – Сашке уже порядком поднадоела эта лекция.
– Вот. А ты о матери подумал, когда тонуть собрался?
– Да не тонул я, дядя! – раздражённо отрезал парень. – Я мастер спорта по плаванию! Спасибо за заботу. Дальше я сам дойду.
И он зашагал к уже виднеющемуся знакомому спуску. Потом всё-таки приостановился и бросил:
– До свидания!
– До свидания, – грустно вздохнул дядя Павел. – Не тони больше, олимпиец!
Взгляд дядьки упал на две бутылки из-под пива, валяющиеся в песке. Подобрав их, дядя Павел тоже отправился восвояси.
Глава 2
Славка Воробьёв, развалившись на удобном сиденье «ауди», одной рукой держал руль, а другой кидал в рот семечки, лущил их и сплёвывал шелуху в открытое окно.
Покинув брата, парень поспешил на работу. Его начальник, Степан Васильевич Штырь (для своих просто Васильич), был владельцем и генеральным директором местного винно-водочного завода. Славка служил у него личным водителем. Шеф был мужиком не зажимистым и пользоваться служебным транспортом для своих нужд парню разрешал. Будучи на короткой ноге с местными властями, Васильич снабдил набором атрибутов, обеспечивающих беспрепятственный проезд в любую точку области, все принадлежащие заводу машины. Вот и на лобовом стекле «Ауди» красовался гербовый пропуск, открывающий дорогу даже на закрытые государственные объекты, а в багажнике лежал синий проблесковый маячок. Но серебристую иномарку с тонированными стёклами все посты ГИБДД знали и так и никогда не останавливали даже за грубое нарушение правил.
Сегодня пятница, и в два часа дня водителю надлежало уже стоять под окнами кабинета начальника. Васильич в принципе не любил задерживаться на работе, а пятница вообще святой день – работать вредно для здоровья. Особенно после обеда. Поэтому дольше чем до двух Штырь торчать на заводе не желал. Славка должен был везти шефа домой, в загородный особняк. Особнячок был выстроен на морском побережье, километрах в двадцати от города. «Скромный» домик на тысячу квадратных метров, расположенный на участочке в полгектара земли. Там проживало малочисленное семейство Степана Васильевича – жена да тёща.