— Добрый день! — заорал Саня, останавливаясь за спиной приятеля.
— Что делаю-то? Да вот комбайн: стиральная машина с телевизором. У мамы, понимаешь, корыто прохудилось, — рассеянно пробормотал паренёк и поднёс остриё паяльника к близоруким глазам.
— Есть срочное дело, понимаешь? Ты ещё не представляешь, какое грандиозное дело!
— Да вот нашёл на чердаке старый велосипед, а поломанную мясорубку на всякий случай прибрал ещё прошлой осенью, — пояснил паренёк, заглядывая в нутро будущего комбайна.
— Очнись, дружище! Я же говорю: дело есть одно, ну прямо гигантское! Да выключи свой паяльник, в конце концов! Дело первейшей важности. Знаешь что, собери ракету, а? Небольшой звездолетик. Соберёшь? Ради Петеньки!
Эдик поднял паяльник, точно жезл, и сказал, уже что-то соображая:
— Звездолёт? Тебе какого класса?
— Ну… мне бы самый большой.
— Тащи материал! Если что-нибудь осталось из твоих игрушек.
— Старый паровоз пойдёт? Кукушка?
— Пойдёт! Хорошо бы ещё стенные часы с громким боем фирмы Буре, — проговорил Эдик. — Спроси у своего прадедушки, — и вновь углубился в работу.
Уже к вечеру энергичный Саня принёс всё необходимое. А на другой день прибежал к Эдику прямо с завода и отныне каждый вечер сидел, примостившись у краешка стола, и благоговейно следил за каждым движением своего приятеля. И наконец настал час, когда Эдик откинулся с отвёрткой в руках на спинку стула и сказал:
— Готово! Можешь забирать! — и повёл отвёрткой, отыскивая, что бы ещё можно было такое подвинтить.
Саня едва не заплакал от разочарования. Звездолёт едва доходил ему до подбородка.
— Что же ты натворил? Здесь едва поместится кошка, а не то что трое взрослых людей. Как же я теперь посмотрю в глаза Петеньке и Аскольду Витальевичу? — горестно сказал Саня.
— Маловат, что ли? — спокойно спросил конструктор. — Ну, это беда поправимая. Мы его вырастим, и всего-то забот! Бери звездолёт — и айда на пустырь.
По дороге Эдик заглянул в сарай, прихватил лопату и небольшой мешочек.
— Копай грядку, — сказал он на пустыре. Потом он высыпал в ямку из мешочка порошок, оказавшийся минеральным удобрением.
— Сажай звездолёт.
И когда недоумевающий Саня посадил звездолёт, сказал:
— Ну вот, а теперь поутру поливай и окучивай.
— Да что толку? — возразил Саня уныло. — Это же не огуречная рассада. Всем известно, что железные вещи не растут, сколько их ни удобряй и ни окучивай.
— А кто-нибудь проверял это на опыте? — спросил Эдик сердясь.
— Пока ещё никто. Мы первые, — вынужден был признать Саня.
— Вот видишь, ещё никто не проверял, а ты уже сомневаешься, — промолвил Эдик с упрёком.
ГЛАВА 2, из которой становится ясно, как обычно делают гениальные открытия
— Ну вот видишь, всё вышло просто, — пробормотал Эдик, роясь в карманах и гремя чем-то металлическим. — Только берись всегда за то, что люди считают абсурдным. Возьми и проверь. Наверняка получишь новое открытие.
— Ну, теперь-то мне всё понятно, — ответил Саня и, задрав голову, посмотрел на верхушку звездолёта.
Свежий, ещё не сорванный, звездолёт сиял на солнце своими глянцевитыми боками, точно гигантский баклажан.
— Сбегаю кликну экипаж и командира, — сообщил Саня, еле отрываясь от величественного зрелища.
Он понёсся через пустырь, ничего не замечая. А тем временем из-за старого, полусгнившего сарая высунулась голова смуглого незнакомца. Незнакомец удивлённо поднял брови, потом, видимо, понял всё и усмехнулся загадочно.
ГЛАВА 3, с которой, собственно говоря, всё и начинается
Бывший астронавт пересёк двор, залитый асфальтом, обогнул гараж и очутился на задворках автобазы. Здесь, посреди автомобильного хлама, на поваленном телеграфном столбе сидел старый робот и грел на солнышке свои металлические суставы.
Увидев Аскольда Витальевича, робот начал подниматься — медленно, с жалобным скрежетом.
— Сиди, сиди, Кузьма, — сказал астронавт, опускаясь рядышком. — Значит, скрипишь, старина?
— Скриплю, — вздохнул Кузьма, устраиваясь поудобнее.
— М-да, — произнёс Аскольд Витальевич со вздохом. — А ведь бывало-то… Вот, к примеру, на Венере… Забыл небось? Не скажи ты тамошним львам, будто бы я тоже робот, съели бы, черти, в два счёта… — И грустное лицо бывшего астронавта засветилось.
— Как же, как же, помню, Витальич. Ты был тогда совсем молоденьким. Так и лез на рожон сам, — задушевно сказал Кузьма, и сквозь ржавчину на его металлической физиономии тоже пробился свет приятных воспоминаний.
— Зелёный был ещё. Боялся, что так и не дождусь первого приключения. Пришлось тебе понянчиться со мной… А теперь ржавеешь, поди, без дела?
— Ржавею, Витальич, ржавею, — сокрушённо признался Кузьма. — Вот тут и побираюсь. Кто капнет маслишка машинного, кто болтик даст, кто гаечку… Тем вот и существую. Даже стыдно перед людьми. Уж хоть бы расплавился где на белом карлике. Или аннигилировал, скажем. И то какой-то почёт; Теперь же пропадёшь без эксплуатации, пока не сволокут в утиль те же пионеры. Вместе со старыми вёдрами.
— Потерпи, Кузьма, нас ещё рано в утиль. Мы ещё полетаем, — сказал астронавт, хотя и сам не верил себе.
Ему хотелось подбодрить старого соратника, он похлопал его по спине, и полое нутро Кузьмы. ответило ровным гулом.
— Это правда, командир? Мы в самом деле ещё полетаем? — наивно спросил Кузьма.
— Разумеется. Есть у меня на примете одно интересненькое приключение, — сказал астронавт, сгорая от стыда — оттого что приходилось лгать, хотя и в добрых целях.
— А ты меня возьмёшь, командир? — спросил Кузьма совсем по-детски.
— Куда же я без тебя, — ответил астронавт, неумело пряча глаза.
У него не хватало сил и дальше обманывать доверчивого Кузьму, он попрощался и пошагал домой. Кузьма пошёл было его провожать до угла, да, на грех, у него заел шарнир в правом колене, и робот повернул назад на автобазу за маслом.
Саню астронавт заметил ещё издали. Тот стоял у подъезда, загородив могучим телом дорогу, и радостно щурился на солнце.
— Товарищ командир, разрешите доложить? — крикнул Саня на расстоянии. — Космический корабль к полёту готов!
«Ох уж эти мне шутники!» — подумал астронавт и погрозил Сане пальцем.
— Честное слово! — сказал Саня. — Сейчас увидите сами. Прошу вас!
Он распахнул дверцы такси. Оказывается, у подъезда стояла машина, а на заднем диванчике такси сидел племянник Петенька. Племянник поднял затуманенный взор, сказал «ах» и прижал к сердцу ладонь.
— У него сегодня особенно сильный приступ, — пояснил Саня, придерживая дверцу.
«Бедный мальчик, ишь как скрутило его», — сказал себе астронавт, усаживаясь в такси. Он почувствовал неприязнь к той неизвестной, Самой Совершенной во времени и пространстве.
— Куда же меня везёте, озорники вы этакие? — спросил астронавт.
— Ах! — отозвался Петенька.
— На наш собственный космодром, — ответил Саня многозначительно.
«А вдруг и вправду это? — подумал астронавт. — Нет, нет, не нужно верить… тогда, возможно, и сбудется». Так опытный астронавт хотел перехитрить судьбу.
За окном промелькнули окраинные дома, мусорная свалка, потом машина запрыгала на ухабах. Хотя она и была на воздушной подушке и не касалась земли, её тем не менее подбрасывало, потому что над ухабами воздух тоже был неровным. Машину хорошенько тряхнуло, и она остановилась посреди пустыря.
— Приехали! — возвестил Саня.
Астронавт выглянул из такси — сердце его ёкнуло. В двадцати шагах от машины стоял настоящий, нацеленный в неведомые галактики, звездолёт.
Признаться, он производил несколько странное впечатление. Пожалуй, ещё не было такой марки космического корабля, который бы великий астронавт не водил в своё время. Но класс этого звездолёта ему, признаться, был неизвестен. Скорее всего, он походил на древний паровоз, установленный вертикально, а сбоку торчала труба, присущая только паровозам.
Звездолёт возвышался над свежей ямой, и на соплах его ещё виднелись комья земли, будто на корнях у овоща.
Астронавт вылез наружу и, ещё не веря своим глазам, приблизился к звездолёту, постучал по обшивке. Корабль тотчас басовито загудел, точно пустой бак.
— Звездолёт! — произнёс Аскольд Витальевич всё ещё с большим сомнением.
— Ах, — отозвался Петенька, — скорее бы в путь!
Саня ходил следом за бывшим астронавтом, потирая руки.
— А вы загляните вовнутрь, Аскольд Витальевич, — сказал Саня и гостеприимно простёр ладонь в сторону люка.
Астронавт поднялся по ступенькам и заглянул в прихожую корабля.
— Звездолёт, — повторил он, сомневаясь, но уже в меньшей степени.
Он прошёл к пульту управления, похожему на пианино, и неуверенно потрогал пожелтевшие от времени клавиши.
