- Деньги кончаются к марту, но вот появился ты, - она смеется.
Море плещет в набережную, чайки, как голуби, скачут у соседних столиков, одна из них смотрит на нас холодным глазом, морские паромы с народом, будто автобусы или маршрутки, отправляются через бухту в Балаклаву. Я расстегиваю куртку - мне жарко, смотрю на зеленую траву и белые маргаритки на ближайшем газоне и в очередной раз с восторгом думаю, что в Москве сейчас минус 15.
- Я не считаю, - говорю я, - и дотрагиваюсь до ее руки. - Такое у многих бывало. У меня было.
Она недоверчиво смотрит на меня и усмехается:
- Ну да, как же. Вы, мужики, только и ищете, где бы и кому бы…
Потом мы гуляем по бульвару, по дороге изредка попадаются моряки - русские, в привычных черных бушлатах, и украинские, в синей форме натовского образца.
На следующий день у нее день рождения и она приходит к нам с женой с бутылкой шампанского “Новый свет” - праздновать. Похоже, ей больше не к кому идти.
- У мамы я уже была днем, - как бы что-то объясняя, говорит она, - а все подруги семейные, детям в школу, им не до меня. Не хочу сидеть на краешке стула. В субботу, может быть, соберемся, но день рождения-то сегодня.
Я думаю, что в данном случае жаль, что она нигде не работает и, похоже, не хочет, хотя ей много раз предлагали и в дизайнерское бюро, и преподавать в местную гимназию, и художником в местный “бутик”. Структурированная жизнь немного скрашивала бы ее одиночество. Потом социальный статус добавляет женщине после 30 дополнительную привлекательность, это по всем соцопросам видно.
- Да ну, не хочу, - она смеется и машет рукой, - чего это? Не хочу где-то сидеть “от и до” и работать на чужого дядю. Лучше на себя.
Ее день строится так: она встает, делает себе какую-то небольшую еду, кормит собаку, потом часа полтора гуляет с левреткой в парке Победы или на бульваре, иногда больше, иногда она уезжает далеко, в Ботанический сад, и тогда прогулка получается маленьким путешествием на полдня, потом приходит, делает себе обед, смотрит телевизор. Особенно хорошо стало последние годы, когда появилось кабельное ТВ, у них за очень небольшие деньги включают 30 каналов, и есть такой прибалтийский канал, где крутят очень приличные фильмы - Феллини, Бергман, можно вообще не отрываться. Вечером тоже прогулка, иногда по набережной, вот, собственно, и все. Так идут месяцы. Ну а летом, летом в Крыму не соскучишься. Летом тут не хуже, чем в Москве.
Я ее отчасти понимаю, я приезжаю в Севастополь зимой уже второй год, и этот зимний месяц пролетает незаметно, но каждый день тянется очень долго - а спроси, что я делал, я пожму плечами и не отвечу: не знаю, смотрел на море. Как она говорит - “заземлялся”.
Мы выпиваем, я стараюсь шутить, я испытываю к ней смешанные чувства: мне ее жаль и в то же время она вызывает уважение. Моя жена говорит, что она творческий человек и это все объясняет, не важно, что она ничего не делает, ленится или боится, не хочет или что-то еще… Еще, я думаю, что она, жалуясь на свое одиночество, в то же время настолько привыкла к нему, что, пожалуй, это будет трудно кому-то изменить. Даже в Лондоне.
Она ждет звонка или эсэмэски от любимого или, как она его называет, “англичанина”. В ее случае его гражданство - главное, хотя она, конечно, говорит, что уже очень привыкла к нему.
- Когда он приехал сюда и мы встретились первый раз у моей знакомой, которая держит небольшую брачную контору и, собственно говоря, это она и дала мне его mail, - рассказывает она, - я была настолько разочарована, что он это понял. Он сказал потом, что хотел тут же развернуться и уехать, но сдержался, дорога недешевая… Это совершенно не мой тип мужчины. Он основателен, спокоен, но абсолютно без чертовщины, скучно. Но потом мы разговорились, и я почувствовала, что в нем тоже есть свой шарм, хотя секса между нами не было до самого последнего вечера, мне даже пришлось самой снимать майку, потому что я поняла, что он не уверен в моей реакции.
Я подхожу к окну. За окном вечер, улица, идущая под гору, реклама магазина очков и в перспективе на маленькой площади - витрина какого-то бара и стоянка такси. Не холодно, дверь на балкон полуоткрыта. Я в который раз непатриотично думаю, что как это здорово, что Крым стал “островом”, что он не русский и не совсем украинский, он ничей, и этот город, описанный во всех классических романах, от Толстого до Набокова и Аксенова, будто глядящийся в собственное прошлое, с растерянными кораблями Черноморского флота и царским Обелиском славы - междуцарствие, межвременье…
Девять часов вечера. Эсэмэски из Лондона все нет, и она начинает нервничать.
- Все мужики одинаковы. Тот тоже никогда не мог нормально поздравить меня с днем рождения. У всех какой-то прямо пункт на эту тему. То раньше, то позже. Ну, это когда мы общались… - Она молчит. - А в прошлом году я сдуру сама ему позвонила. Через общих знакомых достала его номер, прикинула, когда он работает (чтобы жены не было рядом), и днем позвонила. На сотовый. Потом сто раз пожалела. Испортила себе настроение в праздник. - А, - говорит, - привет. А я тут за рулем. Жена, что ли, рядом была, голос такой… напряженный. Мне бы сразу трубочку повесить, но я давно не слышала его голос, стало меня тихонько колбасить, потом день рождения же - ну, элементарно сказать “поздравляю” можно?
И я говорю: а у меня день рождения сегодня, ты что, забыл? И в этот момент связь, что ли, на минуту прервалась. Межгород же. Он говорит: что? Повтори… Плохо слышно! И я, как дура, повторяю: у меня день рождения сегодня, ты что, забыл? Там такая небольшая пауза, и он говорит: поздравляю. Пьешь там, наверное? А я говорю зачем-то: ну да, скоро друг мой придет. Сидим тут. А время где-то час дня, будний день. “Сидим тут”… “Друг”. “Придет” из Лондона. Он говорит: ну ладно, а то тут движение напряженное, я не могу разговаривать. Поздравляю еще раз. Пока. - И отключился. Я посидела немного, поплакала маленько и решила опять его набрать. Так сказать, подарок себе сделать. Причем с самого начала знала же, что звонить не надо, и - позвонила. Но не вышло, слава богу, он-то тоже меня немного знает - телефон отключил.
Она смотрит на нас женой, улыбается, но я вижу, что глаза у нее на мокром месте.
- Недоступен, - сказал мне небесный автомат.
Я чувствую себя в идиотском положении. Если бы это был обычный день, я бы дал ей поплакать, что еще делать-то, но у нее сегодня действительно день рождения!.. Я смотрю на жену, она потихоньку разводит руками и включает телевизор.
Самое смешное, я понимаю, что тут ничего не поделаешь, и еще я понимаю, что потом она будет на нас дуться, как на свидетелей. Еще я сам начинаю злиться, что мне вечно приходится кого-то утешать.
- А ты напиши ему сама, - говорю я.
- Кому?
- Ну кому-кому, Питеру этому. Знаешь, все мужики страшные эгоисты, - говорю я. - Независимо от подданства. Я тоже недавно чуть не забыл о Лялечкином дне рождения…
Она смотрит на меня, и я понимаю, что она понимает, что я сейчас вру. От этого ей по идее должно стать еще хуже.
- Ладно, - говорит она, - терапевт… Давай напишем, что ли. Судьба у меня такая. Сейчас я ему покажу, блин. Она достает телефон.
Мне ее жаль. Можно говорить, что она сама виновата в чем-то (и я уверен, что такие мнения среди читателей будут), но получать такие шутки в день рождения, это неприятно, согласитесь. Причем мы спросили, ее любимый был в курсе ее birthday, и недели две назад, как положено, спрашивал, что ей, так сказать, подарить. Фигня какая-то… Забыл, что ли? - думаю я. - Как нарочно. Главное, чего я боюсь, это слез в финале. Я не буду знать, что с ними делать. И потом, все-таки мы немножко в отпуске… Хотя, по ее рассказам, не похоже, что мог забыть. Не тот человек.
Имидж “заботливый друг” (по ее рассказам) противоречит непоздравлению с днем рождения, продолжаю я свои размышления. Скорее это выглядит как месседж. Или как вызов. Но зачем именно сейчас? Вот через неделю бы и молчал. Ведь общение происходит в основном через смс-сообщения, т.е. совершенно необременительно… (Причем я хочу сказать читателям, что мы были свидетелями, в обычное время житель туманного Альбиона писал нашей героине по 3-4 раза на день.) Все таки странная штука личные отношения. Теперь у человека будет пункт на свой день рождения.
Тем временем эсэмэс в Лондон написана и отправлена. Нейтральная, по общему решению. Типа “как дела, дорогой?”, то есть вежливое напоминание. Телефон звякает: “Доставлено”. Справляемся с часами: местное время 21 час, 19.00 по Гринвичу. Нормальное время, то есть время уйти с работы, еще никуда не прийти, вспомнить про любимую и спокойно написать ей эсэмэс по дороге. Ждем, говорим о книгах. Проходит полчаса, минут сорок… Ответа нет. Она рассказывает, как они с Шанелькой были в Бахчисарайском дворце. Их сначала не хотели пускать - с собаками нельзя, но она сказала, что это очень древняя порода и что такая собака была у Пушкина. И ей поверили. Смешно, да?.. Мы были в Бахчисарае? Там очень прикольно кричит мулла на закате, это ведь мусульманский город… Алла Акбар. Алла Акбар. Мирно так… Даже хочется надеть этот, как его… их платок. Невозможно представить, что между этим муллой и тем, что иногда показывают в “новостях”, есть какая-то связь. А недавно в Бахчисарае были беспорядки на национальной почве, вы слышали? Бред какой-то…
