– Не обнаружите, – лаконично подтвердил Зворыкин.
– …то так и напишу. А что касается ваших дел… Я ведь, Иван Николаевич, в первую очередь сыщик. А чиновник из меня неважный, делопроизводство – не мой конек.
– И что из этого следует? – Градоначальник веселел на глазах.
– Рано радуетесь. Буду смотреть внимательно, как вы тут с криминалом боретесь. В этом я кое-что понимаю.
– Да ради бога. Сказал уже, что буду признателен за справедливые замечания и компетентные советы.
– Ну тогда ударим по рукам, – констатировал Лыков. – Я могу увидеть полицмейстера? Кто он, что за человек?
Веселость Зворыкина сразу улетучилась.
– Да нет в Ростове настоящего полицмейстера, – сказал он с сильным раздражением. – Уголовных пруд пруди, а специалиста, чтобы порядок навел, никак не сыщем.
Действительно, Ростов по количеству преступлений на тысячу душ населения выделялся в худшую сторону. Зловещая слава криминальной столицы Юго-Востока была на слуху.
– Но кто-то формально есть?
– Именно что формально. До недавнего времени полицмейстером был коллежский асессор Прокопович. Но я его уволил.
– А кого назначили на его место? – поинтересовался Лыков, записывая фамилию в блокнот.
– Коллежского асессора Липко. Но и он фигура временная, до появления подходящего человека. Так-то опытный, службу знает, все вроде бы при нем. Но как вчерашний строевик скажу: нет у Петра Ивановича командной жилки. Там, где надо надавить, потребовать, он иногда теряется.
– И с кем мне говорить?
– С ним говорить, с Липко. Петр Иванович хотя бы может держать кадр в руках.
– А по-настоящему с кем иметь дело?
– С заведывающим сыскной частью.
– У вас есть сыскная часть? – удивился командированный.
– Создали в прошлом году, – пояснил хозяин кабинета. – Драчевский успел выбить деньги из МВД.
– А кто там главный?
– Коллежский регистратор Блажков.
Алексей Николаевич помолчал, обдумывая услышанное. Коллежский регистратор – низший чин в Табели о рангах. Такому трудно отдавать приказания по полиции. Но в провинции это повсеместно: сплошь и рядом классные должности занимают люди, не имеющие чина.
– И как он?
Градоначальник убежденно заявил:
– Этот человек – на своем месте. Храбрый, опытный, давно ловит жулье и знает все отрепье в лицо.
– И всего лишь коллежский регистратор, – не удержался от упрека Лыков.
– Что поделать, – развел руками Зворыкин. – Сами знаете, как у нас идет производство. Нет образования – нет и чина. А у Якова Николаевича только реальное училище. И хотя дело он знает как никто другой, сидит в четырнадцатом классе.
– И вы ничего не пытались сделать? Сейчас на образование повсюду смотрят сквозь пальцы…
Полковник ответил с раздражением:
– Я подавал представление министру – вычеркнул. Орден святого Станислава третьей степени за участие в подавлении восстания дали, а следующий чин – нет.
– Погляжу на вашего Блажкова в деле. И, если он так хорош, как вы говорите, толкну. А директор департамента поддержит, он понимает, что главное – деловые качества человека, а не его формуляр.
– Это было бы очень хорошо, – сдержанно ответил Зворыкин, видимо, не сильно доверяя словам гостя.
– Ну, Иван Николаевич, не буду больше вас отвлекать. Телефонируйте, пожалуйста, этому… Липко. И пусть вызовет Блажкова. Мне часто придется взаимодействовать с сыщиками, лучше сразу познакомиться. Месяц у вас просижу, чем смогу – помогу. А по итогам отдельно встретимся. Рапорт мой вы увидите самым первым. Что не так – обсудим.
– Благодарю, – ответил полковник, снимая трубку телефонного аппарата. – Возьмите мой экипаж и езжайте в полицейское управление на Скобелевскую сорок один, вас там будут ждать.
Новоиспеченный полицмейстер Ростова и Нахичевани Липко встретил ревизора почтительно. Видимо, шеф дал соответствующие указания. Не успели они сесть за стол, как явился начальник сыскной части Блажков.
– Ваше высокоблагородие! Разрешите представиться… – доложил он по-военному.
Питерец протянул ему руку:
– Здравствуйте, Яков Николаевич. А меня зовут Алексей Николаевич Лыков, я коллежский советник, чиновник особых поручений Департамента полиции. Приехал к вам с ревизией уголовного делопроизводства. Ну, не только уголовного, но преимущественно… Только что вышел от полковника Зворыкина, он сказал, что по криминальным делам надо говорить именно с вами. Господа, позвольте начать?
Ростовцы сели, заинтригованные.
– Министр внутренних дел гофмейстер Столыпин разослал по всей стране ревизоров. Я один из них. Наша задача – сделать своего рода моментальную съемку, обзор, как обстоят дела после подавления открытых форм мятежа. С этой целью ревизоры будут изучать криминальную и политическую обстановку, давать оценку действиям властей на местах…
Липко заволновался и сразу попробовал перевести стрелки:
– Ежели речь о мятеже, то надо в первую очередь посмотреть на действия жандармской полиции. Мы, общая полиция, у них были на подхвате. Что нам велели, то и делали.
– Разумеется, я проверю и их тоже. Но начать решил с вас.
Блажков слушал разговор со спокойным безразличием. Он сразу понравился питерцу: неброский, смотрит внимательно, по-сыщицки; движения уверенные, неспешные.
– Бюрократ я еще тот, – продолжил Лыков, – бумажки перекладывать не люблю. Предпочитаю заниматься чем-то более живым. Например, посмотрю, как у вас обстоят дела с негласной агентурой. Еще мне интересны процент раскрываемости, учет вещественных доказательств, состояние картотеки, количество дел, возвращенных прокуратурой для повторного дознания…
Полицмейстер уже откровенно заерзал на стуле, а заведывающий сыскной частью оставался невозмутимым.
– Для начала попросил бы вас, господа, обрисовать криминальную обстановку в городах. Я правильно понимаю, что полицейское управление одно на оба города?
– Правильно, – кивнул Блажков.
– А как так вышло, что их у вас два в ряд?
Коллежский регистратор хмыкнул и покосился на начальство:
– Кто будет докладывать, Петр Иванович, вы или я?
– Давай ты, тебе лучше знать.
Главный сыщик кивнул и вынул из кармана пачку исписанных листов.
– Вам по бумажке, Алексей Николаевич, или как?
– Смотря что в бумажке.
– Там статистика.
– Статистику посмотрю обязательно, это интересно. Но сначала послушаю вас. Начните своими словами. Если чего-то не пойму, то спрошу.
– Ясно. Значитца, так…
Глава 3
Очерк преступного мира Ростова и Нахичевани-на-Дону
– Я сперва объясню, почему у нас на два города одно полицейское управление, – начал Блажков.
– Извольте. Какое хоть между ними расстояние?
– Две версты.
– И стоило турусы разводить? Почему их не объединят в один?
– Так сложилось исторически. Ростов вырос вокруг военной крепости святого Дмитрия Ростовского. А Нахичевань – это место, куда переселили из Крыма армян, еще в конце восемнадцатого века. Русские взяли Крым и обнаружили там угнетаемое православное население. А конкретно, греков с армянами. Греки подсуетились и первые попросили царицу Екатерину переселить их в пределы России. Армяне следом. Вот им и выделили землю под охраной крепости.
– А почему Нахичевань? – продолжил расспросы питерец. – Есть же такой город на Кавказе.
– В то время он еще был под турками. В честь него и назвали наше поселение. А в тысяча восемьсот двадцать восьмом году, как отбили ту, настоящую, у османов, стало в России две Нахичевани. Спустя десять лет, чтобы не путаться, у нашей изменили название, и сделалась она Нахичевань-на-Дону.
– И это целый самостоятельный город?
– Вполне. Там своя городская Дума, своя управа, бюджет, земля. Только полиция общая. В нашем управлении семь участков: четыре в самом Ростове, пятый за речкой, в Затемерницком поселении, а еще два – в Нахичевани. Полицмейстер один на всех.
Тут Липко тоже решил принять участие в беседе:
– А земли, Алексей Николаевич, у этих армян считать – не сосчитать. Матушка-царица дала, не поскупилась. А нам шиш с маслом. Мы их по населению превосходим в пять раз! А площадь Нахичевани больше нашей тоже впятеро… В Ростове сто пятьдесят тысяч жителей, а у них только тридцать. У нас на все про все четыре тыщи десятин, из них под застройкой всего тыща четыреста. Теснота же! А у них двадцать тыщ десятин, включая левый берег. Где справедливость? Мы тут задыхаемся, расти некуда, люди землю под дома на аукционе за бешеные деньги покупают. А григоряне жируют.
– Но ведь Ростов – такой богатый город. Неужели нельзя решить этот вопрос?
– Богатый-то он богатый, но для кого? – обиженно ответил полицмейстер. – Все тутошние богачи – или евреи, или армяне, или греки. Русских-то почти нет.
– Продолжайте, – скомандовал Лыков Блажкову, понимая, что иначе коллежский асессор уведет разговор в другое русло.
