– Зачем атаману орешник? – не понял питерец.
Ростовец прыснул и махнул рукой:
– Все забываю, что вы приезжий и говора нашего не знаете. Орешником тут называют мелко колотый антрацит.
– Чтобы воровать в таких масштабах, Цареву-старшему необходимо купить людей из высшего железнодорожного начальства. Без их согласия куда деть тысячи пудов нефти? И как спрятать вагоны угля?
– Вы правы, и он их, конечно, купил. В том и сила Самого Царя: не часы на улице срезает, а летает по верхам. Там сидят те же воры, только в больших чинах. До которых мне, к примеру, никогда не добраться.
– Ладно, эту дрянь оставляю на сладкое.
Блажков хихикнул и сказал с подковыркой:
– Смею думать, ваше высокоблагородие, что все цари останутся, где были. Вам тут месяц всего прокантоваться – не успеете.
– А давайте на них стодесятников натравим, – предложил коллежский советник.
– Это как?
– А так. Пауки в банке что делают? Истребляют друг дружку. Они все равно столкнутся, двум бандам тут тесно. А солдаты скоро покорят Нахичевань и пойдут походом на Ростов. Пусть воюют, нам меньше хлопот достанется.
– Ну вы загнули… – с сомнением покачал головой коллежский регистратор. – Эдак в книжках бывает, а в жизни нет. Как мы их столкнем?
Тут в коридоре послышался громкий топот, и в комнату ввалился рослый парень атлетического сложения, с веселым и лихим лицом.
– Дядя Яша… – начал он, но увидел незнакомого господина и осекся.
– Знакомьтесь, Алексей Николаевич, – подобревшим голосом сказал заведывающий частью. – Это Англиченков, лучший мой сотрудник и большой обалдуй.
– Чего вы меня так выставляете, Яков Николаич, – сделал тот вид, что обиделся. Чувствовалось, что эти двое живут душа в душу и понимают друг друга с полуслова. – Что обо мне подумает… э-э…
– Не «э-э», а коллежский советник Лыков, чиновник особых поручений Департамента полиции, – с такой же наигранной строгостью ответил Блажков. – А думать об тебе он станет в зависимости от твоего поведения.
– Это в каком таком смысле? Я что, в разряде испытуемых?
Лыков протянул вошедшему руку.
– Позвольте представиться: Алексей Николаевич. А вас как?
– Сыскной надзиратель не имеющий чина Англиченков Петр Павлович.
Он напомнил Лыкову самого себя в молодости: уверенный, сильный и всегда готовый рассмеяться. Еще начальник хвалил его храбрость. Это легко проверить в деле…
– Садись и слушай, что узнал сегодня господин командированный, – приказал Блажков.
Петр взял стакан и пристроился у окошка. Он внимательно выслушал рассказ питерца про нападение на бухгалтера и сразу стал рассуждать:
– Непонятно. Зачем выкалывать человеку глаза? Да еще имя главаря вслух называть. А они это не нарочно, чтобы нас запутать?
Обалдуй, а соображает, подумал Алексей Николаевич. И ответил так:
– Имя бандиты назвали не от большого ума, это я допускаю. Они Пажеский корпус не кончали. А вот ослеплять человека действительно нелогично. Он их видел, может описать по памяти. И потом, рядовой гранд[12], и добыча копеечная. Зачем отягощать свою вину? Или зарезали бы вчистую, или ограничились бы грабежом. А такое я встречаю впервые. Что-то тут в самом деле не клеится. Выдвигаю версию…
Ростовские сыщики встрепенулись.
– Увечье бухгалтеру нанесли, чтобы лишить его места в комитете. Кстати, что это за лавочка?
– Комитет донских гирл – штука серьезная, – сообщил заведывающий частью. – Он создан лет сорок тому назад. Задача – обеспечить проход судов через рукава Дона в Азовское море. У комитета собственные землечерпалки, пароходы, лоцманский пост в дельте, свои баканщики[13]. И значительные капиталы – они составляются из специального гирлового сбора, который взимают с пароходов.
– Много там денег крутится?
– Сотни тысяч рублей. А чтобы узнать точно, надо идти туда и смотреть их балансы.
Лыков приосанился:
– Ну вот, вписывается в мою версию. Сотни тысяч рублей – это большой ломоть. Корди сказал госпоже Оконишниковой, что он мешал «им» воровать. Им – то есть служащим комитета. И те решили убрать неудобного человека. Подослали бандитов, вроде как рядовой налет. Те выполнили заказ.
– Но почему оставили в живых? – засомневался Англиченков. – Надежнее было бы списать.
– Чтобы мы с тобой не слишком старались, – ответил ему Блажков. – За погубленную душу, сам знаешь, спрашивают строго. А тут покалечили, но не убили. Откроем дознание, через полгода по-тихому закроем, а дело в архив. Но тут, вишь, приехал ревизор из Петербурга…
– Да, на это ребята не рассчитывали, – хмыкнул надзиратель. – Алексей Николаевич! А возьмем их за пищик! Я давно на гниду Меньшого Царя зуб точу.
– Ты слушай дальше, что предлагает его высокоблагородие, – хлопнул ладонью по столу коллежский регистратор. – Он хочет всех «царей» разом пришибить.
– Каким образом?
– А натравить на них Чертов отряд, что окопался в Нахичевани.
Петр, несмотря на свой ухарский вид, соображал быстро:
– Как пауков в одну банку?
– Ага.
– Легко сказать, да трудно сделать.
– Вот Алексей Николаич сейчас нам и расскажет, а мы послушаем, – скептически заявил Яков Николаевич.
Лыков не обиделся, а стал излагать:
– У меня есть помощник, титулярный советник Азвестопуло. Он грек. А еще храбрый, артистичный – то, что нужно. Титулярного, кстати, получил недавно, не в очередь, за отличие. С риском для жизни спас от взрыва террористами артиллерийские склады в Казани…[14]
– Так. Есть грек, полицейский чиновник. Вы хотите его в банду запустить, так я понял? – с прежним скептицизмом прокомментировал Блажков.
– Правильно поняли. Азвестопуло такое не впервой, он уже был «демоном»[15]. У него здорово получается.
– А почему вы решили, что Чертов отряд его примет? Там штрафованные солдаты, они чужого не возьмут.
– Возьмут, если он докажет им свою полезность, – возразил Алексей Николаевич.
– И в чем будет та полезность?
– Азвестопуло представится им как бомбист.
– Бомбист? – удивились ростовцы.
– Да. Я нарочно послал его в Артиллерийскую академию изучать взрывное дело. Сейчас Сергей Манолович в родной Одессе и тоже внедрен в банду. Ребята готовят покушение… Ну, это секрет. Со дня на день их возьмут с поличным, а бомбист будто бы вовремя сбежит. Сюда, в Ростов.
– А ведь можно попробовать, – осторожно сказал Англиченков, глядя на начальника.
Тот ответил:
– Можно. Если руководство разрешит.
– То есть Липко? – уточнил питерец.
– Да. Но он на себя не возьмет и обратится к Зворыкину.
– Начальники не дадут разрешения, – категорично заявил надзиратель.
Лыков перевел взгляд на Блажкова, тот кивнул:
– Конечно, не дадут. Зачем им рисковать? Вдруг что-то пойдет не так, а они дозволили…
– Но как же начальство собирается бороться с преступностью, ничем не рискуя?
– Очень просто, – отрезал коллежский регистратор. – Прикажут мне, а я вертись… В случае чего виноватый всегда найдется: Блажков.
– Яков Николаевич, давайте в этот раз сделаем все сами, – предложил коллежский советник. – Обойдемся без санкции руководства.
– Узнают – со службы выкинут. Вы это понимаете?
– Так уж и выкинут! – запротестовал Англиченков. – Кто тогда будет жуликов ловить?
– А вот тебя поставят, ты и будешь, – съязвил начальник.
– Уволить не уволят, а в должности понизить могут, – рассудительно заметил Лыков. – Неприятно, согласен. Меня тоже в прошлом году с чином прокатили ни за что.
– Вот! А вы мне такое предлагаете…
– Предлагаю, Яков Николаевич. Потому как вижу, с кем имею дело.
– Это с кем же?
– С порядочным человеком. Который служит не для проформы, а за совесть. Так и так на вас повесят, верно подметили. С моей ли операцией, без нее ли – отдуваться главному сыщику. Но неужели вам не хочется дать ворам заушину? Такую, чтобы до печенок проняло. Я-то уеду, я человек нездешний. А вы? Вот шанс почистить Ростов. Полицмейстеру предлагать такое смешно, он служит за жалованье и всего боится. Вы из другого теста. Ну? Решайте.
Блажков мялся. Лыков ходил по комнате и не торопил его. Коллежский регистратор договаривался со своей совестью, тут нельзя было торопить. Наконец Яков Николаевич нехотя произнес:
– Ну, попробовать можно. Не каждый день в Ростов приезжает такой гоношистый ревизор.
– То есть решаем сами, без китайских мандаринов?
– Я согласие даю. Но оставляю за собой право сообщить по команде, когда сочту нужным. Тогда уж на усмотрение начальства.
Англиченков облегченно выдохнул и принялся мечтать:
– Раскассируем «царей», и начнется в городе хорошая жизнь! Я тогда сразу женюсь.
– Если стодесятники перебьют «царей», то сядут на их место, – осадил его Яков Николаевич.
– Как они сядут, если у них в банде будет наш агент? Открутим им головы, и тогда точно женюсь.
