— Я привык, что меня слушаются без лишних вопросов и с первого раза, — тон не изменился, но в светлых глазах мелькнуло раздражение.
Я покачала головой и прошла на пушистый белоснежный ковер, заняв прозрачный стул, стоящий посреди помещения. С ожиданием посмотрела на мужчину.
— Я в курсе, что наш общий друг уже поведал тебе об ужасной оплошности, допущенной тобой, — произнес хозяин компании. — Имей в виду, ты создала мне лишние проблемы, и за это придется заплатить.
— Вы меня убьете?
Раскатистый неискренний смех — и тут же серьезное:
— Увы, ты слишком ценная.
— А что будет с Маратом?
— Я думал, ты спросишь, что я сделаю с тобой.
— А вы мне ответите?
— А где гарантия, что я отвечу насчет Марата?
Словесный поединок закончился ничьей. Он откинулся на спинку кресла, разглядывая меня из-под полуопущенных ресниц. Будто наш короткий разговор ему наскучил, но служба, как говорится, обязывает.
— Перейдем к главному, — произнес после недолгой паузы. — Я уже говорил, что хочу, чтобы ты работала на меня. Ты, напомню, согласилась.
— Вы же знаете, что это…
— Не перебивай! Так вот, о чем я? А, о твоих способностях. Они поистине уникальны, и я подумал, как это выгодно скажется на моем имидже.
— Имидже? — вот тут, признаться, я опешила.
— Что, еще не поняла? — усмехнулся Игорь. — Имидже-имидже. Дело вот в чем. Совсем скоро «Ариадна» выпускает на рынок новый препарат. Он создан, в том числе, с использованием некоторых компонентов, добытых из твоей крови… Впрочем, это неинтересно. Важно другое: средство обещает увеличить скорость мышления, адаптировать человека к внешним раздражителям, в общем, усовершенствует его во многих смыслах.
— И?
— Ты будешь ходячей рекламой, детка! — радостно заявил он. — Продемонстрируешь свои способности, что интересного умеешь, и клиенты любые деньги отдадут за то, чтобы приобрести мой товар!
— Вам прекрасно известно, что я не могу это контролировать.
— Знаю. Считаю это недоработкой моих людей. С завтрашнего дня начнешь тренировки. У тебя две недели, чтобы овладеть всем, что нужно.
Мужчина махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.
— Подождите. Что с Маратом?
— Ой, ну что ты какая настырная? — было видно, что он буквально кайфует от моих переживаний, скотина! — А что с Маратом?
— Ему можно как-то помочь?
— Откуда я знаю? Он бы точно разобрался, что происходит, но, увы…
— Могу я с ним увидеться?
— Зачем? Он овощ!
— И все же!
Мужчина сделал вид, что задумался. Хотя, возможно, так и было, но я привыкла ставить под сомнение все, что он говорит или делает.
— А знаешь, давай, — я сначала даже не поверила, что он так легко согласился. — Хуже, боюсь, быть не может.
— Спасибо!
— Это все потому, что я — слишком добрый! — напускная скорбь и тут же жесткое: — Но придется избавиться от тех, кто может нести потенциальную угрозу.
— Простите, что?! — тут я уже не выдержала, вскочив и воззрившись на спокойно лыбящегося босса-садиста.
— Избавиться — это значит предупредить распространение заведомо ненужной информации среди широкого круга! — голосом лектора произнес тот. — Мне разговоры не нужны, а они обязательно появятся, когда все вокруг узнают, что Кольцевой оказался в состоянии своих экземпляров.
— Но…вы их убьете?
— Вот видишь, ты не такая дура, какой пытаешься казаться.
— Но… мне казалось, вы и так все контролируете! Никто в мире не знает, что здесь происходит. Никто…
— Потому что я всегда поступаю так, как считаю нужным, — оборвал меня хозяин «Ариадны». — Превентивные меры — залог успеха, запомни это, малышка. Хотя вряд ли тебе понадобится моя наука.
— Да, но… Послушайте! Если хотите, я поговорю с людьми, кто там был, кто слышал…
— Не мели чепухи! Ты мне надоела! Свободна!
Когда меня вытаскивали из кабинета, я все еще кричала, умоляя не делать того, что он задумал. Мужчина лишь морщился, но отвечать не стал. Перед глазами стояли лица персонала, снующего туда-сюда мимо нас, с любопытством взирающие на разыгрывающуюся картину. Они еще даже не подозревали, что им подписан смертный приговор.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Боже, что я наделала?!
Глава 4. Жестокая правда
Утром как можно раньше зашла в комнату Руслана, чтобы рассказать, что скоро случится и, возможно, как-то предупредить невинных людей. Накануне оббегала все коридоры, но так его и не нашла. Где, интересно, он шляется по вечерам?! Спросить, понятное дело, не решилась.
В ответ на мой эмоциональный рассказ о страшных обещаниях Игоря мужчина лишь скривился, не переставая подтягиваться.
— Эй, алло, ты вообще меня слышишь?!
— Конечно, тебя весь блок слышит, и те, кто за камерами смотрит — тоже, — равнодушно бросил. — Сто семнадцать…
Черт, я была на таких эмоциях, что совершенно забыла о «большом брате». Да и фиг с ним, главное сейчас — помочь людям!
— Руслан, умоляю, уговори его, чтобы он ничего с ними не сделал!
— Кого?
— Игоря, кого еще!
— Сто двадцать три… Я тебе говорил, что ты — дура, из-за которой все может рухнуть.
— Прекрати! Я не знала!
— И что? Сначала делаешь, потому думаешь.
Лысый, наконец, спрыгнул, взял какую-то тряпку со стола, утер лицо от пота и взглянул на меня.
— Ничего нельзя сделать, Ника. Игорь поступает так, как считает нужным. Кому, как не тебе, понимать это?
— Как ты можешь?! — я даже ногой топнула, не веря в то, что ему настолько безразлична гибель кучи людей.
— А при чем тут я? Это твоя ошибка.
Жестокость и вместе с тем правдивость его слов заставили замолчать. Не помню уже, что хотела еще сказать, как убедить действовать, но хладнокровие мужчины опустило на землю, точнее, прямо брякнуло, пребольно ударив в самое сердце.
Да, он не обязан подчищать мои косяки, но до вчерашнего дня казалось, что мы не чужие друг другу люди. Неужели сама себя обманывала?
Я навернула круг по комнате, собираясь с мыслями, но сделала себе только хуже. Чем дольше думала о сложившейся ситуации, тем яснее понимала: ничего не предпринять, никто меня даже не послушает! Разве что посмеются и уйдут по своим делам, не представляя, что это последнее, что они сделают. Да и к кому бежать? Я больше половины из тех, кто был вчера в том коридоре, не знаю ни лично, ни заочно, что говорить об именах и прочих подробностях. Да я просто не смогу попасть в эту лабораторию, охрана остановит у первого же лифта.
Не видя выхода из положения, присела на край кровати и призналась:
— Я устала.
— Ночью отдохнешь.
— Я не об этом.
— Я понял.
— Зачем тогда издеваешься?
— Я не издеваюсь, Ника. Просто в следующий раз думай головой!
Я еще помолчала, потом вспомнила:
— Он разрешил навестить Марата.
— Зачем?
— Я попросила.
— А тебе это зачем?
— Капец, ты прикалываешься что ли?! — не выдержала. — Я боюсь за него, переживаю!
— Если бы не ты, повода для этих переживаний бы не было, — бросил мужчина равнодушно, направляясь к душевой, но замер, услышав мой тихий вопрос:
— Ты все еще меня ненавидишь, верно?
Мне было важно это знать, ведь я любила братьев даже, пожалуй, сильнее, чем друзей когда-то, считая их по-настоящему родными людьми. И горькие признания Руслана каждый раз резали очень глубоко и больно, так, как не получилось еще ни у одного местного садиста.
На секунду показалось, что так и уйдет, решив в очередной раз, что болтаю всякую ерунду, но он все же спросил:
— С чего ты взяла?
— Ты сам сказал.
— Не болтай.
— Да ладно, думаешь, я не знаю? К тому же, так было…всегда, — пожала плечами. — Или скажешь, я не права?
— Зачем, Ника?
— Ты хотел спросить «за что»? За то, что разрушила ваши жизни своим появлением, полагаю. В принципе, судить тебя за это нельзя. Все нормально, я это заслужила.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Зачем ты все это говоришь?
— И правда, и так все ясно.
