Нарав и Ольга уже были в зале. Они сидели за недлинным, рассчитанным только на королевскую семью и гостей, столом. Справа от короля сидел юноша, лет двадцати двух, с чисто-золотыми кудрями и голубыми, под стать небу над Архипелагом, глазами. Когда он встал вслед за родителями, чтобы поприветствовать пришедших гостей, и их глаза с царицей встретились, Евдокия невольно подумала, что в таких очах кто угодно утонет безвозвратно. Принц был красив, что было неудивительно, учитывая внешность его родителей. Юноша с поклоном поцеловал руку императрице и пожал Володару.
— Царица-императрица, позвольте представить Вам нашего сына и принца Архипелага Женара.
Принц оказался приятным молодым человеком, спокойным, молчаливым, но это доказывало, что он знает цену слову. Он обладал живой мимикой, что говорила гораздо красноречивее слов, и потому, Евдокии удалось понять: душа у него не на месте. Но ничего узнать про это у царицы не вышло: юноша покинул их ещё до окончания трапезы.
Принц, как только его не стало видно в открытом дверном поёме, что соединял коридор и обеденный зал, бросился бежать к лестнице, а там вниз, вниз, потом бегом по очередной аллее с колоннами, по садовой дорожке к водоёму, все стены и дно которого были, как и стоило догадаться, из белого мрамора. Вода сюда поступала из одного из проливов между пятью островами, проделывая короткий путь по широкому каналу и потом прямиком в это садовое озеро. На берегу водоёма принц остановился, напряжённо вглядываясь в прозрачную гладь морской воды. Но когда под водой мелькнуло нечто серо-голубого цвета, Женар встал на колени, наклонясь над водой. А на воздух высунулась гладкая блестящая голова прекрасного дельфина с человеческими глазами. Женар протянул руки, чтобы погладить животное.
— Здравствуй, Дарива.
Дельфин издал звук, который обыкновенно издают его собратья в разговоре друг с другом. Он будто бы пытался что-то сказать. Он или, если быть точнее, она…
— И я соскучился.
Снова этот весёлый прерывистый щебет, почти как у птиц. Только продолжался он подольше. И в это время в глазах морского жителя плескалась такая тоска, что от этого взгляда щемило сердце.
— Дарива, надо потерпеть. Осталось два дня, и море снимет с тебя свою печать. Только потерпи.
Дельфин снова защебетал и ткнулся носом в ладонь принца, будто бы успокаивая его. «Всего два дня… но какой же это долгий срок!» — говорили его глаза.
Глава 4. Живая сказка
С утра погода стояла прекрасная, что Евдокия почувствовала сразу, стоило ей только проснуться. На сегодняшний день у неё были грандиозные планы вплоть от посещения капитана корабля до снаряжения на дальнейший путь.
Девушка, приготовившись к новому дню, выглянула на балкон. Она тяжело вздохнула: у перил стоял Володар, облокотившись о них руками и смотря на горизонт. Весь его вид говорил красноречивее слов.
— Бедный Володар. Мы скоро вернёмся, — тихо прошептала царица, смотря на такую душераздирающую тоску кузена. Ей было жаль его. Она прекрасно понимала, что он испытывает не потому, что испытывала сама. Просто чувствовала его состояние. Как ни крути, они — одна семья, с детства росли вместе. Потому и понимают друг друга без слов.
Девушка не стала ему мешать. Тихо покинув свои покои, она уверенно направилась к лестнице, и не прошло и десяти минут, как царица оказалась в саду. Она огляделась.
— Да, надо было вчера лучше присматриваться, — расстроенно подумала она. Вместо того, чтобы быть перед выходом за пределы территории королевского замка, она была похоже в совершенно противоположной части сада.
Она стояла на усыпанной песком дорожке. С двух сторон от неё — в два ряда колонны из белого мрамора, увитые плющом. За ними росли яблоневые и персиковые деревя, что находились в самом расцвете.
Что же, делать нечего. Дуся пошла вперёд, понимая, что если вернётся во дворец, то заблудится окончательно (так как он был сам по себе как целый лабиринт). Аллея из колонн вскоре закончилась, и Евдокия смога узреть развилку из трёх тропинок. Девушка огляделась по сторонам. Справа от неё, в самом конце дорожки, она заметила принца Архипелага. Юноша стоял на коленях перед садовым водоёмом и с кем-то общался. Со стороны казалось, что говорил он со своим отражением.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Любопытство пересилило, как Дуся не старалась, и царица, снова оглядевшись, сделала несколько шагов в сторону Женара. Она остановилась. Теперь ей было видно всё. Прекрасный серо-голубой дельфин, с такими живыми человеческими глазами, высунувшись из воды, смотрел прямо на принца, издавая характерные для его собратьев стрекочущие звуки. Женар говорил ему в ответ тихо, гладил по голове, но в то же время на его лице было написано столько тоски, что императрице невольно стало жаль его.
Тут дельфин брызнул водой, будто бы показывая свою обиду, а принц засмеялся, принимаясь вытирать мокрое лицо рукавом. После ещё пары «фраз», дельфин уплыл. Принц встал на ноги и собрался было уходить, но тут заметил царицу Евдокию. Он несколько побледнел, но виду не показал. Юноша поклонился.
— Ваше Величество, — произнёс он.
— Доброе утро, Женар, я… заблудилась просто. Пришла сюда, и… тут ещё ты… Не сочти за грубость, но позволишь мне узнать? Это был твой друг?
— Нет… — он замялся. — Точнее, не совсем. Это — моя невеста.
Евдокия поражённо застыла, удивлённо и недоумённо глядя на юношу, который всё это время не менялся в лице: всё та же горечь. Она почувствовала себя неуютно. Всё-таки, не тактично было вот так вот задавать такие сокровенные вопросы, на которые бедный юноша вряд ли горел желанием отвечать. Но шаг уже был сделан. Царица попыталась взять себя в руки.
— Невеста?
— Да. Мы обручены уже года три. Скоро должна была состояться наша свадьба. Дарива с отцом покинули Архипелаг на время, чтобы она смогла выбрать ткани в Ямлезе — её отец купец и взял дочь во время одной из поездок. Но по дороге домой… они наткнулись на пиратов. Корабль потопили. Многие смогли спастись, но… Дарива утонула. Мне сообщили о случившемся ещё до того, как они прибыли. Я поспешил к ним навстречу на одном из кораблей. Когда я узнал о том, что… Даривы больше нет, я подумал, что это последний день моей жизни. Когда мы вернулись на Архипелаг, я пришёл сюда — в наше с Даривой место. Здесь мы встречались. Каюсь, я собирался свести счёты с жизнью, — здесь очень глубоко, метра два, если не больше, — но только я погрузился с головой под воду, меня вытащил дельфин. Он помог мне выбраться на берег. Это была Дарива. Оказывается, русалки упросили свою мать оставить жизнь ей. Море согласилось, и вот, моя невеста — дельфин ровно на полгода и три дня. Завтра она должна превратиться в человека.
Евдокия была поражена услышанным. Она, как ни позорен был сей факт, ничего не знала об Архипелаге и его чудесах, вплоть до русалок и их морском семействе, так как по идее это была часть света отведённая Марии, но Дуся всё равно немного смутилась: ей стало стыдно.
— Но, как же ты понял, что это дельфин — Дарива? Она же, вроде как не говорит по-нашему.
— Да. Но наш народ имеет такое благословение от моря — понимать его обитателей так же хорошо, как и друг друга. Мне казалось, это не секрет для остального мира.
Дуся покраснела.
— Ну, как оказалось, для меня — секрет.
* * *
Да, услышанная Евдокией история была выше всякого понимания. Сколько бы она не находилась в Обене, сколько бы не любовалась на фениксов и чудеса Горма с Дрангом, она наверное никогда не сможет привыкнуть к тому, что в их мире есть ещё много сказочных диковин, которые могут повергнуть в шок даже самого старого мага. Русалки, морское царство, воля Моря, превращения человека в дельфина для сохранения жизни… В нашем мире большинство этих легенд из поверий старины средневековья и более ранних эпох превратились в детские сказки, в которые не все дети-то верят, хотя и находятся те из людей, кто пытается доказать существование морских жителей наполовину людей, наполовину рыб. Но, думаю, они никогда не достигнут своей цели.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
