— Госпожа, Её Высочество в лесу на медведя наткнулась…
— …а Мурад меня спас, — перебила Надя, но тут же замолчала. Взгляд матери её смутил, как не могло смутить бесстрашную и бескомпромиссную наследницу ничто на свете. Императрица покачала головой. Она уже во всех красках представляла себе реакцию мужа на общение царевича и их дочери в столь неоднозначном ключе. С тех пор, как Мария в Обен из Ямлеза невольно привезла ведьму, благодаря которой они до сих пор живут, как на пороховой бочке, Баш не желал иметь с восточными жителями ничего общего. Или, попросту, ненавидел их.
Но тут…
— Надя! — раздался сзади громоподобный окрик короля, в котором можно было услышать всё, что ожидала царица и от чего она побледнела ещё больше, да так, что её лицо приобрело тот даже оттенок, что и личико принцессы, которая с ужасом себе обрисовала, что сейчас будет. Тем временем, Севастьян подошёл к ним, сверля ямлезца яростным гневным взором.
— Мурад! Что это означает?
— Баш… — начала царица, но он не дал ей ничего сказать:
— Подожди, — отрезал он. Наступила неловкая пауза, в течение которой каждый ощущал потребность сказать что-то, что хоть немного разрядит обстановку. Но никто не знал, что именно. Севастьян, к великому несчастью, истолковал это молчание и испуг неправильно и от того побагровел. Надя очень невовремя решила постараться успокоить отца, за что получила испепеляющий гневный взгляд и яростный рык:
— Вон с глаз моих!
Мария с облегчением вздохнула, поняв, что Баш не станет устраивать разборки у всех на глазах и в присутствии дочери. Его остановило то, что видевшие их люди стали останавливаться, желая увидеть продолжение. Подобная неосторожность могла неблагоприятно сказаться на репутации участников спора, а потом и на отношениях между ними.
Но в то же время царица была недовольна и расстроена, так как великолепно понимала, что у этой стычки будет продолжение не столь мирное и в более закрытой обстановке, что убивало всякую надежду на более-менее мирное сосуществование членов двух правящих династий.
Не желая более раздражать и выводить из себя короля, Надежда и Мурад удалились. Мария напряжённо посмотрела на мужа, который всё ещё был похож на разъярённого льва, который заметил на свей территории нежелательного соперника, претендующего на его власть. И императрица отлично понимала, что сдерживаемая до поры ярость будет страшнее во сто крат, когда её муж останется один на один с царевичем.
Она попыталась его внимание отвлечь от этой неприятной встречи прикосновение руки, но должного результат не последовало. Король несколько вздрогнул и собрался уйти со двора. Мария последовала за ним, моля Царя о т ом, чтобы у мужа хватило терпения и благоразумия не выместить своё состояние на посторонних.
Глава 10. Трудности совмещения ролей отца и правителя
Не будь Баш в таком взвинченном состоянии по вполне уважительной причине, Мария побила бы его, если бы не была настроена на более мирное русло. Хотя муж целенаправленно склонял её к своему состоянию гнева и раздражения, что королева не могла не заметить, но пока стойко держалась.
Баш был похож на дикого зверя, которого загнали в клетку и держат там, и он мечется из угла в угол в бессильной ярости. Он не желал никого слушать, его мысли были заняты другим. Да как этот восточанин помел вообще смотреть на его дочь! Он хотя и царевич, но терпеть его король не собирался… Уже не собирался. Не собирался с того самого момента, как он положил глаз на Надю.
Баш остановился, смотря в окно. Его невольно передёрнуло, когда он представил себе, что его дочь выйдет замуж за этого… ямлезца. Если вообще выйдет. Кто знает, что у этого чужака на уме? Мария очень вовремя перебила разгулявшуюся фантазию.
— Баш, послушай меня, — она положила ладонь ему на плечо, стараясь не раздувать и без того разбушевавшееся пламя. — Я понимаю, что ты… ну… так относишься к ямлезцам. Но они не все такие. Если бы я не доверяла племяннику, то я бы его не привезла…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А с Феоной ты бы привела тот же аргумент? — спросил Баш, совершенно позабыв про то, что эту тему лучше не затрагивать. Но эти слова неприятно резанули королеве по сердцу. Севастьян опустил голову, когда супруга отняла ладонь от него. — Прости, Маш.
Севастьян повернулся к ней и притянул к себе, как бы прося прощения. Мария с трудом подавила желание съязвить и произнесла:
— Я не на тебя обижаюсь. На себя. Мы же до сих пор разгребаем последствия моей благодетели. Из-за меня мы живём теперь в ожидании войны…
— Прекрати, мы забыли вообще о слове «война» с тех пор, как Кора пропала вместе со зверолюдами и племенами с северо-западного архипелага. А было это, милая моя, двадцать лет назад.
— Будто это меня успокоит, — разозлилась царица. — Ты великолепно понимаешь, что это не может длиться вечно. Ты… ты же помнишь, что я увидела во сне. Вот-вот грянет буря, которую мы не вынесем сами.
Севастьян еле сдержался, чтобы не закатить глаза. Он не воспринял всерьёз этот сон, когда Мария ему про него рассказала. Король пытался её убедить в том, что всё это глупости, что Коры там не было, но девушка твёрдо была убеждена в том, что сон этот был если не реальным, то вещим. Тогда они замяли эту тему: императрица отдавала всё время дочери, которая проявляла не в меру большой аппетит и строптивый нрав, не переставая плакать. В следствие этого круги под глазами были не только у матери, но и у отца новорождённой. Но даже несмотря на это Мария воспринимала в штыки любую попытку высказать предложение взять принцессе няню. А Баш даже не пытался это делать.
Мария вздохнула, вспоминая всё это и подумала: не знал Баш, что спустя годы у них возникнут проблемы гораздо более масштабные, в сравнении с обычным новорождённым ребёнком, изводящим нервы. Она невольно вздрогнула, когда до неё дошло, что до роковой минуты осталось всего два месяца. Баш заметил это, но не успел ничего сказать.
Раздался стук в дверь и после приглашения, вошёл тот, от одного вида которого Мария невольно побледнела, а Баш побагровел от новой волны уже успевшего стихнуть гнева. На короля было страшно смотреть. Царица поняла, что сейчас её присутствие будет во вред всем и тихо выскользнула за дверь, успев метнуть в сторону мужа многозначительный взгляд. Император и царевич остались вдвоём.
* * *
Мария, на самом деле, не видела никакой особенной трагедии в том, как Баш воспринял очередного ухажёра дочери. Хотя Надя пока стойко оспаривала сей факт. Она всегда довольно ревностно хранила вою независимость… До этого момента.
Царица долго пыталась сделать очередную петлю в своём вязании, но её ненаглядная доченька в самый ответственный момент начинала стучать каблуками переходя из одного угла холла приёмной короля Фингарда в другой и отвлекала своим невнятным бормотание: то ли молитвой, то ли ворчанием. Из-за двери доносился не обнадёживающий яростный крик императора. Видно, терпение его лопнуло, и следовать немой просьбе супруги он был не в состоянии. И это немало волновало Надежду. Наконец, терпение лопнуло и у её матери.
— Надь, прекрати ходить! Либо сядь, либо выйди, только не маячь!
Девушка надулась, но села, послушавшись родительницу. В этот момент из-за двери донёсся крик Севастьяна:
— Не смей, слышишь меня! Ещё хоть раз увижу тебя рядом с моей дочерью, пеняй на себя!!! И тогда тебя не спасёт ни отец, ни принадлежность к правящей династии Ямлеза, ни милость императрицы Марии.
Упомянутая вздохнула и подняла глаза на дочь. Надя, вся бледная и взволнованная, сидела выпрямив спину и вслушиваясь в каждое слово с такой жадностью, будто от этого зависела её жизнь. Это вызвало у королевы грустную ухмылку. Она избежала этих сцен, в следствие ранней смерти отца. Правда, вместо него, у неё была старшая сестра Анна, которая не стала мириться выбором младшей. И ушло много времени на то, чтобы средняя царица-императрица смирилась с любовью Марии к королевскому воспитаннику.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
