– Чем я вызвала неудовольствие моего господина?
Она явственно слышала, как он тяжело вздохнул и, будто преодолевая колоссальное сопротивление, ответил, глядя перед собой:
– Я не вправе требовать от тебя разделить мою участь странника, которую я избираю по доброй воле. Этой дорогой я должен идти один. Ты еще молода и красива. И заслуживаешь лучшей доли. Прости, что не сумел сделать тебя счастливой.
– Но я счастлива, мой господин, – выдавила она, чувствуя, что еще немного, и потеряет сознание, перед глазами все плыло.
– Невелико счастье жить с калекой, – горько улыбнувшись, сказал он, – я не найду покоя, пока не погаснет огонь ненависти, сжигающий меня. Я уже не тот, кого ты любила, за кого вышла замуж и, кто тебе обещал простое семейное счастье. Я знаю, что со мной тебя ждет страдание и смерть. А ей я предпочитаю смотреть в глаза один.
– Но мой господин, я не…
– Не говори так. У тебя больше нет господина. Сегодня вечером я ухожу. Формальности уладишь сама. Пусть этот дом, который ты старалась сделать счастливым, наконец-то станет таким. Я буду молиться Светлым Богам, чтобы они оберегали тебя.
– Но куда Вы пойдете? Вы еще не поправились окончательно, физические лишения убьют Вас! – она почти кричала, сдерживая рыдания.
– Дважды не умирают, – бросил он, и, встав резко на ноги, рывком поднял ее с колен и склонился в глубоком поклоне, – Берегите себя, госпожа, – вдруг, неожиданно и официально, обратился он к ней.
Затем, плотнее запахнув меховую накидку, быстрым шагом, не оглядываясь, пошел по извилистой дорожке, на которую падал снег из лепестков вишни. Казалось, он парит в облаках. Ей хотелось броситься вслед, но ее тело ей не подчинялось. Наконец, видя, что муж исчез за поворотом террасы, она медленно дошла до скамьи и присела, лишенная сил. Небольшие капли, скатываясь с крыши, падали ей на лицо и стекая к шее, оставляли следы на ее прекрасном, но несущим печать скорби лице. Рядом с местом, где месяцами предавался суровому уединению муж, она увидела скомканный лист бумаги. Дрожащими руками, она раскрыла его и прочитала на первой странице изящную надпись, выполненную каллиграфическим почерком:
На утесе сосна, открытая ветру морскому
и жестоким волнам, тяжко стонет, изнемогая, —
так и я в томленье любовном…
Это стихотворение он сочинил в день их свадьбы. Казалось, что счастливей их нет на свете. И тогда, уже ничем не сдерживаемые, рыдания вырвались из ее груди…
Глава 6. Мост Тэнгу
Кианг восхищенно смотрел на чудесное преображение хрупкой девушки в хладнокровную воительницу. Вместо сжавшегося, испуганного комочка, который, как предполагал он изначально, мог доставить им только хлопоты, их почтила своим присутствием зрелая, сильная женщина, готовая постоять за себя.
– Нам пора, – Фэнг Лей подхватил сумку с вещами Мейлин и направился к двери, – уже рассветает.
Набросив свой белый плащ, он вышел на улицу и поразился аромату хризантем, пропитавшему кристальный воздух. Мейлин, присев на корточки рядом с одним из благоухающих кустов, шевелила губами, будто прощаясь. Слезы, не уступающие по своим размерам каплям росы, мерцающих, словно бриллианты, на лепестках пышных голов хризантем, текли по ее лицу и, падая вниз, на секунду вспыхивали в лучах рассветного солнца. Она улыбалась и нежно касалась лепестков, стараясь не нарушить это великолепие. Она будто сама стала цветком, трогательным и ранимым. Фэнг Лей, любуясь девушкой, не мог сдержать улыбки. Что ожидает их в городе?
Мост Тэнгу с древних времен являлся местом, где монахи просили милостыню у путников, стремившихся попасть в Нефритовый город. По легенде, первый правитель города был застигнут разбойниками в глубоком овраге, бывшем в то время в этом месте. И, если бы не тэнгу, отпугнувшие разбойников собачьим лаем, Нефритовая семья могла бы так и не появиться, лишившись своего прародителя. Явившись правителю в образе странствующих монахов, они, в награду, попросили выстроить мост через опасное место и храм, в котором они могли бы обучать лучших воинов, способных встать на защиту города. Это место обросло легендами и в Пяти королевствах стало традицией направлять на обучение в храм отпрысков аристократических семейств. По преданию, именно здесь в таинственной горной пещере был выкован Меч тэнгу, лучшее оружие, которое когда-либо существовало на земле. Обладание им – великая честь и огромное испытание добродетели воина, Хранителя меча. Жить, подобно страннику, забыв о земных благах и посвятив себя высшей цели – удел избранных. С течением веков, Меч, как и Хранители, превратились в легенду, которую рассказывали молодым воинам умудренные сединами ветераны в свете костров военных лагерей. Никто уже не знал, существует ли Меч на самом деле и живы ли Хранители…
Громада моста смутно вырисовывалась, пробивая пелену утреннего тумана огнями ночных фонарей, установленных рядом с огромными скульптурами тэнгу. Тишина и покой царили здесь в ранний час. Фэнг Лей остановился, внимательно всматриваясь в клубящуюся мглу. Кианг, подтолкнув в спину Мейлин так, что она оказалась между ним и Фэнг Леем, с тревогой озирался по сторонам, положив руку на рукоять меча. Мейлин спросила шепотом:
– Что случилось, господин?
– Монастырский колокол… Он молчит. А уже время созывать на молитву.
– Может быть, распорядок изменился?
– Это невозможно! – Фэнг Лей практически отчеканил слова, – Монахи чтят традиции отцов-основателей беспрекословно.
– Вы бывали в монастыре, господин?
Фэнг Лей, продолжая всматриваться в постепенно рассеивающийся туман, ответил:
– Звон колокола монастыря наполнял мир вибрациями Добра и Света с самого основания города. И эта тишина – плохой знак.
Постепенно рассеивающийся туман обнажил землю и каменные ступени с распростертыми на них телами монахов. Около двух десятков изрубленных тел, разбросанные в беспорядке чаши для подаяний, обломки шестов, разорванные четки и кровь, кровь, кровь… Казалось, что они ошиблись адресом и случайно забрели на бойню. Забыв об осторожности, они принялись обходить тело за телом, надеясь обнаружить раненных монахов, но все было тщетно. Мейлин с ужасом смотрела на эту картину беспощадного убийства и ей трудно было поверить, что подобное сотворили люди. Она видела, как Фэнг Лей резко присел, сгорбившись, над телом старца с разрубленным горлом, взяв его за безжизненную руку с намертво сжатыми пальцами вокруг нефритовых четок.
С противоположной стороны послышался шум. Кианг увидел стремительно бегущих по мосту воинов в черных одеждах. Выхватив меч, он бросился им навстречу, видя, что Фэнг Лей все также неподвижно сидит, бережно поддерживая голову монаха и, закрыв глаза, читает молитву поминовения усопших. Воины все приближались, и он уже четко различал их приоткрытые в зверской улыбке рты. Возглавлял их предводитель в серебряных доспехах и с копьем в руке. Нападавшие рассыпались, заключив Кианга и сидящего на коленях Фэнг Лея в кольцо, выставив мечи и копья и направив на них арбалеты с заряженными болтами ужасной пробивной силы, перед которой бесполезен любой из известных доспехов. Повисла тишина, нарушаемая только пением птиц.
Глава 7. Ксинг
Кианг чувствовал, как кровь все быстрее струится в жилах, но, видя направленные на них арбалеты, понимал, что даже не успеет взмахнуть мечом. Он закрыл глаза и мысленно начал было читать молитву, когда в воздухе раздался свист стрел и воинственный клич. Ничком бросившись на землю, он краем глаза увидел, что Фэнг Лей последовал его примеру. Мейлин он не видел и искренне надеялся, что девушка успела скрыться от нападавших. Вслед за свистом стрел, раздалось негромкое жужжание. Это арбалетчики Серебряного воина пытались сбить навал атакующих в форме Нефритовой стражи, которыми громко руководил воин в зеленых с черным доспехах и лицом, обезображенном шрамом. Раздался лязг мечей и Кианг понял, что бой перешел в рукопашную. Вскочив на ноги с обнаженным мечом, он проткнул грудь двум набросившимся на него воинам и, видя, как слева от него с ужасающей эффективностью орудует Фэнг Лей, напал на группу теснимых стражей арбалетчиков, пытаясь сблизится с их командиром. Серебряный воин, поняв, что его окружают, выхватил из-за пазухи горсть каких-то шариков, бросил себе под ноги. Раздался хлопок, пространство вокруг места, где он стоял за секунду до этого, заволокло едким дымом. Стражники, кашляя и отчаянно протирая глаза, попадали на землю. Кианг быстро обернул рот шейным платком и откатился от очага дыма, зная, что он поднимается на уровень роста человека быстро и у земли сейчас его концентрация минимальна. Постепенно, дым рассеялся, и он увидел, что Фэнг Лей вновь присел рядом с телом старого монаха и затем, взвалив его на спину, двинулся в сторону Храма, все также хранящего гробовое молчание. Решив последовать за ним, он вложил меч в ножны и, рванулся было за другом, но был остановлен стальной рукой, внезапно схватившей его за плечо, будто клещами:
