Проклятие Нефритового города
Молчание монастырского колокола – плохой знак…
Дарий
© Дарий, 2015
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1. Лес откровений
Лучи закатного солнца едва пробивались сквозь густую листву деревьев, отбрасывающих загадочные тени на мраморные скамьи и выложенные плиткой дорожки не так давно излюбленного места прогулок и тайных свиданий жителей Нефритового города. Припозднившиеся прохожие, торопливо семенящие по выщербленным временем каменным плитам, с опаской поглядывали на одинокого мужчину в покрытой пылью одежде, который припал к бутыли с вином и, не обращая внимания на настороженные взгляды, поглощал с явным удовольствием ее содержимое. Убедившись, что бутыль пуста, он с неудовольствием отбросил ее в сторону и, спасаясь от внезапно налетевшего ветерка, плотнее запахнул одежду. Внимательный взгляд мог заметить мелькнувший на секунду меч в ножнах с рукоятью в форме человеческой кисти, висевший в том месте, где положено быть левой руке. По стремительности движений воина было видно, что он давно свыкся с отсутствием конечности и, компенсируя потерю, выработал другие, неизвестные и страшные для противника навыки. Физическое увечье не стало для него фатальным, но каждый раз, бросая взгляд на культю, перед его глазами вставала одна и та же, мучительная картина…
Лязг стали о сталь уже несколько страшных минут полосовал утреннюю тишину. Две фигуры, вращая мечами с огромной скоростью, блокируя и делая обманные движения с последующими контратаками, двигались в водовороте боя со сверхъестественной скоростью и точностью. После очередного обмена ударами, противники отпрянули друг от друга и застыли, переводя дух, с поднятыми мечами, готовые в любую секунду ответить на возможный выпад. Со стороны казалось, будто воины внезапно окаменели, а мир затаил дыхание вместе с ними, ожидая развязки. Выпад. На мгновенье показалось, что клинки и воины сплелись, подобно змеям, в черно-белый клубок, вращающийся с огромной скоростью. Лязг стал напоминать непрерывный скрежет, будто противники, превозмогая мощь друг друга, стремились вдавить свои мечи в тело врага, испытывая небывалое сопротивление. Затем раздался крик с последовавшим глухим стоном. Воин в белом не оглядываясь на скрипящего зубами от дикой боли искалеченного соперника, пошел к дереву, у которого был привязан его конь. Отъезжая от места кровавой драмы, он не слышал, как тот произнес, прежде чем провалиться в спасительное забытье: «Меч станет моей второй рукой…»
Вырванный из плена воспоминаний каплями падающего дождя, мужчина встал со скамьи, осмотрелся и пошел вглубь леса, стремясь как можно скорее попасть в старую хижину, в которой он мог скрыться от непогоды и согреть у очага начинавшую ныть культю. Это ветхое строение являлось его домом вот уже шесть лет, которые он провел в изнурительных тренировках и мучительных снах, в которых раз за разом он видел, как то, что было его рукой, лежит в траве, орошая ее кровью. Лучше бы его убили, чем ввергать в эту муку физической боли и ада в душе, когда живешь гневом, дышишь ненавистью и жаждешь мести. Но боль ушла, гнев умер, ненависть он задушил, исступленно упражняясь с мечом день за днем… Он сам стал мечом. Он победил себя, свое увечье, свой страх, но жажду мести можно утолить, лишь напившись вдосталь. И он ее утолит сполна…
Глава 2. Таверна Одинокого Путника
Шляпы из пальмовых листьев, глубоко надвинутые на глаза двух усталых путников, едва ли спасали от дождя, который лил, не переставая, от самого побережья. Едва волоча ноги и прилагая усилия, чтобы выдернуть их из разочарованно чавкающей грязи, Фэнг Лей и Кианг с упорством волов двигались к едва различимому сквозь пелену дождя далекому огоньку. Как два корабля, застигнутые штормом, они двигались к вожделенной цели, обещавшей им сытный ужин, сухую постель и крепкий сон. А дождь, то затихая, то вновь усиливаясь, хлестал их нещадно, будто испытывая на прочность в конце пути.
Последние метры до крыльца Таверны Одинокого Путника дались Фэнг Лею и его другу с огромным трудом. Позвонив в небольшой колокольчик рядом с дверью, они принялись приводить себя в порядок, счищая комья грязи с одежды и сапог. Через несколько минут раздался осторожный скрип отодвигаемого запора и на пороге возник взъерошенный старик, который высоко подняв ночной фонарь, с тревогой вгляделся в лица поздних гостей:
– Чем могу быть полезен, благородные господа? – спросил он, опасливо косясь на огромного воина и его торчащий из-за спины меч.
– Нам нужна комната, горячая вода и что-нибудь поесть, – мрачно произнес великан и, бесцеремонно подвинув плечом замешкавшегося от неожиданности старика, проследовал вглубь помещения.
Фенг Лей, виновато посмотрел на растерявшегося от такого напора хозяина:
– Прошу простить моего друга, но мы ужасно измотаны, голодны и нуждаемся в хорошем отдыхе.
– Конечно, конечно, – поспешно проговорил старик и, с неожиданным проворством для его возраста, засеменил вслед за великаном, который довольно урча, уже расположился у теплого очага, грея руки и источая пар от мокрой одежды. Старик тем временем, поднявшись по лестнице на второй этаж, где располагались комнаты для гостей, открыл дверь в маленькую каморку и крикнул жене, чтобы принесла ужин для дорогих господ. Фэнг Лей подошел к небольшому оконцу и, окинув взглядом дворовые постройки, покосившиеся и разбухшие от непрерывно льющихся потоков воды, заметил неясный силуэт, поспешно скрывшийся во тьме пустующего сарая. Видимо, кроме них, у стариков еще есть постояльцы. Из комнаты, где у очага грелся довольно ухмыляющийся Кианг, послышался его одобряющий рев. Войдя в обеденную залу, Фэнг Лей увидел, как огромный воин на глазах у изумленной супруги хозяина, безвкусно и густо нарумяненной женщины с остро торчащей, девичьей грудью, не свойственной ее возрасту, отправляет в рот огромные куски издающей одуряющие запахи рыбы, довольно чавкая и безумно вращая глазами. Видимо, кулинарное мастерство хозяйки было выше всяких похвал. Налив чашку ароматного чая с примесью неизвестных ему трав, он сделал глоток и, с улыбкой следя за жерновами, в которые превратились челюсти Кианга, сказал, обращаясь к хозяйке:
– Нам нужна горячая вода.
Та, с трудом оторвав восхищенный взгляд от самозабвенно жующего Кианга, поклонилась и, несколько неуклюже, пошла отдавать распоряжение мужу, путаясь в платье и вымученно улыбаясь. Фэнг Лей проводил ее взглядом, подмечая, что руки хозяйки, мозолистые, крепкие, без малейших следов маникюра больше подходят для рукояти алебарды, чем для манипуляций с домашней утварью. Через минуту к ним спустился хозяин, и, натужно улыбаясь, сообщил, что фурако уже готова, так как он, не ожидая столь поздних гостей, к моменту их прибытия уже приготовил ее для себя. Что поделать, старые кости требуют тепла… Но, он с радостью готов предоставить ее в распоряжение благородных воинов и для этого проводит их в специальный домик, располагающийся во дворе, рядом с кустами хризантем. Аромат цветов после дождя и горячая вода подарят воином столь желанное отдохновение от ратных трудов, очистив тело и успокоив душу.
Подобревший, сытый и изрядно испивший вина Кианг, встал и, ковыряясь в зубах, с довольной улыбкой подошел к хозяину, положив руку ему на плечо, развернул, и, шутливо подталкивая в спину, сказал, издавая довольное рыкание:
– Старик, если ванна будет столь же превосходна, как съеденная мной рыба, то, пожалуй, я останусь здесь еще на некоторое время. Давай, веди к своей фурако и хризантемам. А мой друг, тем временем, воздаст должное стряпне твоей женушки. Кстати, скажи ей, пусть принесет еще вина.
Старик, прихватив фонарь, кланяясь, открыл перед Киангом дверь и засеменил вслед за ним, боясь столкнуться с пошатывающимся громилой. Когда они вышли из таверны, Фэнг Лей, двинулся вдоль стены в противоположную сторону. Достигнув пристройки, у которой ему почудился силуэт, он загляну в небольшое окно. В маленькой комнатушке, низко склоняясь над столом, сидела женщина, время от времени смахивая платком слезы. Он попробовал слегка нажать на дверь, но она не поддавалась. Тогда ударом ноги он проломил несколько досок и, протянув руку, открыл дверь изнутри. Женщина, поначалу отпрянувшая в испуге к дальней стене комнаты, теперь сидела, закрывшись рукавом бирюзового платья и лишь ее миндалевидные глаза с длинными ресницами, подведенные черной краской, настороженно взирали на нежданного гостя. Он смотрел в них, как завороженный, чувствуя, что погружается все глубже и глубже в эту голубую бездну. Казалось, время остановилось. Но, внезапно, ее взгляд изменился и, увидев ужас в мгновенно расширившихся зрачках, Фэнг Лей, молниеносно выхватил меч из ножен. Резко развернувшись, он нанес удар, известный фехтовальщикам, как «монашеский плащ», на долю секунду опередив старика, который, предвкушая его смерть, с застывшей ухмылкой на лице, разламывался на двое, держа в руке бесполезный уже внушительный кинжал. Кровь из рассеченных артерий брызнула в разные стороны. Кровавые капли попали на лицо девушки и она, вскрикнув, потеряла сознание. Из пристройки, где в фурако беззаботно плескался Кианг, раздался крик боли и звук падающего в воду тела…
