Европа для меня, как детский калейдоскоп, прекрасный и непредсказуемый в каждом своем движении. п осле зноя Италии я люблю всепроникающие ветры Шотландии. Еще с детства у меня осталось особенно восторженное отношение к Шотландии благодаря романам Стивенсона. Шотландия представлялась мне краем мрачных и величественных замков, где текли реки из виски и вересковые поля простирались до горизонта.
Поэтому пару раз в году я приезжаю в Westin Turnberry Resort, чтобы восстановить тело и душу и почувствовать себя настоящим шотландцем. «Тенберри» находится прямо на океанском побережье, недалеко от Глазго. Главная достопримечательность здесь — скука.
Да, да скука, тишина, покой — это лекарство для измученных топ-менеджеров и простых миллионеров со всех концов света.
Неимоверная, изнуряющая скука, но ведь я за ней и приехал, как и все остальные. Леность настолько проникает в мышцы и мысли, что ты перестаешь ощущать себя деятельным человеком и превращаешься в инфузорию.
Правда, в отеле есть забавный обычай, оживляющий присутствующих. После шести часов вдоль фасада проходит волынщик, и звуки его инструмента означают, что наступает время вечера, время развлечений и вредных привычек.
Отель начинает гудеть, я надеваю, свой килт и до двух часов ночи брожу от одной компании приятных джентльменов к другой, не вынимая сигару, с бокалом виски. Так я могу выдержать два-три дня, а потом сбегаю в Лондон. Пару часов уходит на поиск спутницы, и мы отправляемся в Nobu. Более гламурное место трудно найти во всем Соединенном Королевстве. Меня всегда сопровождают азиатки или негритянки — люблю экзотику. Мы отправляемся есть черную треску и вяленые помидоры.
Потом уже на другом конце Земли я продолжаю веселье. Варадеро оглушителен и разнуздан. Еле вылупившиеся в женщин кубинские девственницы ищут место и время, чтобы расстаться с невинностью, ибо здесь она никому не нужна.
Любовь плюс социализм — вот рецепт коммунизма на Кубе. Энергия любви важнее для всеобщего счастья, чем энергия света и тепла. Здесь тепло и свет дает природа, и, значит, главное, что нужно для счастья, — это любовь на песке на ночном Варадеро в бликах умирающей луны.
Так однажды я начал коллекционировать женщин, как картины. Я поставил себе цель переспать с женщинами всех существующих на свете национальностей. До моего миллионерства, т. е. до тридцати пяти лет я переспал с сорока тремя женщинами. Да именно и точно с сорока тремя.
Каждый мужчина помнит всех своих женщин и ведет им свой счет. Никогда не верьте заявлениям типа: у меня их столько было, что и не упомню, а уж имена и подавно. Жалкий, жалкий бред.
Он помнит всех, каждую. Ведь это его богатство, это его утешение, это его победы. Как можно забыть победы. Это главная награда, смысл бытия, удовлетворение от собственного существования. Мужчина тысячи раз перебирает имена покоренных женщин, собирает их и разбрасывает во времени, тешит себя завоеваниями и мечтает о новых.
И однажды количество переходит в качество. Ты уже безошибочно знаешь, как уложить ее в постель. Трофеи растут, множатся и классифицируются. Мы вспоминаем о них, когда нам грустно, — ведь я смог, я овладел, я завоевал.
Я не веду спортивного счета женщинам. У меня нет такой цели. Одни романы заканчиваются одной ночью, другие могут длиться больше года. Но все чаще на моем пути попадаются корыстные, пустые женщины.
Русские модели, зарабатывающие в год более миллиона долларов, все равно быстро очаровываются свежевылупленными миллионерами со своей же родины. Более капризных и беспринципных женщин мне не приходилось встречать нигде. П од маской респектабельности всегда скрывается высокооплачиваемая гейша, постоянно стремящаяся к совокуплению с сильными мира сего.
Тело богатого человека постоянно требует новых удовольствий. Последние годы я предпочитаю развлекать себя хорошими ресторанами. Причем географическое положение ресторана не имеет значения. В этом есть свой кайф: поужинать в Берлине и лечь спать дома в Москве. Мое последнее гастрономическое открытие — ресторан «Еl Bulli». Он находится у черта на куличках, в испанских нагорьях, в двух часах езды на спорткаре от Барселоны. Здесь ужин превращается в перфоманс. В ресторане открытая кухня, и из-за столика виден весь процесс приготовления.
Шеф-повар ресторана родом из Тремонтаны, города, где родился Дали. Поэтому кухня такая же сумасшедшая, как и картины самого Дали. Сюрреализм в тарелке приобретает почти реальные формы. Превыше всего я ставлю куропатку, в которой нет мяса собственно куропатки, она начиняется мясом лобстера, а соус к этому блюду приготовлен на морской воде.
Так незаметно для себя я начал погрязать в роскоши и удовольствиях. Удовольствия лились как из рога изобилия. Жизнь превращалась в абсолютный праздник, вечный и прекрасный. День перетекал в ночь и снова рождался утром, и только удовольствия наполняли жизнь.
Города мира проносились бесцветной радугой. Париж уже не радует, Нью-Йорк на обед. Милан — бутики мелькают больными огнями. Сидней скучен, Лондон почти банален.
Люди кружат вокруг меня, стараясь обратить на себя внимание. Все эти роскошные блондинки с длинными прямыми волосами и идеально очерченными губами переходят тебе дорогу так, чтобы их было хорошо видно.
Какие-то люди постоянно предлагают мне слетать в космос для развлечения, но восторга эта идея у меня не вызывает. Куда интереснее гонять на «ягуаре» по бретонским пескам. В моем гараже стоят десятки роскошных машин. Я покупал и покупаю все машины, которые мне нравятся.
У меня внушительная коллекция авто. Машину я всегда выбираю по настроению. Когда у меня сексуальное настроение, я беру желтый «Ламборджини». Когда встреча с девушкой в первый раз, — «мерседес» от «Макларен» — он внушителен и раскован. Чтобы сразить партнера или конкурента, я приезжаю на «мэйбахе», а когда я инкогнито выезжаю в ночной город, я беру «альфа-ромео».
Иногда глубоким утром из окна отеля в Риме или Вене, я наблюдаю за суетливой спешкой людей, стремящихся на свои рабочие места. С тяжелыми лицами и нестираемой маской вечной заботы о своем будущем.
А я вчера вечером просадил с друзьями почти двести тысяч долларов в ресторане, стрип-баре и, кажется, в казино. Эти люди, снующие внизу, продали бы душу и все последующие свои жизни только бы иметь эти двести тысяч в этой Жизни. А я распылил их по миру без сожаления и уже почти без удовольствия.
Мои разум и тело постоянно требуют новых ощущений — необычных, шокирующих, ярких, таких, которые бывают редко и не со всеми. И судьба, внимая моим желаниям, уже готовила для меня особое, изысканное угощение.
5
Раз в году мы с женой и детьми отдыхаем в своем поместье на Сардинии. В прошлом году мы неожиданно получили приглашение на закрытую вечеринку «а ля рюс». Мы с Мариной были удивлены этим приглашением, так как вели затворнический образ жизни и ни с кем на острове не поддерживали дружеских отношений. Приглашение нас озадачило, но из чистого любопытства мы решили его принять.
В палаццо семнадцатого века в восемь вечера нас встречал дворецкий в костюме эпохи Возрождения. Нас никто не спросил о приглашении, что меня немало удивило, и мы через минуту оказались во внутреннем дворике дворца. Мы пребывали в неведении больше часа, как вдруг я увидел знакомое лицо. Это был Валерий Узрамаев собственной персоной.
Интересно, подумал я, а этого сюда как занесло. Он быстро подошел к нам и без удивления спросил:
— И вы здесь?
— Да, — ответил я сухо.
— Очень хорошо, а вы уже успели поприветствовать хозяина?
— Нет, — сказал я, — мы понятия не имеем, кто здесь хозяин.
— Жаль, — тихо сказал Узрамаев, — ну тогда хотя бы познакомь меня с женой.
— Марина, — это господин Узрамаев, — сказал я.
— Очень приятно, — ответил Валерий.
— Взаимно, — сказала Марина.
Воцарилась глупая тишина.
— Как вы здесь оказались? — спросил Валерий.
— Толком не знаю, — сказал я, — получили приглашение.
Узрамаев кивнул головой и заговорщически отвел глаза в сторону.
— А вы знакомы с хозяином? — спросил я.
Валерий как будто проигнорировал мой вопрос и ответил что-то неопределенное:
— Да странно, я тоже получил безымянное приглашение, возможно, какой-нибудь наш олигарх собирает соотечественников.
— Может быть, но я нигде не вижу этого олигарха.
— Да я тоже, — сказал Узрамаев, — хотя угощения царские.
Больше как будто говорить было не о чем, и Узрамаев удалился. Меня эта «случайная» встреча и непонятная вечеринка сильно насторожили. Особенно странным было отсутствие хозяина дома и то, что это никак не смущало веселившихся вокруг нас людей.
Через полчаса мы с Мариной решили покинуть дворец, прошли через внутреннюю парадную и очутились во дворике с фонтаном. Здесь в центре фонтана стояла ледяная статуя Бахуса, из которой хлестало «Фалерно». Рядом каскадом на серебряных блюдах была разложена севрюжья икра. Полуобнаженные вакханки разносили гостям вино и сладости. Мы попытались покинуть дворик через задние ворота, но они оказались заперты. Вернулись к парадным воротам, но и они оказались на замке. Я начал нервничать и бессмысленно ходить взад-вперед около ворот. Мое поведение, видимо, привлекло внимание метрдотеля, который неизвестно откуда вдруг появился перед моим носом.
