— Не тяжелее, чем видеть его полное запустение, — заметил Мистер Хэмптон и принялся за яичницу с ветчиной. — Новые владельцы уже в пути, — продолжил он информировать своих сотрапезниц. — По слухам, сказочно разбогатевшие на алмазодобыче в Бразилии. При них дочь… и сын. Отставной военный. — Мистер Хэмптон многозначительно помолчал. — Они будут здесь со дня на день.
— Сын? — Хелен вычленила из его рассказа самое главное. — Холостой?
— Полагаю, что так, мисс Хелен.
И Лиззи скривила губки:
— Отставной. Сколько же ему лет? Не меньше тридцати?
Ее отец снова улыбнулся.
— Причины уйти в отставку могут быть разные, Лиззи, не только «преклонный» возраст, как то тебе представляется. — И добавил: — Я слышал, он участвовал в Трафальгарском сражении, сумел увести с линии огня один из наших кораблей. За что и был отмечен Трафальгарской медалью Бултона…
Хелен со скучающим видом надбила скорлупу яйца.
— То есть он старый и некрасивый, — вынесла она свой вердикт, и они с Лиззи понимающе переглянулись. Явно разочарованные…
— Полагаю, ответить на этот вопрос вы сможете уже в ближайшие дни, — произнес ее собеседник. — Аддингтоны собираются устроить прием. Если только не нанесут визит прежде этого…
— Прием?! — Хелен взвизгнула от восторга. — Нужно упросить маменьку заказать мне новое платье. Я видела чудесный муслиновый отрез в лавке мистера Адамсона. Помнишь, Лиззи, тот самый, с розовыми цветами?
Ответить девушка не успела: в столовую вплыла скорбная фигура в черном креповом платье и кое-как повязанной чалме.
— Ужасная ночь! — посетовала она. — Я не сомкнула глаз ни на минуту. Казалось, солнце никогда не взойдет, и мои мучения вовек не окончатся.
— Доброе утро, Корнелия, — поприветствовал ее мистер Хэмптон. — Очередной приступ мигрени? В последнее время они значительно участились.
И женщина простенала полузакрыв глаза:
— Все эти туманы с пустоши да болотные испражнения.
— … И сливовые наливки, — шепнула Лиззи на ухо Хелен.
Девушки захихикали, не в силах справиться с приступом веселья, и тетушка-дуэнья одарила воспитанницу взглядом оскорбленной невинности. Сам комментарий едва ли коснулся ее ушей, однако неподобающее случаю веселье вызывало недовольство.
— Присядь и выпей чаю, сестрица. — Мистер Хэмптон указал на стул. — Уверен, хорошая чашечка «Дарджелинга» вернет тебе доброе расположение духа! Тем более после столь беспокойного сна. — И как бы между прочим осведомился: — Надеюсь, ничего хуже мигрени не приключилось минувшей ночью?
— Полагаю, ты имеешь в виду свое позднее возвращение от Коллинзов? — не растерялась Корнелия Сэттон. — Я слышала, как ты топал на лестнице. В этом доме скрипит каждая половица… — посетовала она, наливая себе чашечку чая.
Обе подруги с облегчением выдохнули: миссис Сэттон вряд ли могла их слышать, ее громогласный храп раздавался даже на лестнице.
И если уж отец не проговорится…
— Что ж, в таком случае пора бы нам поторопиться с завтраком, дорогие, — переменил тему беседы ее отец. И вынул карманные часы. — Четверть девятого. Пастор Ридинг готов предать анафеме всякого опоздавшего к воскресной службе. Но мы ведь этого не желаем, не так ли, девочки? — вопросил он с улыбкой.
Его сестра демонстративно вздохнула. Это был мученический, полный невысказанного страдания стон, предваривший следующие слова:
— Боюсь, сегодня мне лучше остаться дома, Элайджа: не хочу портить прихожанам радость воскресного дня своим скорбным выражением лицом. — И приложила руку к больной голове.
Мистер Хэмптон утер уголки рта салфеткой, отложил ее в сторону. Глаза его блеснули, как и всегда перед особенно удачной шуткой:
— Пастор Ридинг и сам неплохо с этим справляется своими пространными проповедями на тему адских мучений, — заметил он как бы мимоходом, поднимаясь из-за стола. — Двух страдальцев за утро нашему маленькому Колчестеру и в самом деле не вынести — будь здорова, сестрица. Девочки!
— Мы готовы, отец, — отозвалась Лиззи, и они с Хелен тоже поднялись.
— Я прослежу, чтобы ланч был готов вовремя, — донеслось до них на выходе из столовой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Спасибо, сестрица.
В церковь Хэмптоны добирались исключительно на своих двоих, закладывать двуколку ради десятиминутной прогулки казалось хозяину дома истинным расточительством, да и ножками следовало подвигать, как любил говаривать он в свои лучшие дни.
Вот и сейчас, выйдя за порог и вдохнув бодрящего, морозного воздуха, мистер Хэмптон блаженно улыбнулся.
— Хорошо! — И выставил по локтю для каждой из девушек. — В таком сопровождении я чувствую себя на десяток лет моложе. Если не больше…
Лиззи отозвалась:
— Вы вовсе не старый, папА. Хоть сейчас под венец! — И они с Хелен снова захихикали.
После смерти жены, случившейся восемь лет назад, отец Лиззи полностью посвятил себя воспитанию дочери и скорби по своей несвоевременно ушедшей супруге. Хэмптоны жили душа в душу, будучи по-настоящему счастливы в браке, как то мало кому удается, — их будущее казалось безоблачным, счастье непреходящим, и вдруг Глория Хэмптон занемогла. Врачи вынесли единогласный вердикт: чахотка.
Лиззи осиротела в течение нескольких месяцев…
— Погляди, Лиззи, у миссис Вудворт новая шляпка! — сказала Хелен, указывая глазами на женщину впереди. — Слыхала, такие нынче в моде в Париже. Стоят баснословные деньги!
— Никакие баснословные деньги не скроют отсутствие ума, — отозвалась ее подруга.
И мистер Хэмптон закатил глаза в наигранном недовольстве.
— Лиззи, милая, как можно, — заметил он с насмешкой в голосе. — Ум женщине вовсе не обязателен! Он лишь помеха девице на выданье, да и замужней женщине в том числе.
И дочь подхватила их привычную перепалку:
— То есть вы намеренно пичкали меня знаниями, заранее полагая, что ни одна достаточно образованная девица так никогда и не сумеет найти себе достойного мужа? — вопросила она.
— Всегда намеревался оставить тебя только себе! — с улыбкой подтвердил ее предположение мистер Хэмптон.
Они как раз приближались к церковному кладбищу, и Лиззи поежилась, припомнив события прошлого вечера: мрак, холод, шуршание в кустах. Глаза в темноте… Невидимую руку, распахнувшую створку окна и забросившую ключ в ее комнату.
— А это еще кто такие?
Удивленный голос подруги заставил Лиззи вернуться к реальности и узреть подкативший к церкви богатый экипаж с ливрейным слугой на подножке. Тот лихо соскочил на землю и, распахнув дверцу, опустил ступеньку. Невольно замершие на месте, они рассмотрели выплывшую из него женщину лет сорока-сорока пяти, девушку, едва ли старше годами самой героини, мужчину с тростью и… молодого человека в черных очках.
Этот последний, в отличие от прочих членов семьи, интереса к окружающему не проявлял: не бросив по сторонам ни единого взгляда, проследовал в двери церкви стремительным шагом.
Только тогда Хелен и выдохнула через услужливо приоткрытый от удивления рот.
— Он вовсе не старый, — озвучила первое, занимавшее все ее мысли.
Лиззи поглядела на отца:
— Разве вы не сказали, что новое семейство прибудет только со дня на день?
— И прибыло, судя по всему, — отозвался отец со спартанской невозмутимостью. — Похоже, они решили устроить прихожанам пастора Ридинга маленький приятный сюрприз.
— И у них получилось. — Девушка поглядела на других горожан, подобно им наблюдающих эпатажное прибытие Аддингтонов: возбужденные, перешептывающиеся, они спешили к дверям церкви и своим скамьям. Хэмптоны тоже продолжили свой путь…
— Что за странное приспособление у него на лице? — продолжила начатую тему Хелен. — Похоже на папенькин лорнет, только без ручки и крепко сидящий на носу. Да еще столь вызывающего цвета! Черного. Никогда не видела ничего подобного.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Это очки, — просветила ее подруга. — Помнится, прежде они были в моде.
— Очки, — повторила Хелен нараспев, как бы пробуя слово на вкус. — По мне, так жуткое уродство. — И кокетливо улыбнулась подруге: — Хотелось бы увидеть молодого Аддингтона без них. Уверена, в церкви он непременно их снимет!
