Откровенно говоря, все воспитатели Алины в один голос утверждали, что повзрослеть ей пора уж давно, и не уставали твердить ей об этом при всяком удобном случае. Четырнадцать лет - немалый возраст для принцессы, еще года два - и можно будет всерьез думать о ее замужестве. Эти разговоры были для Алины постоянным пугалом, поскольку ни становиться взрослой (вернее, взрослой она стать, возможно, и не возражала бы, но вести себя при этом так, как ее учили - увольте!), ни, тем паче, замужней она упорно не желала.
Потому при каждом удобном случае Алина сбегала от воспитателей и камеристок, находя убежище в самых неожиданных местах. Таких укромных местечек у нее с раннего детства было присмотрено немало: некоторые в самом дворце, некоторые в саду за кольцом внутренних стен. А самые любимые - во внешнем дворе, где под сенью парковых посадок (чтобы ничто не раздражало глаз гуляющих по верхним террасам) располагались многочисленные службы - конюшни, прачечные, казармы гвардейцев и прочее, прочее.
Любимых развлечений у Алины было два. Одно из них - чтение: она обожала читать все подряд, но в особенности - авантюрные романы, которые проглатывала на одном дыхании, с замирающим сердцем примеряя на себя образ главного героя. Именно героя, не героини - женские персонажи подавляющего большинства романов почему-то ни умом, ни смелостью не отличались и были Алиной глубоко презираемы, поскольку, по ее твердому убеждению, не стоили своих героев. Второе развлечение Алины состояло в том, чтобы наблюдать за людьми, но так, чтобы ее присутствие не было ими замечено. Для этого занятия существовало еще одно название - подглядывание - но Алине оно в голову почему-то не приходило, и если бы кому-то вздумалось обвинить ее в том, что она подглядывает, принцесса была бы искренне возмущена.
``Ежевичное'` убежище располагалось во внешнем дворе. Заросли колючих кустов примыкали к монолиту внутренней стены, с этой стороны высокой и неприступной, и именно вдоль стены располагался потайной проход. Плети разросшейся ежевики поднимались высоко по стене, свисали вниз, пряча прогалинку от взгляда сверху. Единственным неудобством убежища было то, что пользоваться им можно было только в теплую пору года. Сейчас, в середине осени, листва уже прилично поредела, но пока еще выполняла свою маскирующую функцию. Несколько погожих деньков, выдавшихся после затяжного периода нудных осенних дождей, слегка подсушили землю, и Алина не преминула воспользоваться случаем, улизнув из дворца с книгой и покрывалом под мышкой.
Теперь книга была уже прочитана, но уходить не хотелось, и Алина слегка раздвинула ветви, приглядываясь к происходящему на расположенной неподалеку тренировочной площадке гвардейцев. Оттуда доносились звон оружия и азартные крики. Похоже, кто-то рискнул вызвать на состязание Бертрама, капитана гвардейцев. На это стоило посмотреть! Алина встала на колени и аккуратно, стараясь не уколоться, отогнула несколько упругих плетей, закрывающих обзор.
Действительно, зрелище того стоило! Молодой гвардеец, высокий и золотоволосый, с изумительной осанкой и гордой посадкой головы - наверное, новенький, поскольку раньше Алина его не видела, а не заметить подобную персону она не могла - вел изящную атаку, угрожая тренировочной рапирой Бертраму, опытному волку Королевской Гвардии. Бертрам отступал, не пропуская ударов, но и не переходя в нападение, и, видимо, ему приходилось нелегко. Подбадриваемые возгласами болельщиков, соперники кружили по площадке; темп ударов ускорялся.
Алина не видела движения Бертрама, когда рапира золотоволосого гвардейца вдруг взлетела в воздух, описала красивую дугу и упала на песок тренировочной площадки, прямо к ногам болельщиков. Принцесса досадливо закусила губу. Она болела за новичка. Как он держался! Алина пообещала себе, что непременно узнает, как его зовут. Еще неизвестно, чья взяла бы, если бы Бертрам не воспользовался каким-нибудь нечестным приемом из своего арсенала. На площадке Бертрам покровительственно похлопывал по плечу молодого гвардейца. Алина отвернулась и принялась сворачивать покрывало.
- 2 -
Зиму Барс решил провести в Замке. Он не возвращался туда уже четыре года, побывав за это время на территории двух королевств и одной империи - границ для Рыцарей Пламени не существовало. Его седло отягощал увесистый потайной кармашек с необработанными адамантами - кристаллами, пользующимися большим спросом у ювелиров. Возможно, популярности у адамантов поубавилось бы, если бы кто-нибудь прознал о их происхождении, но Орден тщательно хранил эту тайну, продавая камни исключительно через длинную цепочку подставных лиц. Добывались же эти пронзительно-голубые, после огранки сверкающие словно бы идущим изнутри светом кристаллы из нечисти - не из любой, разумеется, а из определенного вида больших тварей, и получить камни было нелегко. Барс считал адаманты законным военным трофеем, но оставался совершенно равнодушен к их красоте.
Следовало поторопиться, чтобы достигнуть Замка до начала зимних бурь - пребывание в деревенской таверне на окраине Шумской провинции затянулось дольше, чем Барс рассчитывал - и рыцарь выбрал путь, пролегающий через Шум, столицу графства и всей провинции, хотя в иных обстоятельствах предпочел бы, вероятно, ехать проселками. От Шума по благоустроенной королевской дороге можно было добраться до Сантии. Там - пересечь реку по знаменитому Золотому мосту. Золотым, кстати, мост вовсе не был, видимо, в названии отразилось количество денег, затраченных на его постройку. Потом сделать небольшой крюк и попасть на Долгиновский большак. Этот старый торговый путь пролегал через леса Пелозийской равнины и уводил дальше на северо-восток, к Килленийским предгорьям. Барс надеялся прибыть в Замок недель через пять - если повезет не нарваться по дороге ни на что непредвиденное.
Шум Барсу никогда не нравился - городок этот был небольшим, но каким-то чванливым. Вызывающая роскошь дворянских домов - на дворцы они все же не тянули, хотя и претендовали на это название - соседствовала с отвратительной нищетой. Лишь несколько центральных улиц города были вымощены брусчаткой, большинство же тонули в грязи. Зато площадь перед графским дворцом поражала воображение каскадом фонтанов, украшенных скульптурными группами, изображающими диковинных полулюдей-полузверей-полурыб. Буйная фантазия художника не нашла отклика в сердцах горожан, и фонтан на Центральной площади в городе иначе как ``зверинцем'` не называли. Пару раз Барсу приходилось слышать, как ``зверинцем'` - правда, втихаря, с оглядкой - называли и сам графский дворец. Возможно, из-за любви графа к скульптурному изобилию, а может быть, и по другим причинам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
