V
Галка молчала, сидела, подперев голову левой рукой, а указательным пальцем правой довольно нервно теребила кончик носа. Вероятно, она начинала понимать, во что ввязалась. Вероятно, это ей даже нравилось. Внезапно она вздрогнула от мелодии телефонного звонка. Посмотрела на дисплей и сказала:
– Включи какую-нибудь музыку. Только быстро. Танцевальную.
Вадим поискал по радиостанциям и нашёл что-то ухающе-стучаще-громкое. Галя подсела почти под самую колонку и прокричала в телефонную трубку: «Что, мам? Я в клубе! Я скоро буду! Хорошо! Выключай этот кошмар». Последняя фраза была сказана уже Вадиму, который послушно переключил приёмник на другую волну. Там передавали новости. Одно из сообщений показалось достаточно любопытным: «В столице Гондураса Тегусигальпе произошёл переворот. Армией Гондураса свергнут президент страны Мануэль Селайя. Он вывезен мятежниками к границе соседней Никарагуа». Вот здесь Вадим уже решил выключить приёмник окончательно. Дальше это слушать было невозможно. Бесконечное упоминание Тегусигальпы на протяжении последних суток стало немного утомлять, а если к этому прибавить тесное переплетение судеб Лобачевского и Ивана Грозного, да и всё остальное в сумме с показаниями часовых стрелок… В общем, он понял, что на сегодня пора заканчивать поисково-мыслительные работы.
– Значит так… – начал он.
– Именно, – продолжила Галя. – Вывозишь меня к какому-нибудь клубу, а там мы вызываем такси.
– И зачем же такие сложности?
– Тебе не кажется, что мой старший брат, живущий в доме напротив, или мама могут просто выглянуть в окно и узнать твою машину? А ни тебе, ни мне этого не нужно.
Через полчаса с чувством части выполненного долга Вадим заснул. Он довёз Галину к клубу, посадил в такси и дождался её звонка о благополучном прибытии. Флешку, уходя из дома, он из компьютера вынул, в памяти компьютера ничего не сохранял.
VI
Долго спать ему не пришлось. Вадима никто не будил, никто не доставал его телефонными звонками с раннего утра. Он проснулся сам. Вот это и казалось странным. Но странным было и всё то, что происходило накануне. К странностям, скорее всего, придётся привыкать, хотя бы на какое-то время. Этот вывод был вполне логичен, но, тем не менее, осознание того, что ни одна живая душа не соизволила ему сегодня позвонить, показалось Вадиму несколько загадочным. И всё с большей прогрессией возрастало желание увидеть подлинные документы и, самое главное, таинственное письмо на русском, которое упоминал Лобачевский. То самое письмо, которое Сергей почему-то решил пока от него скрыть.
Раньше Вадим много раз слышал эту легенду о книгах «Либерии», оставленных Грозным в Нижнем Новгороде. Но всё это закономерно казалось древней легендой, не подтверждённой никакими фактами. Даже теоретически само предположение, что Иван Грозный мог оставить в Нижнем книги в период похода на Казань, имело ложный посыл на самом первом этапе. Поход Грозного проходил по югу Нижегородского княжества. Да, на Казань войско прошло по южным окраинам, но ведь возвращалось оно через главный город княжества. А какой смысл оставлять книги после похода? Вот это и могло быть написано в том самом письме. Но то, что никто не пытался с ним до сих пор связаться, казалось несколько странным.
Объяснение нашлось сразу, как только он попытался сам позвонить хоть кому-нибудь. Городской телефон хранил гордое молчание, не подавая признаков жизни. На самом деле ещё неделю назад на двери подъезда висело объявление о том, что телефоны в их доме не будут работать в течение двух дней из-за замены оборудования на телефонной станции. А вот потом, говорят, и связь станет лучше, и Интернет будет просто летать. В мобильнике же просто разрядился аккумулятор. Вадим представил, что сейчас будет, когда он появится в сети – сначала придёт некоторое количество эсэмэсок о том, что абонент такой-то звонил вам сто сорок три раза и последний раз две минуты назад. Потом или он сам начнёт перезванивать по этим номерам и наткнётся на стену непонимания, или вызывавшие его абоненты начнут звонить ему повторно и выражать своё отношение к его поведению. Вадим включил телефон, который буквально сразу начал подавать признаки жизни – семь раз звонил Сергей, два раза – Карина и три раза – Константин Леонардович.
Леонардович был ровесником Вадима, но все его неизменно называли по имени-отчеству. Сначала это несколько бесило и раздражало, а потом Костя привык и, когда его называли просто Костей, даже немного удивлялся. Костик работал коммерческим директором в их маленькой конторе и по мере сил и возможностей находил заказы, которые позволяли вполне неплохо жить и развиваться. Вообще-то предполагалось, что после сдачи последнего проекта все недельку отдохнут, работа была довольно сложной и напряжённой, и звонить Константин Леонардович Вадиму не собирался.
Но первым сквозь телефонную блокаду прорвался Сергей.
– Ты что обалдел! Я уже собирался к тебе ментов отправлять, двери взламывать! Куда ты пропал!
– Серёг, извини. Батарея села. Ну, и забыл на подзарядку поставить. Засиделся с твоими документами. Слушай, ну это, конечно…
– Тебе нравится, Джек? – считалось, что это фраза из старого японского мультфильма «Джек в стране чудес». Во всяком случае, в этом Сергей всех уверял в детстве. Вадиму так и не удалось найти этих слов в мультике, сколько он ни старался, пересмотрев его раз семь. – Думаю, что нам надо продолжить.
– Слушай, там было упоминание об ещё одном письме.
– Тихо-тихо. Вот это как раз и самое интересное. Я перезвоню, извини, начальство вызывает, – сказал Сергей и отключился.
Стоило, наверное, задуматься о завтраке и утреннем душе. Вадим почему-то решил действовать именно в такой последовательности, хотя это несколько противоречило его нормальному утреннему распорядку. Но уж очень хотелось съесть хоть какую-нибудь сосиску и выпить чашку кофе. Звонок Карины застал его во время работы кофемолки.
– Что там у тебя жужжит? – вместо приветствия спросила она.
– Пытаюсь помолоть кофе. Прервать процесс меня не заставит ничто. Даже звонок президента. Тем более, что он уже кончился.
– Кто? – недоумённо спросила Карина.
– Что кто? – переспросил Вадим.
– Вадик, кто кончился?
– Не кто, а что. Кофе я уже закончил молоть. Ты что не слышишь?
– А, ну да. Дело есть.
– Карин, если ты опять предлагаешь мне срочно собраться и ехать в какой-нибудь «Капучино» для того, чтобы смотреть, как ты оттуда через две минуты сбежишь, то я не согласен.
– Ну, извини. Просто так получилось. Я не думала, что так выйдет. Мне нужно познакомить тебя с одним человеком.
– Кто такой?
– Узнаешь. Тебе понравится. А что это за девица была с тобой вчера в «Тегусигальпе»?
– Милая моя, тебе-то какая разница? Я же не спрашиваю, что за мужик был с тобой там же…
– Так ты меня видел? И что же не подошёл? Кстати, именно с этим мужиком мне тебя и нужно познакомить.
Они договорились о встрече днём. И теперь Вадим, наконец-то, мог спокойно выпить чашку ароматного, сваренного собственноручно, чёрного-пречёрного кофе. Все знакомые удивлялись, как у него получается такой вкус. Пытались даже подбирать эпитеты и метафоры. Брали рецепты, но неминуемо сталкивались с тем, что добиться ничего подобного не могли. Хотя Вадим никогда и ни от кого способов приготовления кофе не скрывал. Как-то так получалось само собой. Кофе он покупал в самых обычных магазинах. Иногда ему привозили кофе знакомые из заграничных поездок. Вот и эту упаковку привёз один приятель из командировки по Латинской Америке. Вадим не помнил из какой страны конкретно и посмотрел на надпись на пачке. «Produssion en Honduras» было написано там.
Некоторое время он продолжал бессмысленно смотреть на изображение горы на кофейной упаковке, зачем-то пытаясь понять, это уже Анды или ещё Кордильеры или наоборот. Из ступора его вывела очередная телефонная мелодия. Звонил Костик.
– Леонардыч, ты-то, что от меня хочешь?
– Вадим, я, конечно, понимаю, что мы договорились немного передохнуть. Но тут появился один забавный заказчик. Он хочет, чтобы мы сняли фильм. Только это очень странная тематика. Ну, то есть не то, чтобы странная, но необычная.
– Не тяни, Кость.
– Он хочет заказать нам фильм… о Лобачевском.
– О ком?!
– О Лобачевском. Я предполагал, что ты удивишься, но не до такой же степени…
«В самом деле, что это я так удивился? – подумал Вадим. – Ну, подумаешь, какой-то фанат Лобачевского захотел снять фильм о его жизни и деятельности. Не из Гондураса же он, надеюсь. А, кстати…»
– Слушай, Константин, а этот мужик, случайно не из какого-нибудь Гондураса?
Костя, видимо, счёл вопрос Вадима не очень удачной шуткой. Его, конечно, можно понять. Когда ведётся совершенно серьёзный разговор, который переводится совершенно непонятно куда, то реакция любого человека почти предсказуема. Существует несколько вариантов: обидеться или продолжать вести разговор в направлении, обозначенном собеседником. В последнем случае, можно или продолжать вести разговор абсолютно серьёзно и также ответить на вопрос, или продолжить разговор в непредсказуемом ключе. Всё зависит от собеседника и насколько хорошо он тебе известен и правильно ли ты его понял. Если человек, ведущий диалог таким образом, знаком мало, то лучше поддерживать разговор на серьёзном уровне, но Вадим и Константин Леонардович были знакомы не первый год.
