Только сейчас, кажется, она окончательно успокоилась, нашла себя. Призраки прошлого, оживляемые страхами и неуверенностью в себе, растворились в бурной реальной жизни теперь уже взрослого человека. Семья? Линда навещала родных в Рождество да еще в День благодарения, а в другие праздники вроде дней рождения отделывалась подарками, посылаемыми по почте, хотя и она, и родители продолжали жить в Анкоридже.
Нельзя бесконечно гоняться за собственными мечтами, нельзя требовать от мира слишком многого. Ведь, в сущности, ей очень повезло: многие в ее возрасте остаются и без родительской поддержки, и без средств к существованию. А она имеет дом, машину и двадцать четыре часа в сутки полностью свободна, так как живет на проценты от наследства. Единственная обязанность – присутствовать раз в год на официальном приеме, где собираются акционеры компании. И все. Есть возможность заниматься чем хочешь и сколько хочешь и при этом не быть кому-то обязанной. Опять же никто не пристает и не дает ценных указаний. Только став по-настоящему взрослой, Линда осознала выгоду собственного положения, а точнее, просто переросла свою проблему…
Наконец-то! Теперь, чтобы увидеть вершину Эдельвейса, нужно было запрокинуть голову, а еще лучше лечь на снег. За его белой шапкой скрылась луна, лишь по лучам, пронзающим ночь серебристыми стрелами, можно было догадаться, что она все еще там, в небе.
– Ну, погоди же, я доберусь до тебя!
Линда помахала невидимому светилу и, скинув с плеча альпинистский трос, принялась крепить к поясу страховку. Ловкие пальцы быстро делали свою работу: узлы, застежки – все как надо, все проверено дважды. Линда уже представляла, как в понедельник утром будет рассказывать своему инструктору по телефону, что восход на Эдельвейсе – это нечто потрясающее, невообразимое.
– Что?! – Голос в трубке приобретает оттенок истеричности. – Ты одна поднималась туда ночью?!
– А что тут такого? Ведь у меня достаточно опыта.
Конечно, нужно будет интонацией придать фразам оттенок обыденности, словно подобные «подвиги» для нее в порядке вещей.
Инструктор, прекрасно осведомленный о наклонностях мисс Кроу, с самого начала не хотел брать ее, боялся ответственности, но деньги решили все. Правда, после первых занятий он готов был отказаться от любых денег, лишь бы не отчитываться потом перед Дареном за смерть дочурки. Но подписанные бумажки – великая сила. Как правило, они действуют на людей почище уговоров.
Неожиданно Линде в голову пришла шальная мысль: а что, если прямо сейчас позвонить ему и сообщить о своем местонахождении? Мол, не могу вспомнить, как крепится страховка или еще что-нибудь в таком роде. К тому же сейчас ночь, она еще и спать ему не даст – вдвойне приятно.
Линда даже достала сотовый из кармана куртки. Но тут возникло сомнение: а стоит ли затевать? Она отлично знала свою скорость подъема, а инструктор – парень шустрый, глазом не успеешь моргнуть, пригонит сюда не только половину полиции, но заодно и врачей-психиатров, чтобы, не теряя времени даром, прямиком отправить ее в больницу. Ну нет. В эту ночь Эдельвейс должен быть покорен, не нужно лишний раз рисковать. И Линда сунула сотовый обратно в карман.
Итак, все готово. Беспокоило лишь одно: снег усилился и с каждой минутой пушистые хлопья падали все чаше. Теперь уже вершина горы окончательно скрылась среди темных, грузных облаков, а ночь словно посветлела, наполнившись белыми, искрящимися мошками, которые, однако, породили тревожное ощущение неразберихи и суеты. Все мельтешило перед глазами, словно специально желая сбить Линду с толку. Она даже стала подумывать о том, чтобы переждать снегопад. Но тогда велик был риск забраться на Эдельвейс позже, чем нужно, и пропустить рассвет, ради которого все и затевалось.
С другой стороны, свалиться, не разглядев за снегом какой-нибудь впадины или трещины, тоже не хотелось. Тем более что в городе никто не знает, куда она отправилась, а точнее, что ее попросту нет дома. Будет смешно и нелепо потерять сознание и замерзнуть среди снегов, пока полиция будет ломать голову, куда запропастилась эта неугомонная мисс Кроу.
Все это, разумеется, забавно, но жизнь дороже, вполне серьезно подумала Линда. Давно миновали времена, когда она хотела от нее избавиться во что бы то ни стало.
И вдруг в вышине точно что-то вздрогнуло. Нет, ни единый звук не нарушил холодной тишины ночи, просто снежинки в воздухе как будто на секунду замерли, а потом метнулись кто куда, словно перепуганные куры. И, вторя этому, что-то содрогнулось и остановилось внутри нее.
Линда никогда не испытывала ничего подобного, но догадалась, что происходит. Догадалась и, точным, ловким движением отцепив пояс со снаряжением, кинулась бежать. В десяти шагах правее – она помнила это – склон резко обрывался, там как будто бы шли огромные ступени. До первой из них было не больше четырех метров. Если прыгнуть, а потом прижаться к отвесной, даже несколько нависающей стене, то, возможно, есть шанс не оказаться на пути разъяренного снега.
Линда добежала и бросилась вниз, даже не успев испугаться высоты. Но лавина уже громыхала не где-то вдали, а рядом, за спиной. И, лишь падая, девушка поняла, что это не она прыгнула, что это сам Эдельвейс скинул ее случайным движением – так человек, не заметив муравья, смахивает его рукой вместе с сором со своей одежды.
Снег клубился вокруг, бесновался, принимая причудливые формы, обволакивая тело холодом, сковывая волю. И Линда, словно впав в забытье, подчинилась этой сильной массе, ее слаженным движениям, где каждая частица повторяла общий безумный танец ломаных линий. Разодранное в клочья пространство хрипело в предсмертных судорогах, луна бешено скакала по горизонту, словно мяч по асфальту, звезды разом посыпались вниз, увлекаемые общей сумятицей. Казалось, снег и этот звездный дождь соединились в один сплошной поток, низвергающийся с небес. Линда чувствовала, как тяжелые осколки бьют по ногам, по спине, вонзаются в ступни и плечи холодными иглами…
И вдруг все остановилось, замерло. Обозначились облака, странно спокойные и удивительно близкие. Черное небо перестало вращаться и гримасничать. Грохот покатился куда-то дальше. Затем неожиданно стало тихо. Тишина навалилась на сердце, черными ладонями закрыла глаза, белыми кристаллами холода набилась в уши. Сознание, неспособное противостоять ей, готово было вот-вот угаснуть. Тихо. Нестерпимо, невыносимо тихо падал снег, и луна, как трусливая воровка, прикрылась его тонким кружевом…
2
Две алые розы на снегу выглядели так беспомощно, потерянно… Их нежные лепестки, чуть прихваченные морозом, покрылись по краям инеем, шипы заиндевели. Белое безмолвие и эти крохотные цветы. Стоит лишь поднять глаза, и прямо перед собой увидишь величественную вершину Эдельвейса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
