Элис Маккинли
У подножия Эдельвейса
1
Эта ночь определенно тянула на статус романтической. Холодное сияние луны озаряло бескрайнюю снежную равнину, и было светло, неестественно светло. Создавалось ощущение, что, ослепленная белизной снега, пробираешься на ощупь. А впереди над этим холодным безжизненным пейзажем сверкал, переливаясь в голубоватом свете, Эдельвейс. Вершина его, окаймленная лохмотьями облаков и устремленная в небо, была почти полностью покрыта снегом.
Не к добру, подумалось Линде. Эдельвейс действительно выглядел сегодня как-то особенно. Да и луна была не просто большой, а огромной. Одиноким, зловещим оком смотрела она на землю, и казалось, что это неведомый соглядатай следит за тобой сквозь толщу времени и пространства. Ведь луна вот так же висела на небосклоне и сто, и двести лет назад. Висела тогда, когда люди еще не знали металла, когда людей вовсе не было. И вот теперь устремила свой взгляд сюда, на эту бесконечную белую гладь, уходящую вверх.
Линде стало жутко. Она почти физически ощутила чье-то присутствие.
– Кто здесь?
Девушка испуганно оглянулась. Никого. Только склон горы, и небо, и эта луна, безмолвно-холодная, равнодушная, раздражающая своей извечной неизменностью и непоколебимостью. Может, оттого и становилось страшно, что где-то глубоко внутри жила мысль: ты уйдешь, очень скоро уйдешь, а она останется. Умрут твои дети и внуки, а она будет по-прежнему висеть на небосклоне и злорадно усмехаться, видя скоротечность человеческого бытия.
Линда еще раз окинула взглядом горный пейзаж. Никого. Да и кому еще, кроме нее, взбредет в голову тащиться ночью на Эдельвейс, когда он весь покрыт снегом. Слишком велика вероятность схода лавины, хотя ничего такого вроде не обещали – Линда нарочно пересмотрела вечером новости по всем каналам. А обычно о подобных вещах население Анкориджа предупреждают заранее, значит, опасаться нечего.
Это прозаическое рассуждение развеяло мистический настрой, и Линда бодро зашагала вперед. Ноги почти по колено проваливались в снег, но дополнительные трудности лишь прибавляли азарта. Половина пути уже была позади, еще пара часов хода, и начнется подъем, настоящий альпинистский подъем! Линда уже не раз и не два лазала по горам с полной страховкой и снаряжением. Но днем, с инструктором и другими членами группы.
А сегодня она решила покорить Эдельвейс одна, ночью, чтобы встретить рассвет на вершине. На подобное не каждый даже опытный альпинист способен. Тем более когда гора покрыта снегом и есть угроза лавины. Но в этом-то и заключена прелесть. Чем опаснее, тем интереснее!
Линда улыбнулась сама себе. Жажда приключений всегда была присуща ей. Парашютный спорт, альпинизм, верховая езда, регби – вот, пожалуй, неполный список увлечений, которыми она обычно разгоняла тоску. Благо, позволяли средства.
Был и еще один стимул забраться куда повыше и поопаснее. Ее парень Чак, домосед с инерт-ной психикой, терпеть не мог подобных выходок со стороны невесты. Хотя невесты ли? Сам он давно уже намекал на брак, но пока не сделал официального предложения. Почему? Их отношения с переменным успехом длились уже около двух лет и по всем правилам в скором времени должны были увенчаться помолвкой, а потом и свадьбой.
Но Линда не торопила события. Ей казалось, что еще рановато становиться степенной леди: статус девушки куда выгоднее – он дает право на глупости и безрассудства. А Линда, слишком хорошо зная себя, отлично понимала: она пока не готова отказаться от них. Ведь недаром она, мисс Кроу, слывет в Анкоридже самой взбалмошной девицей. И потом, ей только двадцать три!
Хотя, с другой стороны, возникала опасность упустить выгодную партию. Да, она красива, образованна, к тому же наследница одного из самых больших состояний Аляски, но, увы, ее репутация оставляет желать лучшего. Не каждый решится взять в жены девушку, дважды побывавшую в психиатрической клинике. Правда, это было давно, почти пять лет назад, но ведь суть дела не меняется.
Если человек уже пытался покончить с собой, то где гарантия, что он не отважится на такое еще раз. Да и кто знает, сегодня Линда на себя решила руки наложить, а завтра, может, вздумает расправиться с мужем. Кому захочется жить, каждый день ожидая чего-нибудь эдакого? Поэтому-то женихи Анкориджа не торопились обивать пороги дома ненормальной красотки.
Линду забавляло подобное положение вещей, и она периодически совершала очередное безумство с целью посмеяться над почтенной публикой. Ей нравилось на официальных приемах слышать у себя за спиной крайне эмоциональные перешептывания и видеть, как люди, стоит только обернуться, сразу натянуто замолкают, узнавать в глазах вновь прибывших огонек неподдельного интереса.
Эти ограниченные обыватели не знали, что значит выехать на встречную полосу и еще сигналить вовсю, чтобы тебе уступали дорогу. Какое чувство испытываешь, оттолкнувшись от края самолета, когда земля несется навстречу, грозя гибелью, а ты до последнего не дергаешь кольцо парашюта. Как, озаренные лунным светом, ослепительны горы в непроглядной синеве ночи. Они не знали…
Линда снова улыбнулась, вспоминая лица подруг и знакомых. Печать постоянства, некоей вечной константы так явственно проступала на них, что становилось страшно. За себя, которую никогда не поймут в этом мире предусмотренности и предопределенности. За этих людей, заснувших, словно околдованных снегами Аляски. Они проживут свои коротенькие жизни и не испытают ни одного сильного ощущения, ни одного по-настоящему глубокого чувства, только эту всепоглощающую стабильность.
Линде случалось бывать за пределами Аляски. Там люди были живее, подвижнее, мобильнее. Может, и правда виновата вечная мерзлота? Хотя вряд ли дело в температуре воздуха и в ландшафте. Деловая жизнь остальной Америки строится на иных основах: там один и тот же товар предлагают очень много фирм, и конкуренция волей-неволей заставляет людей шевелиться.
На Аляске все иначе. Здесь сильные мира сего не конкурируют, просто владеют природными ресурсами или золотыми приисками. А на них, как и на золото, спрос никогда не падает.
О, первопроходцы, осваивавшие эти места! Вы, сотнями умиравшие на дорогах, замерзавшие в ледяных пустынях белого безмолвия! Вы, загонявшие своих собак, не щадившие ни сил, ни здоровья, ни самой жизни, отвоевывавшие землю пядь за пядью у суровой природы и жестоких индейцев! С каким горьким сожалением смотрите вы на своих прямых потомков. Прошло полтора века, а они боятся простуды и мигрени…
И Чак был типичным представителем этого привилегированного слоя Аляски. Как и многие ему подобные молодые люди, он готовился после отца стать владельцем нескольких небольших золотых приисков, дающих если не колоссальный, то, по крайней мере, вполне приличный доход. Впрочем, и сама Линда по своему положению в обществе ничем не уступала ему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
