Я отталкиваюсь от него.
- Прекрати отвлекать меня. Ты не можешь подгонять свое дерьмо каждому, кто попросит. - Его руки гуляют под моим топиком, а губы скользят по ключице, в то время пока я пытаюсь игнорировать его. - Так тебя могут арестовать. Я видела все эти шоу с полицейскими под прикрытием.
Он фыркает и хватает за футболку, притягивая меня ближе. Мои руки прижимаются к его груди, и меня окутывает густой запах кофе.
- Ты слишком волнуешься.
Его губы касаются моей шеи, а мой взгляд утыкается в экран телевизора. Кровь леденеет в жилах. Грудь сжимает так сильно, что не могу глубоко вздохнуть, а сердце сбивается с ритма.
- О, Боже, - шепчу я.
- Что?
Я отталкиваюсь от Нейта и хватаюсь за край стойки, пытаясь бороться с желчью, подступающей к горлу. Это нехорошо. Успеваю повернуться, и меня выворачивает прямо в раковину. Пульс стучит в ушах, но я все еще могу слышать, что говорит репортер.
- Мужчина и женщина были обнаружены в ночном клубе "Пламя" рано утром. Оба были доставлены в госпиталь «Святого Георгия», но по прибытию оба скончались. Все это больше похоже на передозировку наркотиками, но более точную информацию мы узнаем из отчета коронера. Их опознали как Изабеллу Райт и Чарльза Стенли, сына генерала Эдварда Стенли.
Рука опускается мне на спину, и я едва различаю голос Нейта, который больше походит на далекий гул сквозь непрекращающийся звон в ушах.
- Все хорошо, - только эти слова мне удается разобрать. Но это не правда. Реальность врезается в меня, как товарный поезд, выбивая воздух из моей груди. Изабелла мертва. У Изабеллы передозировка. От наркотиков, что я дала им.
- Дерьмо, - задыхаюсь я. - Этого не может быть.
- Лайла.
- Просто... мне нужно, чтобы ты ушел, Нейт.
Выйдя из кухни, я направляюсь в ванную и закрываю дверь. Я опускаюсь на пол и подтягиваю колени к груди, ощущая, как глаза заполняют слезы, стекая по щекам. Ужас сковал горло смертельной хваткой. Меня тошнит. Она мертва. Я - убийца. И ничто теперь не будет прежним.
***
В ярком солнечном свете мое дыхание вырывается густым паром, а замершая трава хрустит под ботинками. Замороженные надгробия сверкают, как драгоценные камни, в ледяном пейзаже кладбища. Слишком ярко. Слишком мило.
Люди собрались вокруг только что выкопанной могилы, они похожи на демонов в черных одеяниях, что высасывают все счастье из этого мира.
Я с оцепенением смотрю на огромную темную дыру в земле - и ее белоснежный гроб, лежащий в глубине. Прошло две недели с момента ее смерти, а я все еще не могу поверить, что ее больше нет. Две недели пребывания в режиме зомби. Две недели кошмаров. Две недели ожидания, что вот-вот полиция постучит в мою дверь и арестует меня, как убийцу, которой я и являюсь.
Люди по очереди делают шаг вперед, отдавая дань уважения и бросая розы на крышку гроба.
В горле стоит ком, а в глазах обжигающие слезы. Такое состояние стало привычным для меня. Вина и горе – две нити колючей проволоки, тесно сплетенные между собой и глубоко укоренившиеся в моей душе.
Я вижу, как мама Изабеллы цепляется за ее старшего брата, ее рыдания мрачно разносятся по кладбищу. Я вижу, как он пытается быть сильным, пытается поддержать свою мать в этот невообразимо трудный час, и мое сердце разрывается, видя это. Видя ее семью, разбитую горем. Я сделала это. Мои действия, от которых, как я думала, не будет последствий, привели к этому; и теперь я собственными глазами вижу, чем все закончилось. Семья разрушена. На самом деле две семьи. Изабелла была такой юной и необузданной. Она заслуживала лучшего.
- Лайла, - я поднимаю глаза на звук тихого голоса. Тиффани стоит в паре шагов от меня, ее руки сложены перед собой, черный подол платья развевается на ветру. - Тебя подвести на поминки?
Я снова бросаю взгляд на гроб.
- Я не пойду, - я воздала свою дань уважения, мысленно извинилась перед ней тысячу раз и надеюсь, что мое покаяние каким-то образом найдет выход во Вселенную. Сожалений недостаточно, но это все, что у меня есть, потому что столько стоит жизнь? Это неизмеримо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Ты уверена?
- У меня есть кое-какие дела.
Она нахмурила свои светлые брови.
- Послушай, Лайла. Мы все сильно потрясены ее смертью, но... но я знаю, что Иззи хотела бы, чтобы я позаботилась о тебе, - она подходит ближе, обхватывая мою ладонь. - Пожалуйста, не закрывайся от меня.
Я киваю ей.
- Спасибо, - такое банальное слово даже для моих ушей, но мне действительно все равно. Разворачиваюсь и ухожу. - Прощай, Иззи, - шепчу я.
Крепко обхватив себя руками, я зябко ежусь от пронизывающего холода, который, кажется, уже впитался в мои кости. Покупатели и простые прохожие снуют по лондонским улицам этим субботним утром. Жизнь идет своим чередом. Я всегда сторонилась людей, была волком-одиночкой, но никогда еще не чувствовала себя настолько одиноко, как сейчас. До Иззи и Тифф я никогда не знала, что значит иметь настоящих друзей и быть частью чего-то. Иззи была добра ко мне, хотя ей не следовало. И теперь ее нет из-за меня. Вина и горе пожирают меня заживо последние две недели. Но я не могу справиться с ожиданием, неизвестностью.
Перейдя дорогу, я прохожу через высокие железные ворота полицейского участка Темзы. Несколько полицейских машин проезжают мимо меня, прежде чем выехать на улицу. Я поднимаю глаза на пятиэтажное здание с серыми бетонными стенами и грязными окнами. Сделав глубокий вдох, я схожу с обочины, но меня отшвыривает назад, прежде чем моя нога успела опуститься на асфальт. Я оборачиваюсь и встречаюсь лицом к лицу с Нейтом, чьи черты искажены гневом.
- Какого хуя ты делаешь? - шипит он.
Его пальцы обернулись вокруг моего запястья с такой силой, что потом останутся синяки. Я настолько оцепенела, что не могу бороться с ним, пока он тащит меня по дороге.
- Отпусти меня.
Он толкает меня в переулок между баром и рестораном, пригвоздив к стене. Горячее дыхание ударяет мне в лицо, а его рука прижимается к моей груди, удерживая на месте.
- Блять, - он стремительно отталкивается и начинает ходить взад-вперед передо мной. - О чем ты, черт возьми, думаешь, Лайла?
- Я убила ее, - шепчу я.
Он смеется, и его смех звучит таким холодным и жестоким.
- Она сама себя убила, ты, тупая сука.
- Нет, - я качаю головой.
- Она приняла больше, чем одну таблетку, Лайла. Так бывает. Ты просто все принимаешь на свой счет.
- Она мертва, Нейт! - Как он может быть таким легкомысленным?
- Жизнь продолжается.
- Я должна сдаться. – Он, должно быть, может смириться с этим, но я не могу. Вина, как болезнь, уничтожает меня изо дня в день. И беспокойство. Постоянно оглядываться, гадая, когда полиция постучит в дверь... это убивает меня. Я запуталась.
Он кидается ко мне, его рука скользит по моему горлу и сжимается достаточно сильно, чтобы дать мне достаточно ясное предупреждение. - Ты не понимаешь. Делая это, ты рискуешь всеми нами.
- Я заявлю только о себе. О тебе не скажу ни слова.
Его губы кривятся в безумной улыбке.
- Пока они не надавят на тебя, допрашивая, кто дал тебе «колеса», или на кого ты работаешь. Им не нужна студентка с синдромом чертовой «Матери Терезы». Им нужны дилеры.
- Я не сдам тебя, - решительно заявляю я. Хотя должна, потому что это неправильно. Все это неправильно.
Его глаза впиваются в меня, челюсть напрягается. Прямо сейчас он выглядит таким холодным, таким безжалостным.
- Я почти верю тебе, - его взгляд опускается к моим губам, и хотя его хватка не ослабла, он проводит большим пальцем по моему горлу. - Но недостаточно, чтобы рисковать, - он отступает от меня, и мы стоим всего в паре шагов друг от друга, как незнакомцы. - Если ты пойдешь в полицию, я не смогу защитить тебя от людей, на которых работаю, Лайла. Им плевать, что ты делаешь, и что обещаешь не рассказывать. Тебе мало не покажется. Они пойдут на все, чтобы защитить свой бизнес. Ты, я... мы все расходный материал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
